давать тенёк, опору старым,

отраду псам, спине зверей,

и век довольствоваться малым,

смотреть на цвет оранжерей,

на луг, леса и всплески рыбы,

ручьи, котят, фруктовый сад,

цветы, людей, веков погибель

бессильно видеть, но стоять;

и быть мудрее и древнее,

но не суметь о том сказать…

Но оттого всего грустнее,

что вечно некого обнять…

Виновности деревьев

На мне в Эдеме Змий ютился,

а тот – упал среди моста,

а об того – лихач разбился,

а тот – стал стойкой для Христа,

к какой его, стуча, пришили;

а тот – от молнии сжёг дом,

а те – тараном всё крушили,

другие – стрелы над врагом,

а из-за тех – погибла Троя,

на этом – вздёрнулся дурак,

с того – свалился сын героя,

за тем вон – прятался маньяк,

на нём – сидел немецкий снайпер,

а этот – рухнув, смял кусты,

иной – убил отскоком шайбы,

другой – паденьем сбил цветы.

Но есть одна у нас заслуга -

до смерти вили кислород,

тем продлевая жизнь округи,

хвостатых и двуногих род.

Улучшения

Тут стало лучше: пни ожили,

вернулись блудные отцы,

цветы воспряли и зажили

туберкулёзные рубцы,

осели все наслои снега,

из нор повылезли зверьки,

из почвы – зелень и побеги,

вода вошла в рукав реки,

опять сюда слетелись птицы,

пришли красавицы, умы,

и засияли солнце, лица,

и дно наполнилось казны,

и просто люди просто вышли,

и заросли все швы, овраг,

и задружили кошки, мыши,

собаки, волки, друг и враг,

и начались труды и краски,

сметенье мусора с дорог,

снялись воинственные маски,

и стал гостей вдруг ждать порог,

и начали рождаться дети,

что так боялись хлада, тьмы,

сожгли дубинки, луки, плети,

и снова стали все родны…

Как хорошо, что в ожиданьи

тепла, рассвета и добра,

среди печали и метаний

не спятил и не сгинул я!

Средние века в Европе

Ах, времена темнее прежних:

век индульгенции и слёз,

все подчинились книге вешней,

худые груди баб и коз,

и вот король уж многократно,

наглея прям из года в год,

своим корявым аппаратом

прилюдно трахает народ.

И он руками резвых воинов

хватает хлеб и новый сбор.

А феодалы бьют убойно,

и меж собой заводят спор.

Молва и хай кишат в халупах,

ведь беден каждый дом и двор.

Но вот народная за*упа

никак не встанет, дав отпор…

Видать, поникли все гормоны,

пришло смиренье, мужий мор.

И каждый с брагой и гармонью

ведёт подпольный разговор…

Когда же средний век минует,

придёт спаситель и бунтарь,

шторм просвещенья ум продует,

что смоет термин "господарь"?

Ну, а пока крестьяне ноют,

снимая в новый раз портки,

и от любви к монарху ноют

иль от озлобья… Хрен пойми…

Лебеди

С открытою душой,

отринув шум, гурьбу,

я в наш раёк вошёл,

забыв про все табу,

смущенье, ход людей,

что есть поток, тропа

и такт, закон властей.

Есть только ты и я.

И так объялись вмиг

два деревца у трав,

что даже страж затих,

увидев лучший сплав!

Как в яви голубой,

плывя почти в бреду,

мы шеями с тобой,

как лебеди в пруду,

совьёмся в тесный шик,

вдыхая запах влас.