Прежде, чем я сообразил, откуда здесь взялся этот зверь, карабин соскользнул с плеча и удобно устроился в ладони. Но выстрелить я не успел. Где-то за спиной прозвучал подзабытый, но все равно легко узнаваемый голос:
– Я бы на твоем месте бросила карабин, Арес. Если не хочешь получить стрелу между лопаток.
Я уронил карабин в траву и медленно обернулся. Артемида стояла в беседке, скрытая до пояса бортиком, и держала в руках лук с наложенной на тетиву стрелой. Тетива была не натянута, но я не стал обманывать себя – в стрельбе из лука Артемида равных не знала.
– Привет, – не смотря на ее грозный вид, я не выдержал и расплылся в улыбке. Даже не ожидал, что мои поиски завершатся так быстро и так успешно. – Вижу, сохраняешь верность старому оружию? Огнестрельное не признаешь?
– Лук бесшумнее и благородней, – холодно сказала она.
– Ты бы его опустила, – попросил я. – А то я себя не очень уютно чувствую, когда меня держат на прицеле. Особенно, когда это делаешь ты.
– Потерпишь, – отрезала Артемида. – Я не собираюсь становиться твоей следующей жертвой. – Она трижды коротко свистнула в сторону. Рядом со мной тут же появились два пса. Не сводя с меня пристального взгляда, Артемида обронила: – Отнесите карабин в лес и бросьте там.
Один из псов взял оружие в зубы, в два прыжка оказался у частокола и перемахнул через него без видимого напряжения. Второй же уселся передо мной, вывалив язык и обнажив зубы. В его глазах отчетливо читалась насмешка.
– Я чего-то не понимаю? – спросил я. – Зачем ты в меня целишься? Почему ты заговорила о каких-то жертвах?
– Не прикидывайся ягненком. За последние три месяца были убиты Зевс, Аполлон и Афродита. Я перестала их чувствовать. Я специально ушла в тайгу, но ты меня и здесь нашел.
– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что считаешь убийцей меня?
– Разумеется.
– Это как же ты пришла к такому выводу?
– А не нужно особо напрягаться, чтобы понять, кто их убил. Вряд ли это по силам человеку. Пусть наше могущество стало намного меньше, чем было две тысячи лет назад, но мы все-таки боги. И справиться с тремя из нас может только равный по силам. А ты был единственным чужаком на Горе, Арес. Ты так и не сумел стать своим. И всех нас за это ненавидел. Завидовал – и ненавидел. Вот только напрасно взялся убивать. Неужели непонятно было, что рано или поздно столкнешься с тем, кто окажется сильнее и проворнее тебя? Здесь, в лесу, я дома, Арес. А ты чужак. И ты проиграл.
– Не спеши, Артемида. Я действительно пришел поговорить с тобой об этих убийствах. Но их совершил не я. Зачем мне это надо? Я спорить не буду – особой любви к вашему семейству никогда не испытывал. Но меня устраивало положение, сложившееся после исхода с Горы. Я никого из олимпийцев не видел и не вспоминал. И был, между прочим, вполне доволен жизнью.
– Не верю, – она покачала головой. – Если ты не при чем, если ты никого из наших не видел, то откуда знаешь, что брат, Старик и Афродита погибли?
– От Афины. Ко мне заявился Шустрый Гера и пригласил на общее собрание. Во Владивостоке, оказывается, собралось аж пятеро наших. Ты была бы шестая, но ты ушла в тайгу. Гермес попытался тебя найти, но не сумел.
– Меня в тайге найти невозможно, если я сама того не захочу. Хотя Гермес… А, ладно. Ты говоришь, во Владивостоке пятеро наших. Ты, Гермес, Афина. Кто еще?
– Геракл и Прометей. Можно подумать, ты сама не знаешь. Вы же друг дружку чувствуете.
– Тогда почему здесь стоишь ты, а не кто-нибудь из них? – она предпочла пропустить мое замечание мимо ушей, продолжив гнуть свою линию.
– Потому что мы с Афиной так решили, – меня начало охватывать раздражение. – Они отправились по белу свету искать остальных олимпийцев, чтобы сообща придумать, как нейтрализовать врага. А я решил найти тебя. На ограниченной территории у меня хотя бы шансы были. А в пределах целого континента я бесполезен. У меня, в отличие от вас, нет локатора, с помощью которого я могу чувствовать остальных.
Снова свободно преодолев частокол, во двор вернулся второй пес. Артемида молча указала ему рукой на меня, и он присоединился к своему сородичу. И только после этого их владычица положила лук.
– Разберемся. Ты сейчас немного сбил меня с мысли, и мне еще раз нужно все хорошенько обдумать. А пока стой спокойно, иначе мои псы порвут тебя.
Она вынула из складок туники моток бечевки и покинула беседку. Теперь я видел ее целиком. Помимо туники, на ней были черные гетры по колено, что отличалось от того наряда, в котором она щеголяла в Греции. Зато, как и там, она была босая – шла по траве изящной, почти невесомой походкой. Не шла, а летела. Юная, независимая, целеустремленная – и прекрасная, чего уж там. Артемида мне всегда нравилась. Тем неприятнее был прием, оказанный нынче ею.
Подойдя вплотную, она сдернула с моего плеча рюкзак и ловко и быстро связала руки за спиной – от запястий и до локтей. При таком подходе никаких шансов освободиться у меня не оставалось.
Развернув в сторону лодки, Артемида легким толчком в спину придала мне начальное ускорение, и я послушно побрел к пирсу, сопровождаемый торжественным кортежем из двух огромных псов и их хозяйки, не забывшей прихватить мой рюкзак – совсем не легкий, надо сказать.
Псов, впрочем, она в лодку не пустила. Сбросила на дно вещмешок, аккуратно помогла спуститься мне и приказала зверям:
– Вы идите по берегу. Вниз по течению, далеко не отрывайтесь.
Зверюги послушно и совершенно бесшумно перескочили частокол и исчезли в прибрежных зарослях.
Устроиться в лодке со стянутыми за спиной руками оказалось непросто. Надувная посудина была слишком легка и нужной остойчивостью не обладала. Неудобств добавляло и быстрое течение. Неуклюже повозившись, я все-таки принял сидячее положение, но не удержался и завалился плечом на борт. Попытку выправить ситуацию сразу отмел, как безнадежную, и продолжил путь в такой вот неудобной позе.
Артемиде, судя по всему, на мои затруднения было плевать. С деловито-безразличным видом она вывела лодку на середину реки и, ловко орудуя веслом, повела ее вниз по течению.
Минут десять я наблюдал за ее размеренными движениями, потом еще раз попробовал внести ясность в обстановку:
– Все-таки, не понимаю, Артемида. Мы, вроде, всегда с тобой неплохо ладили. С чего ты взяла, что именно я – убийца?
– «Неплохо ладили»? – она даже не посмотрела в мою сторону. – Лучше скажи – «не так часто ссорились». Потому что я на Горе редко появлялась.
– Можно и так сформулировать, – я не стал спорить. – Но почему я – и вдруг убийца? Хочется услышать веские доводы, а не эмоции вроде того, что я – чужак.
– Это не эмоции, – холодно отрезала Артемида и, наконец, взглянула на меня. Взгляд ничего хорошего не предвещал. Чувства в нем отсутствовали. Для себя она уже все решила. Оставалось выяснить, в чем заключалось ее решение. – Это один из тех доводов, что ты хотел услышать. Мне он нравится, потому что кажется крепким. Но есть еще один довод – я никогда не доверяла тем, кто живет на Олимпе. Все вы там погрязли в интригах и готовы были глотки друг другу перегрызть.
– Даже я, чужак?
– Тем более ты, чужак. Против остальных олимпийцев работает только один довод. Против тебя – оба. Для меня это достаточно веская причина подозревать именно тебя.
Определенная логика в этих словах присутствовала, хотя, признаться, я мог бы привести пару не менее веских доводов в свою защиту. Но, глядя на упрямое выражение ее лица, решил, что это бесполезно. Артемиде все казалось ясно и просто. На всякий случай я все же уточнил:
– Насколько я понял, пытаться что-нибудь тебе доказать – затея безнадежная?
– Ты верно понял, – ответ был вполне ожидаемым.
– А ты упрямое создание. Именно поэтому у тебя с Гераклом любви и взаимопонимания не случилось?
– Не у меня с Гераклом, а у Геракла со мной! – раздраженно бросила она. – И вообще – это не твое дело!
– Точно, не мое. А вот что ты собираешься со мной делать? Это, кажется, мое дело?
