Народ принялся обсуждать заявление Алона, а Андрей ещё раз рассмотрев внимательно пляску светящихся пиктограмм и убедившись в невозможности что-либо понять, подошел к каменной стене. Луч фонарика, направленный под углом к поверхности выхватил из полумрака выразительный профиль хищника с длинными, как у саблезубого тигра клыками. Изображение было рельефное, тщательно и весьма искусно выбитое на камне. Поражало напряжение хищника перед атакой, великолепно переданное древним художником. Отойдя и осветив стену фонарем в разных направлениях, Андрей понял, что перед ним бесценное скопление изображений, прежде всего, всевозможных животных, выполненных в разной технике и наверняка в разное время. Были здесь и многочисленные, зачастую повторяющиеся, непонятные знаки. Другие стены тоже в изобилие украшали петроглифы и создавалось впечатление, что это был древний храм, вернее капище со стенами, которые художники специально украшали.

Двигаясь вдоль стены по периметру зала и внимательно разглядывая изображения, Андрей заметил, что почти каждая многофигурная композиция, а таких становилось все больше по мере удаления от входа, включала теперь изображения людей. Это были сцены охоты и каких-то ещё действий, не понятных ему, но видимо весьма важных для их участников и требующих хорошей организации.

Когда осмотр зала был в основном окончен, и все вновь собрались в центре возле Алона, он попросил убедиться, что никто из спутников не отстал и не заблудился. Выяснив, что все на месте, Алон предложил идти дальше и сам направился к небольшому проему в стене, рядом с шумевшим водопадом. Довольно узкий проход, в котором оказались путешественники вел куда-то вниз и в сторону, в темноту. Уклон был значительным, и если бы не редкие ступени, о которых постоянно предупреждал Алон, державший в руках ярко горевший факел, спуск был бы весьма рискованным, даже несмотря на наличие у ребят нескольких фонариков.

По мере продвижения вглубь пещеры до слуха путешественников стали доноситься разные странные звуки, некоторые из которых могли показаться зловещими и при соответствующем воображении, характерном для людей творческих, даже серьёзно встревожить.

– А где киски? – вспомнила вдруг про стражей пещеры Лика и непроизвольно сжала руку Кирилла, шедшего рядом, – они ведь здесь живут, и детки у них тут где-то. Помните, как Илика рычала?

– Не волнуйтесь, – отреагировал Алон, – кошки остались дома.

Никто не знал, что значит дома, где это, но стало спокойней.

– Других хищников, кроме семейства Ирдика, здесь нет. Так, похоже, сложилось издревле, когда пещерных кошек ещё было много. Звери с поверхности боялись забираться в пещеры и запах кошек был для них всегда запахом опасности. И теперь, хоть кошек практически не стало, – мои, похоже, последние, – лесные звери по-прежнему сюда не заходят. Может, конечно, есть и другие причины, например, связанные с артефактами и создаваемыми ими полями, которые специально отпугивают хищников, как знать?

Новый зал, бывший следующим пунктом их экскурсии, оказался значительно меньше первого по размерам и почти без света. В центре возвышался большой белый или светло серый камень с плоским верхом. Но общее внимание и возгласы удивления вызвал не сам камень, тщательно обтесанный с четырех сторон, а вдруг ставший видимым, стоящий на нем небольшой вертикальный предмет, напоминающий кристалл, поблескивающий в неровном свете факела и лучах фонарей многочисленными оттенками красного.

Алон приподнял свой посох, на котором в темноте снова ярко светилась полоса вспыхивающих пиктограмм, и стал внимательно вглядываться в их таинственный танец. Было явно что-то необычное в поведении посоха, что привлекло внимание Алона и даже взволновало его, судя по тому, что он, не ответив на чей-то вопрос, быстро пошел к центру зала, держа посох перед собой на вытянутых руках. По мере приближения к кристаллу, кольцо на посохе разгоралось все ярче и в конце концов свет достиг такой силы, что уже не нужны стали фонари, а сам посох Алону пришлось поднять вверх, чтобы он не слепил глаза. Белая шевелюра Алона сияла и зал был теперь ярко освещен. Пьедестал с кристаллом в центре стал видим во всех деталях. Слабый шум, знакомыми волнами накатывавшийся на замерших под впечатлением от происходящего молодых людей, сначала был едва слышим, но вскоре стал сильнее и можно стало различить голоса древних: «Жить вместе…Жить вместе…Жить вместе…». Пение становилось все громче, и уже явно звучал хор, построенный на многоголосье, в котором различались не только мужские и женские голоса, но и высокие детские.

Боже мой! Это же хоровод. Они держаться за руки и идут вокруг центра! Вы видите? Шура! Андрей! – восторженно шептала Варенька, крутя головой и вытягивая шею, чтобы не терять из виду те или иные движущиеся фигуры древних за столпившимися свидетелями этого удивительного зрелища.

Алон, по-прежнему державший в поднятых вверх руках светящийся посох, был не менее удивлен и озадачен происходящим. Он также поворачивал голову, следя за действиями то взрослых персонажей, то детей, в том числе самых маленьких, с сосредоточенными чумазыми рожицами, старавшихся изо всех сил повторять движения и даже выражение лиц взрослых.

Неожиданно сцена стала буквально гаснуть. Свет начал слабеть а звук пропал, растворившись слабым эхом в наступающей темноте. Андрей, смотревший в это время на красный кристалл, увидел как тот стал опускаться и вскоре совсем исчез, погрузившись в камень.

Стало совсем темно и лишь на боковой грани камня-пьедестала ещё догорал слабый луч солнечного света, проникший сюда через маленькую щель где-то вверху, в каменном своде. Затем и он пропал, растворившись в ярком пучке электрического света. Фонарики вспыхивали один за другим, вновь разрушая темноту и восстанавливая только что утраченную сцену прошлого. Только теперь уже пустую, без симпатичных рожиц малышей и суровых лиц взрослых, сосредоточенных на занятии, явно не имевшем ничего общего с веселым развлечением.

Алон подошел к центральному камню и стал внимательно разглядывать место, где только что исчез таинственный кристалл. Поверхность была ровной и однородной. Если шов и был, то различить его невооруженным глазом было едва ли возможно. Подошедшие следом Андрей, Кирилл и Варенька тоже некоторое время изучали ставшие невидимыми следы кристалла, затем снова обернулись к Алону, ожидая каких-нибудь объяснений.

– Вот и всё, – сказал он с сожалением и даже грустью, – теперь камень снова выглядит как обычно. Зато стало понятно, как пропала красная пластина на большом камне в лесу, где вместе с кристаллом исчезла ниша, в которую он был вмонтирован.

– А Вы что, разве раньше не видели всего этого? – спросил подошедший Серега, пытаясь одновременно рассмотреть снимки на своей фотокамере, что никак ему не удавалось из-за рюкзака, постоянно сползавшего с правого плеча и повисавшего на руке.

– Нет, это впервые, – тихо и задумчиво произнес Алон, – но почему? Что спровоцировало этот кристалл? Это, наверняка, не посох, он лишь реагировал на какой-то сигнал отсюда. Я был здесь сотни раз, и всегда видел только слабую реакцию посоха на само это место. И всё. Ни кристалл, ни древние никогда прежде не появлялись.

– Но наш визит все же чем-то отличался от других, – рассуждал вслух Андрей, – иначе с чем связать это неожиданное представление? А в какое время обычно вы посещали это место?

Алон, услышав вопрос, ненадолго задумался и затем уверенно произнес:

– В основном рано утром, сразу после восхода солнца. И никогда позже восьми, максимум девяти часов утра.

– А я так и подумала сразу, что это луч солнца подействовал, который освещал кристалл, когда мы сюда вошли. Потом фонарики перебили этот свет, потому что он был совсем неярким. Наверное солнце сквозь облака слабо светило или может окно там наверху какое-нибудь растение загораживает.

На лице Алона, слушавшего Вареньку, появилось совершенно не свойственное этому сильному, уверенному в себе человеку, выражение растерянности, которое быстро сменила радостная улыбка.