Японцы открыли ответный огонь. Трудно нашим бойцам продвигаться по песчаному склону высоты под огнем врага. Но отважные и выносливые уральцы преодолели этот барьер и сблизились с противником. В ход пошла карманная артиллерия - гранаты. Накал боя нарастал с каждой минутой. В японской обороне скоро заговорили все огневые точки, чего и добивались наши разведчики.

И вот сигнал отхода - зеленая, красная, зеленая ракеты. Под прикрытием танкового огня наши бойцы отошли на исходные позиции. К 10 часам и мы были на своем прежнем месте. Командир танковой роты доложил командиру батальона о том, что задача выполнена, но один танк не вернулся.

Немедленно направить танковый взвод на розыски машины и спасение экипажа, - скомандовал комбат.

- Есть, - ответил командир роты и повернулся ко мне...

- Старшина Торшилов, с тремя танками отправляйтесь на поиск подбитой машины, возьмите ее на буксир и спасите экипаж, - приказал он.

- Есть, спасти экипаж и вытащить танк, - ответил я, затем подозвал механиков-водителей и сказал, что я буду прикрывать их пулеметным огнем, а они должны подойти к оставшейся машине и отбуксировать ее, если она потеряла ход.

Испив из котелка холодной воды, мы устремились к сопке. Местность неровная, через смотровую щель трудно наблюдать. Но мы рады, что кустарник в какой-то степени помогает маскировке наших танков. Вот и подножие сопки. И вдруг я увидел наш застрявший танк. Он стоял недвижим, словно в специально отрытом глубоком песчаном окопе.

Развертываю свой танк в сторону японских окопов и берусь за рукоятки пулемета. Тем временем экипажи двух подошедших машин закрепили трос к крюку застрявшего Т-26, срыли крутой край рва и завели моторы. В этот момент японцы, услышав шум и обнаружив нас, открыли минометный огонь.

Пять минут длился непрерывный минометный обстрел не менее чем из трех батарей. Сплошной дым и грохот поднялись вокруг. Осколки барабанили по броне. Но вот обстрел на минуту затих. Я быстро открыл люк, выскочил из танка и подбежал к подбитой машине. Оказалось, что только один из шести танкистов остался невредим. Двое тяжело ранены, а трое не могли передвигаться самостоятельно.

Пока оказывал помощь раненым, не заметил, как до взвода японцев пошло в атаку. Быстрее под броню танка - и я бросился к своей машине. Но японцы открыли по мне огонь, над головой засвистели пули. Залег за бугор возле танка. Японцы подошли уже близко, на расстояние броска гранаты. Они не видели, куда я скрылся, оглядывались, а я тем временем подготовил две гранаты и одну за другой бросил в притаившуюся группу врагов.

Взрывы гранат вызвали у японцев замешательство. Воспользовавшись им, быстро вскочил в свой танк, захлопнул люк. Яростно заработал мой друг и спаситель - пулемет.

Мои гранаты и пулеметный огонь уложили немало врагов. Но было совершенно очевидным, что японцы не оставят меня в покое, уж очень заманчивой была для них добыча - танк. Так оно и оказалось. Японцы стали снова продвигаться к моему танку. Впереди шел офицер. Заметил, что левое плечо у него залито кровью. Он дико кричал, взмахивал правой рукой в сторону моего танка, был страшен в своих черных роговых очках. Он силился поднять солдат в атаку на танки. Взяло меня тут такое зло, что словами не передать. Короткая очередь из пулемета - и офицер свалился на песок.

С криками банзай японцы все же бросились к танкам. Но мой пулемет снова положил их на песок. Живые смешались с мертвыми. Сколько их? Мертвых я не считал, смотрел за живыми. Вдруг увидел, что на выручку к ним приближается еще одна группа. Немедленно - огонь по ним. Залегли, но ползут, упорно ползут к танкам.

Пошел уже второй час неравного боя. В танке стало невыносимо жарко, обмундирование прилипло к телу, хотелось пить. Вода во фляге, наверное, нагрелась, да и не могу оторвать рук от пулемета. А язык, как сухой обрубок, еле ворочается во рту.

А японцы наседают. Снова большая группа во главе с офицером бросилась к танкам. Банзай! Борсевико (большевик)! - кричат они, подбадривая сами себя. Ну что и, мало вам? Так получайте. И я нажал на гашетку пулемета. Бью длинными очередями. Так вернее. И снова от большой группы в живых остались единицы. Залегли, не смеют поднять головы.

Устал я, тяжело мне стало, а вместе с тем радость поет в сердце. Радуюсь тому, что еще жив, что могу бить и бить лютого врага, что трупы японцев густо усеяли землю впереди моего танка, что враг еще не захватил наши машины и не захватит, пока жив буду.

Но что это? Японцы снова зашевелились. Неужели им мало того, что получили? Да нет, они бегут! Бегут! И снова скороговоркой запел мой пулемет, посылая смертельные струи в спины убегавших врагов.

Вдруг пулемет умолк. Кончились патроны. В наступившей тишине я услышал рокот моторов. Ко мне подходили танки родного батальона. Рассказать, что я пережил в этот момент просто невозможно. Быстро завели моторы, вытащили из западни подбитую машину, и я вскоре оказался среди боевых друзей.

За проявленные мужество и отвагу Алексей Васильевич Торшилов был награжден орденом Ленина.

Несгибаемую волю и мужество проявил и водитель танка комсомолец И. В. Просолов. Во время атаки японцы подбили машину, члены экипажа погибли. В живых остался лишь Просолов. Ночью под покровом темноты воин мог бы незаметно оставить вышедшую из строя машину. Однако он этого не сделал. Просолов двое суток пробыл в подбитом танке, ведя огонь по противнику. Он дрался до тех пор, пока на помощь не пришли товарищи.

Когда Просолова спросили, почему он не оставил танк, водитель ответил:

Танк - народное добро, и бросать его нельзя.

Впоследствии И. В. Просолов стал Героем Советского Союза.

Бойцы смело шли в атаку, шли за Родину, за партию, мстили за смерть друзей, товарищей, родных. У Александра Чипизубова в бою погиб брат. Красноармеец написал клятвенное письмо.

24 августа при атаке погиб мой старший брат ручной пулеметчик Михаил Чипизубов. Он погиб как герой при защите своей Родины. В бой он шел уверенно, крепко держал свое оружие в руках, зная, что если и погибнет, то вместо него есть кому встать на защиту Родины. И пусть знает враг, что нас еще четыре брата, и мы готовы в любую минуту встать на защиту своей Родины. И пусть знает японская военщина, что не бывать ее грязной ноге на земле дружественной нам МНР и на земле советской. Мы всегда готовы нанести удар с такой силой, что японская военщина будет помнить десятки лет, на что способна Красная Армия, ее люди и могучая техника.

Участник боев связист Александр Чипизубов.

И воин сдержал слово. Он храбро дрался с врагом, под огнем противника не раз восстанавливал связь, обеспечивал командиру бесперебойное управление подразделениями.

Особо хочу подчеркнуть такую деталь. Идя в бой 20 августа, многие бойцы и командиры просили считать их комсомольцами или коммунистами, несли в карманах гимнастерок заявления о приеме в партию, в комсомол, которые они не успели сдать в партийную или комсомольскую организацию. Некоторые ив них не вернулись из боя, в схватках с врагом отдали свою жизнь за Родину.

После одной из атак в кармане гимнастерки убитого красноармейца Бачурина нашли заявление, в котором он писал:

Прошу комсомольскую организацию принять меня в ряды Ленинского комсомола. Я буду верен ленинскому учению, буду бороться за победу коммунизма в нашей стране и не пожалею своей жизни для защиты Родины.

Красноармеец Г. В. Измайлов написал перед атакой такую записку:

Ст. Борзя, Борзинский район, село Алонда, получить отцу Измайлову от сына Григория Васильевича. В случае моей гибели считайте меня коммунистом и сообщите всем товарищам, что погиб за Родину.

Григорий Измайлов сражался в бою как коммунист. Враги дороге заплатили за его жизнь.

В сумке убитого японского офицера нашли блокнот героически погибшего в бою красноармейца И. И. Хохрякова. В этом блокноте накануне наступления воин написал:

Я буду бороться с врагом до конца, до полного его уничтожения, чтобы стереть его с лица земли. Я не пожалею своей жизни и крови, буду биться с врагом, так как знаю, что я дерусь за свою священную Родину.