* * *

"Напоминаем, что тестовый режим вашего пребывания на планете Пушинка подходит к концу. Если за оставшиеся семь дней вы не выберете свою новую видовую принадлежность, мы будем вынуждены назначить её случайно. С уважением, ваш Куратор".

— Нет ничего постояннее временного, — прочитав кусочек пергамента, сам собой возникший в моей руке, я убрал его в карман камзола, чтобы позже использовать как носовой платок или подтирку. Носовой платок в нагрудном кармашке, шёлковый с кружевным обором, был уж слишком красив, чтобы использовать его по назначению.

Да, в отличии от Парадайза — планеты с идеально райскими условиями — или незабвенного Рассадника, на Пушинке нормальных людей, помимо себя, я так и не нашёл. Этот мир могущественные инопланетяне-Смотрящие создали для приверженцев странной субкультуры "Фурри" — в утрированном смысле, для поклонников антропоморфных животных. Большую часть населения Пушинки составляют человекоподобные (или хотя бы прямоходящие) млекопитающие, драконы и ящеры, а также некоторые мифические и фантастические существа. Минотавры, грифоны, многолапые тавры и разноцветные пони, которые пробились на Пушинку благодаря той же упоротости… ладно, упорности, с помощью которой когда-то смогли завоевать кучу фанатов и причислить себя к фурри.

Несмотря на такое видовое многообразие, всё население планеты делится на две категории: одни когда-то были людьми, выбравшими Пушинку для переселения и сменившие свой облик, другие же являются фантомами — существами, созданными самой Пушинкой. Обычно они являлись героями разных фанфиков, на основе которых инопланетяне-Смотрящие творили дизайн новой планеты. Когда-то фантомы были подчинены контролирующей жизнь планеты Программе, но с тех самых пор, как Пушинка переведена из разряда экспериментальных планет в статус "основных", фантомы стали точно такими же обитателями планеты, как и изменившиеся люди.

А вот людей на Пушинке практически нет. Люди здесь — либо те же фантомы, созданные из-за сбоев Программы, либо ещё не определившиеся со своей видовой принадлежностью. Таких очень мало, и срок их раздумий ограничен тремя месяцами. Как правило, до последнего дня никто не дотягивал, но я случай особенный и жалеть об этом не собираюсь. Какие хитрости я только не измышлял, чтобы сохранить презентабельный вид, островок нормальности в океане безумия! Писал в анкете в графе "вид" "человек", "норд", "атлант", "древний" и даже "ведьмак" — но на регистрационном столе жаловались, что этих слов не было в выпадающем списке. Ага, а эти кентаврокошки, лисоволкособаки и пушистые акулы там есть, да?

— Значит, так, — прямое доказательство существования пушистых акул протянуло мне лапу с остатками моего разорванного заявления на трудоустройство. Лапа была похожа на человеческую ладонь, только мохнатая, с длинными пальцами и когтями вместо ногтей. — Я была бы рада вам помочь, но из-за вашего внешнего вида я даже не знаю, куда вас определить. Вот ваша карточка, на ней деньги на первое время, а там уж сами решайте, куда отправитесь и что делать будете. Приятного дня.

— Ничего, разберёмся, — ответил я ей тогда, — сухой шерсти вам!

С тех пор деньги уже закончились, но где наша не пропадала! Я быстро сообразил, за счёт чего можно нажиться в мире, разделённом на тематические сектора по языкам и жанрам произведений. За счёт импорта и экспорта, конечно! Мой прежний опыт продаж ограничивался пирожками на школьной ярмарке, отданными по себестоимости, да несколько раз я делал курсовые одногруппников за деньги, но новый мир был благодатной почвой для коммерции, потому что чурбаны-программы торговали лишь товарами в рамках жанра, а "живых" пристально контролировали Наблюдатели — полицаи, отряжённые внеземным разумом для поддержания порядка на Пушинке. Но когда Наблюдатели заставали меня за незаконной торговлей, стоило только им взглянуть на моё честное человеческое лицо, как их начинали волновать совсем другие вопросы, а прежние претензии забывались! Вот так я и избегал карающей дани правосудия. И, как сейчас, успешно барыжил и с торговцами, и с частными клиентами разными полезными диковинками, запрещёнными на территории определённого жанра.

— Значит, заклятие ментального щита? — вырвиглазного цвета пони-единорог (хотя называть это существо "пони" можно было с большой натяжкой) передала мне небольшую баночку, украшенную витиеватым символом фиолетового цвета. — Держите. Только вот что… — Она огляделась по сторонам, упёрла копытца передних ног в прилавок и вытянулась ко мне. — Больше в Фэнтези его не ввози. Хотя бы месяц, а то ко мне уже два раза приходил Наблюдатель, хотел узнать, откуда заклинания из подзоны "Фоллаут: Эквестрии" туда утекают!

— Заклинание это ведь прерогатива фэнтези, в чём проблема? Используют же пони Фоллаута и джедаи из Фантастики телекинез, — я примиряюще поднял руку, показывая, что к совету прислушаюсь. — Без проблем, следующей партией привезу головачёвских джиннов. Можете открывать предзаказы. До следующей встречи, мороженка!

Кивнув знакомому охраннику, открывающему особо ценным посетителям запасной выход из "Радужных Редкостей", я вышел на улицу. Людей… Зверей на заднем дворе не было, можно незаметно покинуть магазинчик и выйти на улицы одного из фэнтезийно-постапокалипстических городов. В последнее время мне всё чаще приходилось пользоваться такими путями, потому что надзор за мной усилился.

Вот и сюда уже Наблюдатель заглянул…

Чего они прицепились — непонятно. Я же благим делом занимаюсь, налаживаю торговые связи между секторами. Защитные поля из фантастического сектора в Пост-Ап перевёл и теперь Единск (название то ещё) стал самым спокойным городом во всём Секторе, не более опасным, чем любой мегаполис Земли. А сейчас, когда надзор за планетой снят, это очень важно. Обратный пример — я однажды из сектора Фэнтези защитные поля на магическом начале в Фантастику продал, тем самым спас от геноцида базу кобольтов-фантомов, а то на них один высокопоставленный дурак решил бомбу сбросить. Одни благие дела! Нет, конечно, находятся дураки, которые закон обходят ради зла, например, контрабанда оружия или наркотиков… Но несколько сволочей не дают повода всех остальных такими же уродами считать!

Я вышел из переулка, где между низкими средневековыми зданиями неоново сверкали магические вывески, на подёрнутую туманом набережную Истока. Над волнами в полупрозрачной взвеси драккары десятого века обходили галеоны семнадцатого, а их всех нагоняла дурацкая посудина с металлическими бортами, тремя мачтами и винтовыми моторами на носу и корме. Причём нагоняла, идя боком, старбордсайтом вперёд, наперекор сопромату и гидродинамике.

Скривившись, я отвернулся от гавани и оглядел набережную. Она была уложена брусчаткой, но столь хорошо выровненной… даже асфальт не везде так лежит. Выбоины в покрытии улиц были в основном от когтей. Немалое количество драконов особенно подчёркивало при регистрации своих образов поразительную прочность когтей, иногда даже способных резать металл, а царапать его могли вообще почти все фурри. Раньше брусчатку, доски и прочие поверхности меняли боты-программы, но когда они получили свободу и собственный разум, уже мало кто желал заниматься благоустройством, канализация в башне мага не протекает — и ладно, а ухоженность — так сойдёт.

Засмотревшись на это "интересное" зрелище, я не заметил, как ко мне бесшумно, несмотря на огромную массу, подошёл мохнатый дракон. Причём морда у него была близка к классике: рогатая, с закруглённым носом, и крылья привычные мне, как читателю фэнтези, походившие на крылья летучей мыши. Но вот раскраске этого дракона — белому телу и купоросно-синей гриве — могли бы позавидовать и правнуки героев "Тьмы ваших душ", а о них даже я наслышан благодаря их убогому дизайну. Но, знаете, я не позволяю эмоциям мешать общению с клиентами, да и привык я уже за почти что три месяца жизни на Пушинке к причудливым обликам покупателей.