В Монголию майор Грицевец прибыл в составе авиационного полка, которым командовал майор В. М. Забалуев. Не успели летчики как следует обосноваться, как вступили в бой. Особенно ожесточенная схватка произошла в районе озера Буир-Нур с 60 японскими самолетами. Противник потерял в том бою 25 машин, 2 из них лично сбил С. И. Грицевец.

В другом бою он спас жизнь командиру полка майору В. М. Забалуеву. Советское правительство высоко оценило подвиги мужественного летчика. С. И. Грицевец был второй раз награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза. Всего на его боевом счету числилось около 40 уничтоженных вражеских самолетов.

Бессмертный подвиг в небе Монголии совершил летчик комиссар Михаил Анисимович Юкин. После очередной бомбежки боевых порядков японцев Юкин возвращался на свой аэродром. Но тут его самолет был подбит зенитным снарядом. Машина стала неуправляема. Тогда комиссар крикнул товарищу по экипажу старшему лейтенанту Морковину:

- Прыгай!

Тот выполнил приказ. Он добрался до своих и рассказал, как погиб комиссар М. А. Юкин. Михаил Анисимович направил превратившуюся в горящий факел машину в самый центр вражеского боевого порядка, уничтожив множество самураев.

О каждом летчике, дравшемся в небе Монголии, можно рассказать немало героического. Но я предоставлю слово летчику-истребителю Овчинникову, который вел дневник боевой работы на Халхин-Голе.

22 мая. Начинаю писать этот дневник под крылом своей машины. Сегодня такой день, который останется в памяти навсегда, на всю жизнь. Я только что вернулся из боя. Это был мой первый воздушный бой. Сколько впечатлений и захватывающих переживаний! Хотя он продолжался всего лишь несколько минут, но запечатлелся в памяти на долгие годы.

Буду последовательно, подробно описывать все по порядку. Вылетали мы три раза. Взлетели по тревоге в шесть утра, потом в восемь тридцать. Самолеты противника исчезли при нашем появлении, и мы разочарованно возвращались обратно.

Близился полдень. Я сидел у телефона и все время думал: неужели так весь день пройдет? И вдруг в телефонной трубке раздался голос:

- Самолеты противника!

В воздух, на врага! Мы летим. Смотрю на часы. Ровно двенадцать. И вот перед нами шесть японских истребителей. По всему заметно - они хотят почтительно ретироваться. Однако мы не упустили их, заставили принять вызов. Еще минута, и завязался воздушный бой. Первый бой! Описать переживания невозможно. Разве было время проверять ощущения, когда японец под хвостом у машины моего товарища. На миг оставляю свою жертву и бросаюсь на выручку ястребку. Японец отлетает в сторону.

Стрельба, сверкание крыльев, рев моторов - все это сливается вместе. Японский истребитель, весь в дыму, огне, падает на землю. Кто его сбил, неизвестно никому из нас. Голубое небо уже очистилось, и японские машины где-то далеко-далеко. Возвращаемся на аэродром, садимся. Я осматриваю свой самолет и не могу сдержать радости. Ни единой пробоины, ни одной царапины!

Сколько разговоров! Все летчики возбуждены и выглядят так, будто мы вернулись с праздника. Это только начало. Каждую секунду может взвиться ракета и... в воздух!

26 мая. В середине дня полетели на территорию японцев узнать, что у них там делается. На обратном пути неожиданно встретили стаю противника. Завязался большой, ожесточенный бой. В этом бою произошло удивительное событие, какого никогда еще не было за всю историю авиации. Мы находились над японской территорией, когда нашему командиру майору Забалуеву пришлось сделать вынужденную посадку. Он стоял в траве и глядел вслед удалявшимся самолетам. Что ожидало его на вражеской земле, понятно каждому. На этот случай любой из нас хранит один патрон. Он сделал бы все, что возможно, чтобы пробиться к своим. Мужество Забалуева хорошо известно любому нашему летчику. Но это было далеко от расположения наших войск. Что делать? Не до рассуждений. Два ястребка вернулись к тому месту, где приземлился Забалуев. Грицевец сел возле товарища, а истребитель Полоза все время прикрывал его сверху. Грицевец взял Забалуева в свою машину, взлетел и увез его буквально из-под носа японцев. У нас по этому поводу было большое ликование. В этот день мы сбили 27 японских самолетов

27 июня. Утром поднялись по тревоге. Летели двумя звеньями. Не успели сделать круг, как над нами показались пять звеньев японских истребителей. Командир покачиванием крыльев дал сигнал начать атаку.

В первую минуту на каждого из нас пришлось по 4 - 5 японских самолетов. Но никто из боя не выходил. Наши соколики дрались так смело, что противник быстро расстроился и стал сдавать. Пулеметная очередь пробила бензобак моей машины. Мотор выведен из строя. Чувствую жгучий укус в правой ноге. Значит, ранен. Выброситься с парашютом? Но ведь они расстреляют меня. И я решил садиться. Мотор не тянет. За мной неотступно следует японский истребитель Стервятник гонится за мной. Он уже совсем рядом Сверху его прикрывает другой японец. Они хотят убить советского пилота, спускающегося на разрушенной машине Но это не так легко, как вам кажется, господа. В последнее мгновение я схитрил. Пикируя с двухсот метров, внезапно выровнял самолет. Японец от неожиданности проскочил мимо. В это мгновение я сел, не выпуская шасси. Тут же спрятался за стоявшую рядом грузовую автомашину. Осатаневший японец сделал пять заходов, с упоением расстреливая покинутый мной полуразрушенный самолет. Когда наконец он решил, что с советским летчиком все кончено, и стал набирать высоту, я вышел из-за грузовика. Следовало обождать и не торопиться. Японец заметил меня, узнал и снова кинулся вниз. Засвистели пули. Я опять подбежал к грузовику. Японец ни за что не оставил бы меня в покое, если бы в этот момент не появились наши истребители. Он жестоко поплатился за свою дерзость...

Вскоре я дошел до перевязочного пункта. Сначала не замечал раны, а потом нога распухла, и меня отправили в госпиталь. Не так больно было, как обидно. Но я вернусь обязательно, во что бы то ни стало вернусь...

27 июля. Прошел ровно месяц. Я снова среди своих боевых друзей. Сегодня вернулся в часть, представился командиру и скоро (жду не дождусь) отправлюсь бить японских летающих гадин. Явился в часть вечером во время ужина. Друзья встретили меня горячо,

29 июля. Начал выполнять боевые задания. Ходили на штурмовку японских войск. Японцы искусно укрылись в песках. Но, как было условлено, цели нам указывала наша замечательная артиллерия. Мы направились туда, где рвались снаряды. Зашевелились пески, забегали, заметались японцы. В разные стороны кинулись автомашины, повозки... На обратном пути стреляли японские зенитки, но мы все до единого вернулись благополучно. Как выяснилось, штурмовка прошла в высшей степени удачно.

7 августа. Ходили на штурмовку японских войск в районе их сосредоточения. Эскадрилья, которую вел я, должна была идти последней. Когда оказались на месте и наши части пошли на штурм, я заметил, что сверху на нас валятся японские самолеты. Видят это товарищи или нет? Раздумывать некогда, решил отразить атаку. Мы сразу сбили ведущий японский самолет, а потом еще восемь машин.

Героизм и отвага товарищей приводят меня в восхищение. В таком боевом коллективе каждый день чувствуешь, как растут в тебе силы и решимость.

12 августа. В воздухе 90 японских самолетов. Нас тоже немало. В разгар боя один японский самолет пошел прямо на меня. В лоб? Я не сворачивав. Оставалось 30 - 40 метров, когда японец не выдержал и взмыл вверх. Мой левый ведомый Стоянов сразил его пулеметной очередью.

Сбили 11 японских машин. По оценке командования, бой прошел хорошо.

В сражениях мелькают дни. Каждый из нас уже сбивается со счета, вспоминая разведки, штурмовки и бои. Сотни разбитых, сожженных японских самолетов лежат в высокой степной траве. Но самое главное еще впереди. Скоро мы окончательно уничтожим японских гадин, очистим от этой летающей нечисти солнечное небо Монголии.

20 августа. Сегодня день всеобщего наступления. Наконец-то! Накануне был митинг. У всех летчиков твердая решимость - бить и до конца уничтожить врага. Летчики озлоблены против наглых японских захватчиков.