Я знала, что он много работал, ведь даже проходя мимо автомастерской поздно вечером, всегда видела парня за работой. Испачканный в мазуте, с щетиной и в растянутой, рабочей одежде. Правда, харизматичный.

Он быстро нашел общий язык со старшими ребятами из нашего района и благодаря слухам я узнала, что называли его Черным и так же от знакомых услышала, что этот человек интересовался мной. Правда, тогда я еще не знала, что «интересовался» это очень и очень слабо сказано.

Но сейчас, в ходе разговора с Юлей, я вместе с ней опять пыталась собраться с мыслями и понять, как тот парень из автомастерской, с которым мы познакомились в селе, в итоге мог оказаться сыном миллиардера из столицы? Я специально уехала из родного места, чтобы в столице начать нормальную жизнь, а прошлое нашло меня и тут.

– Ника, ты ничего не путаешь? – спросила Юля, а я отрицательно покачала головой и потерла лицо ладонью:

– Нет, это точно он, – сказала с полной уверенностью.

– И ты в своем Стасе не увидела внешность Черного? – скептически хмыкнула подруга в трубку.

Черт возьми, да, это казалось странным, но я правда не узнала его. Недоверие подруги начало раздражать. Мы ведь столько пережили вместе – она приходила ко мне в больницу, когда я сильно поранилась, при попытке убежать от Кирилла. Она же помогала скрываться от Черного и я бы сейчас не стала так глупо шутить.

Поэтому от волнения и легкого раздражения от осознания того, что моя близкая подруга мне не верила, я вспылила:

– Да, Юля, не узнала. Сколько я могу объяснять!? Понимаешь…Черный совсем другой и Стас другой. Черный, помнишь, часто ходил в толстовках с капюшоном, вечно измазанный в мазуте, стриженный очень коротко, у него не было татуировки на плече, у него голос сейчас более грубый, жесткий, и он был раза в два тоньше и значительно ниже, чем сейчас. Ну, сколько ему было? Восемнадцать? А сейчас двадцать два. Да поставь сейчас передо мной того Кирилла и этого, я не смогу найти сходства.

После моей нервной отповеди подруга долго молчала, словно переваривала полученную информацию и решала поверить в нее или нет, а я в это время сильно сжимала стакан с чаем, пытаясь решить, как действовать дальше.

В процессе раздумий я неожиданно поняла по какой причине Кирилл так настороженно рассматривал меня при первой встрече – я раньше из-за плохого зрения часто ходила в очках, которые однажды разбил Черный, а теперь носила линзы и отрезала волосы по плечи. Видимо, в тот день возле бассейна Кирилл пытался понять, я перед ним или нет.

И вот почему предложил, чтобы подрочила – очередной намек на то, что являюсь шлюхой, а я – глупая и не поняла намека.

И вот почему обзывал колхозницей – потому что знал, что я из села.

Вскоре Юля прекратила задумчиво мычать в трубку и предложила решение:

– Что ж, подруга, я не знаю, что тебе делать. Есть только один вариант – возьми академический отпуск и приезжай домой. Поверь, те слухи уже никто не вспоминает.

– Нет уж, – я отрицательно покачала головой. – Черный приехал на пару недель, вскоре должен вернуться в Лондон.

Возвращаться в родное село я не хотела. Прекрасно помнила, как там начались расходиться слухи касательно того, что я спала с кем попало и, особенно, поддерживала отношения с каким-то папиком. А я ведь до сих пор была девственницей и Стас первый парень, с которым я решила начать отношения. Я не понимала, откуда взялись те слухи, но не хотела возвращаться в село, где каждый считал меня девушкой легкого поведения.

После этого мы с Юлей попрощались, пообещав не терять связь. Но, несмотря на свое согласие находиться с Черным в одном городе, я мучилась в неизвестности. Сотни вопросов не оставляли в покое. От моральной усталости и плохого сна я обреченно присела на слегка влажную лавочку и начала думать, как правильно поступить.

Самое важное – не попадаться на глаза Черному. Это казалось самым безопасным для меня.

Я очень долго просидела на скамейке со стаканом в руке, пока чай не стал ледяным и я его не выбросила в урну. Примерно тогда же прозвенел телефон и напомнил о начале первой пары. Достав средство связи, я узнала, что звонил…Стас.

После этого я несколько секунд смотрела на мигающий номер и на настойчивую надпись: «Стас Чернов», но поначалу не решалась взять трубку, не зная, как объяснить парню всю ситуацию. До сих пор посвящать его в подробности моей прошлой жизни не возникало желания и сейчас тем более, особенно после получения информации о его брате. Еще никому в университете я не рассказывала о себе подобные вещи, которые были слишком больными.

После некоторой борьбы с собой я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, после чего коротко приветствовала:

– Да.

– Ники, ты сегодня будешь на паре? Проспала? Хочешь, подкину до универа?

Судя по голосу, Стас находился в приподнятом настроении, говорил весело и непринужденно, посчитав, что наше свидание вчера закончилось нормально.

– Стас, подожди…дай, пожалуйста, скажу, – я вновь выдержала паузу, потому что было неловко говорить. Я ведь едва начала встречаться с парнем, дала ему шанс и тут же бросала без объяснений. – Я больше не хочу с тобой встречаться. Извини, но не могу.

– Ты сейчас шутишь?

– Нет. Стас, я поняла, что мы не подходим друг другу.

Послышалась длительная пауза от парня, не верящего, что я могла сказать такую ересь, а когда он до конца осознал смысл моих слов, то гневно сорвался:

– Какого хрена, Никки? Мы ведь вчера договорились, что я не давлю на тебя и я, блядь, ведь держался!? Делал так, как хотела ты!

Стас явно терял контроль над собой и очень сильно повышал голос, что мне откровенно говоря не нравилось. И я даже испытывала легкий испуг. Боюсь представить, чтобы я почувствовала, будь он здесь рядом со мной и, если бы вот так громко говорил. Стас что-то продолжал говорить с гневом в трубку, а я постаралась перекричать:

– Прости, Стас, не могу…не хочу. Мы не подходим друг другу! Всё! Мне надо бежать, пока! – прежде чем Чернов попытался продолжить разговор, я сбросила вызов. После этого быстро набрала номер еще одной подруги, снимающей квартиру неподалеку, и попросилась к ней в гости на несколько дней. Она разумеется без вопросов согласилась помочь. В чем я ни минуты не сомневалась.

Вернувшись в общежитие, я молниеносно собрала необходимые вещи в рюкзак и, надев спортивный костюм, буквально рванула бегом к подруге, надеясь нормально подумать в тишине без угрозы быть пойманной.

Уже два дня как я пряталась у одной из подруг. Она снимала квартиру в многоэтажном доме на двадцатом этаже и, со временем, у меня вошло в привычку садиться на низкий подоконник в гостиной и, лбом привалившись к прохладному стеклу, смотреть с высоты на огромную столицу, украшенную многоэтажными домами, красивыми зданиями в форме звезды и ромба, на живые зоны – парки. Так я избавлялась от скверных мыслей, которые стали все чаще посещать мою голову.

Я не смотрела телевизор и не отвечала на телефон. Более того, я выключила смартфон, чтобы Стас не дозвонился, но проблема состояла в том, что в конце рабочей недели обычно звонили родители и вскоре предстояло включить мобильник, если не хотела вызвать подозрений.

Надо с горечью признать – родители испытали облегчение от того, что я покинула село. Последний год до отъезда на наш домашний телефон звонили мужчины разной возрастной категории, желавшие пообщаться с девушкой под псевдонимом «Пять минут, и ты кончил».

Также мы дружно семьей привыкли стирать с деревянного забора, окружавшего наш дом, разного размера и красоты – фаллосы. Когда я впервые увидела на заборе изображение члена, у меня в груди все сжалось. С тех пор в моей жизни повились издевательства, которе порой были особенно мерзкими для подростков. В результате, от меня отвернулись почти все друзья.

Честно, в один момент мне даже захотелось расплакаться и сдаться. То есть, начать жалеть себя и хотя бы немного поныть. Но, к счастью, я для себя решила, что никогда в жизни не пророню слезинки из-за того случая. Много чести уроду, который пустил слух.