Ранение оказалось слепое, осколок ушел в таз. Операция была сложной. Несколько раз я слышал фамилию, которая мне запомнилась. Операцию делал Ахутин. Несмотря на все его старания, осколок он извлечь не смог. Так и остался он у меня на всю жизнь.

На рассвете следующего дня меня перевезли в госпиталь в районе Тамсаг-Булака. Это был уже тыловой госпиталь. Первую перевязку после операции мне сделал рослый, красивый мужчина, с большой шапкой седых волос, с мужественным лицом и золотыми руками хирурга. Мне шепнула сестра, что это профессор. Перевязка была очень тяжелой. Потому, видно, он и делал ее сам. Мне казалось, что меня жгут раскаленным железом.

- Профессор, ну зачем вы меня еще жжете, мне и так больно, - сказал я.

- Что вы, успокойтесь, - сказал он. - Я вас ничем не жгу, а расчищаю рану, в которой остались еще, несмотря на хорошо проведенную операцию, отдельные кусочки от вашей гимнастерки или брюк. Вот я удалю все, и вы почувствуете себя лучше.

И действительно, после этого мне стало много легче.

Уже впоследствии я узнал, что мне посчастливилось попасть на операционный стол к Николаю Николаевичу Еланскому, в то время уже доктору медицинских наук, профессору, а впоследствии ставшему заслуженным деятелем науки РСФСР, лауреатом Государственной премии СССР, Героем Социалистического Труда, генерал-лейтенантом медицинской службы.

Будучи начальником кафедры военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, он слал одним из организаторов хирургической помощи раненым при боевых действиях на реке Халхин-Гол.

В годы Великой Отечественной войны Еланский был главным хирургом ряда фронтов, а в 1947 - 1959 годах - главным хирургом Советской Армии.

Но все это уже было позже, а тогда, в августе 1939 года, повторяю, меня поразило мужественное и в то же время доброе лицо с живыми, внимательными глазами, в которых сквозили чуткость и участие, свойственные характеру этого человека, а главное - золотые руки хирурга.

Кстати, у него я и поинтересовался, что за человек делал мне первую операцию в госпитале, что располагался близ передовой в районе Хамар-Дабы. Я запомнил лишь фамилию - Ахутин.

- Это мой коллега, - с теплотой в голосе пояснил Еланский. - Михаил Никифорович Ахутин до недавнего времени был профессором Хабаровского мединститута, там он возглавлял кафедру оперативной хирургии. А теперь начальник кафедры госпитальной хирургии академии. Блестящий хирург, доктор медицинских наук. Можно сказать, он спас вам ногу...

Интересны повороты судьбы. Я, человек далекий от медицины, на Халхин-Голе познакомился со светилами медицинской науки, с людьми, имена которых впоследствии стали широко известны в стране.

Не могу не сказать несколько слов и о первом своем исцелителе, за судьбой которого, конечно, следил в последующие годы, с благодарностью вспоминая то, что делали его замечательные руки.

Ученик знаменитого Владимира Андреевича Оппеля, одною из основоположников военно-полевой хирургии и клинической эндокринологии в СССР, создавшего в 1931 году первую в Советском Союзе кафедру военно-полевой хирургии ленинградской Военно-медицинской академии, Михаил Никифорович Ахутин начал работать в его клинике еще в 1920 году. И к событиям на Халхин-Голе он подошел хирургом, обладающим большим практическим опытом и высоким профессиональным мастерством. Его труды, написанные после завершения боев, по их свежим следам, способствовали решению важных задач военно-полевой хирургии.

Во время советско-финляндской войны Михаил Никифорович Ахутин был армейским хирургом-консультантом, а в годы Великой Отечественной - главным хирургом Брянского, 2-го Прибалтийского и 1-го Украинского фронтов. С 1945 года и до последних лет жизни генерал-лейтенант Ахутин являлся заместителем главного хирурга Советской Армии, с того же года он - член-корреспондент Академии медицинских наук СССР.

Конечно, таких, как я, раненых командиров у врачей было немало. Но знаю по рассказам медицинских работников, которые с большим уважением относились к своим руководителям и учителям, что М. Н. Ахутину и Н. Н. Еланскому было присуще высокое чувство ответственности за порученное дело, их вклад в организацию оказания хирургической помощи во время боевых действий трудно переоценить. Вот это чувство ответственности и самоотверженное отношение к делу объединяло очень разных по характеру и по отношению к подчиненным людей. М. Н. Ахутин был чрезвычайно общителен, прост в обращении и в то же время стеснялся проявлять требовательность. В противоположность ему Н. Н. Еланский относился к подчиненным сдержанно, сухо, отличался немногословностью, педантичностью в обучении, особой внимательностью к так называемым мелочам в работе ординаторов и сестер у перевязочного стола и у постели больного.

Не только ради того, чтобы рассказать, с какими людьми свела меня судьба после ранения, пишу я эти строки. Моя цель - обратить внимание читателей на то, какую заботу проявляло советское командование об организации медицинского обеспечения действующих войск.

В дни вынужденного бездействия в госпитале во время лечения я живо интересовался организацией и тактикой медицинской службы, которую, признаюсь, прежде знал весьма поверхностно. Да и не до того командиру в боевой обстановке, где каждый делает свое дело. Здесь же я заинтересовался этими вопросами, тем более что не мог не заметить еще до ранения, что в августе медицинская служба стала работать значительно четче и организованнее, чем, скажем, в мае.

Оказалось, что в период майских боев медицинские подразделения и учреждения нашего 57-го особого корпуса были представлены только батальонными и полковыми медицинскими пунктами. Ни медико-санитарных батальонов, ни полевых подвижных госпиталей не было. Правда, работали два стационарных госпиталя, на 200 коек по штату каждый, но один из них, расположенный в Баин-Тумене, полностью не развернулся и имел только 80 коек. Да и хирургов было маловато, в баин-туменском госпитале, к примеру, работал, лишь один опытный хирург-военврач 2 ранга Ф. И. Исаков.

Расстояние от этих госпиталей до района боевых действий было огромное: от улан-баторского - около 1000, от баин-туменского - около 500 километров. Все это, конечно, усложняло медицинское обеспечение войск, хотя военные врачи работали самоотверженно и справлялись с поступавшим из медицинских учреждений частей и подразделений потоком раненых.

И все же медицинское обеспечение требовало значительного улучшения. Вскоре этот вопрос был решен. В Забайкальский военный округ направили высококвалифицированных специалистов Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова.

В составе отряда из Военно-медицинской академии в район боевых действий прибыли многие замечательные специалисты, в том числе начальник кафедры госпитальной хирургии дивизионный врач профессор С. С. Гирголав, начальник кафедры стоматологии и челюстно-лицевой хирургии бригадный врач Д. А. Энтин, начальник кафедры общей хирургии бригадный врач профессор И. М. Тальман, начальник кафедры военно-полевой хирургии, уже известный читателю бригадный врач профессор Н. Н. Еланский и многие другие. Начальники кафедр возглавляли группы, в которые входили наиболее опытные доценты, ординаторы и слушатели. Например, в группе, возглавляемой профессором Еланским, был участник национально-революционной войны испанского народа доцент кафедры военврач 2 ранга И. С. Колесников, впоследствии известный в стране хирург.

Иван Степанович Колесников в годы Великой Отечественной войны был сначала армейским хирургом, а затем главным хирургом Карельского фронта.

С 1944 года он стал заместителем начальника кафедры общей хирургии, затем возглавил кафедру госпитальной хирургии, а с 1976 года, после выхода в отставку, является профессором-консультантом этой кафедры. Иван Степанович академик Академии медицинских наук, заслуженный деятель науки РСФСР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, генерал-майор медицинской службы. А я помню его еще военврачом 2 ранга, помню, как высоко отзывались раненые о мастерстве тогда еще молодого хирурга.