Выходя из трейлера, махнул менеджеру Паку, что собираюсь немного пройтись, и даже не заметил, как снова напоролся взглядом на Тери. Она стояла рядом с декорациями и собственноручно проверяла каждое крепление на съёмочной площадке. Это меня не удивило, охрана отвечала за нашу безопасность и на съёмках. Поэтому я сел на одну из бутафорских конструкций, попутно здороваясь с теми, кто пробегал мимо.

Съёмочный процесс — это механизм. Сложный часовой механизм, в котором каждая деталь — работник, четко отвечающий только за свои обязанности.

Опять смотрю на её спину, и пытаюсь понять, когда чертовщина, происходящая вокруг зацепила меня настолько, что я захотел экзотики. Никогда не спал с иностранками. Мне казалось, что это неправильно. Я встречал многих девушек из разных стран. Все они приезжали либо на пробы в подкаст драм, либо были моделями. Однако меня всегда останавливали опасения, что подобный поступок станет ошибкой. А ошибки я ненавидел больше всего, предпочитая учиться на чужих.

— Что происходит, Чон Тиен..? — тихо прошептал, и не мог никак выбросить её взгляд из головы.

В меня словно врослись подобные мысли. Мне бы думать о том, что происходит с нашим агентством, искать способ помочь Сонбэ, но нет же, сижу и смотрю на то, как женщина, с ног и до головы в чёрном, проверяет каждый трос, каждый карабин, и при этом…

Она красива, и мне всё больше хочется посмотреть, как Тери выглядит без маски на лице. Возможно, тогда дурацкое наваждение увлеченностью этой женщиной пропадет.

Ветер слишком сильно подул с Запада, и несколько тентов поднялись в воздух, а я замер взглядом на том, как Тереза даже не вздрогнула от сильных порывов воздуха. Все девушки пытались прикрыть лицо, убежать от песка, который разносили вихри по всей площадке, тогда как Тереза продолжала спокойно осматривать всё и даже лицо не отвернула.

Этот день и это время на Чеджу-до стали чем-то слишком необъяснимым. Я словно и позабыл о том кошмаре, который свалился на наши с парнями головы. И мне действительно казалось, что причина во внезапно возникшем интересе к женщине.

Тери села рядом со мной на тот самый бутафорский кусок скалы, и продолжила наблюдать за тем, как в павильоне монтируют декорации.

— Человечество не спасти… — я не впервые слышал голос Терезы сквозь ткань маски, но в этот раз в нём звучало что-то совершенно ей не свойственное.

Я даже удивился, что она вообще решила завести разговор со мной.

— К чему ты ведешь? — протянул ей бутылку с водой, на что ожидаемо не было никакой реакции, а я в сотый раз почувствовал себя дебилом.

"Рядом с этой женщиной, любой мужчина отупеет и ощутит себя ничтожеством…" — скривился и бросил бутылку за наши спины.

— Зачем вы снимаете такой банальный сюжет? — Тери раздвинула ноги, как мужик, и оперлась локтями о колени, наклонив голову на бок.

— Банальный? — я приподнял бровь и хохотнул.

— Естественно! Какой толк в сотый раз демонстрировать, как люди не ценят жизнь других людей? Это очевидная вещь для меня.

— Ты не ценишь жизнь человека?

— Нет. Я ценю жизнь того, кто дорог мне, потому что видела людей, похожих на шакалов в голодный год, Тиен, — Тери повернула ко мне лицо и я замер, смотря на то, как горят изнутри её глаза, таким взглядом, от которого невозможно было отвести собственный.

"Кто ты на самом деле? Почему ты настолько необычна? Что в тебе такого, что за столь короткий срок от момента нашего знакомства, ты заставила смотреть на тебя, не отрываясь?"

— Не веришь в людей? — задал вопрос сухим тоном, и получил ответ, которого возможно ждал.

— Нет.

"Если ты продолжишь и дальше говорить подобные вещи, и отвечать так, как ответил бы я, то что мне делать, Тереза? Как мне остановить то чувство, которое рождается внутри… Где-то на самом дне сознания, я хочу тебя лишь потому что ты говоришь моими словами, будто заглядывая мне в голову…"

Время шло, а я ощущал себя всё хуже. С одной стороны понимал, что необходимо сбросить это напряжение хоть куда-то. Решить вопрос чисто по-мужски и вернуть себе душевное равновесие, и нормальную мозговую деятельность.

Однако всё случилось иначе. И прав был Сонбэ, когда уговаривал нас хоть немного отдохнуть от съёмок и работы. Возможно, послушав его, мы бы смогли предотвратить то, что навсегда изменило меня, как человека.

Мы вернулись в Сеул поздним вечером, и войдя в агентство, остолбенели.

— Что происходит? — я остановил одну из девочек из стаффа Волков, но она лишь покачала головой, а в её глазах застыли слезы.

Она настолько нас испугалась, словно перед ней стояли восставшие вонхви, не иначе. Я медленно отпустил дрожащую руку, и девушка сбежала тут же, пряча взгляд.

— Может что-то случилось? — Дже обеспокоено переглянулся со мной и Лео.

Вокруг стояла гробовая тишина, а те работники, которые проходили мимо, быстро выходили из здания. Это могло быть вполне логично, ведь сейчас восемь вечера, и мы с парнями приехали из аэропорта лишь за тем, чтобы привести себя в порядок и поехать к Шину в больницу.

Но ехать оказалось уже не к кому…

В ушах звенит голос брата, а мне становится всё хуже. Эхо его слов, эхо голоса, эхо его смеха… А перед глазами улыбка Шина.

Я не помню, как попал в больницу. Никто из нас не понимал, как ноги сами нас привели обратно у фургону. Лео всю дорогу пытался дозвониться до Сонбэ, а Дже без конца обрывал сотовый менеджера Пака, который только сойдя с трапа, умчался, а мы этого и не заметили.

— Оставайтесь в машине!

Слева прозвучал резкий и холодный женский голос, когда я понял, что перед больницей, на парковку которой мы только въехали, стоят несколько полицейских патрулей.

— Нет! — Лео отпихнул Тери в сторону, но она схватила его за руку и заговорила так, словно отдает приказ:

— Никому не выходить из фургона, пока мы не проверим обстановку вокруг больницы! Не разговаривать и делать то, что сказано! Это не мой приказ, а слова вашего Сонбэ! Не создавайте ещё больше проблем, если вы действительно хотите отсюда выйти! Если нет… Тогда я разворачиваю фургон и мы едем в ваши апаты!

Голос этой женщины больше не вселял в меня былое очарование. Мне вообще стало плевать, что за каких-то несколько дней, повелся на подобные сопливые глупости!

— Отошла от двери! — я поднялся с сидения, и посмотрел Терезе прямо в глаза, — Ты видимо плохо понимаешь даже собственный язык, поэтому я повторяю! Ты телохранитель! Обслуживающий персонал! И если я сказал убраться с моей дороги! Ты!!! Должна подчиниться!

Тереза даже не вздрогнула от моих слов, а мне вообще было плевать. Вернулось то новое чувство, которое я испытал на похоронах Кан Арым. Только в этот раз боль выжгла всё. Пустота внутри меня неслась с точно таким же завыванием, как и ветер на том пляже и съёмочной площадке, когда я впал в детство.