Алексис холодеет от догадки.

«Нет, нет, это слишком», — он хватается за голову, сильно прижимая ладони к вискам так, что кажется череп вот-вот треснет. Он прикусывает губы, чтобы прийти в себя. Не время сдаваться. Алексис, кем бы он ни был, должен выжить.

А раз выбраться он не может, то поищет предметы для обороны. В ящиках, в этих чертовых ящиках точно что-то есть. А если оружие?

Он подходит, крадясь, к первой коробке. Половицы под ногами скрипят с каждым шагом, и скрип этот отражается паническим стуком живого сердца в груди.

Алексис не дышит, замирает, надавливая рукой на край крышки ящика. Деревянная поверхность не поддается. Он обследует края и обнаруживает заклепки из железа. Долго ковыряет их, поворачивая в разные стороны, дергает, тянет — проходит несколько часов, когда он избавляется от них. Алексис поднимает крышку, отбрасывая ее в сторону и в первое время всматривается в мутную жидкость. И видит в ней очертания лица.

В ящике тело человека.

Липкий, точно как это вещество, ужас сковывает глотку, перекрывает напрочь кислород. А что, если это его тело? Его же нет под надгробным камнем на кладбище, его могли выкопать и залить этой жижей, чтобы сохранить на века.

Алексис дышит учащенно, пытаясь успокоить себя. Прислушивается к ощущениям, рассматривает лицо умершего, склоняясь и борясь с отвращением. Его тошнит. Позывы к рвоте заставляют его скрутиться, едва ли не соприкоснуться лицом с жидкостью в ящике. Он отскакивает.

Ему стоит усилий заставить себя подойти к коробке снова. У забальзамированного человека волосы отблескивают рыжим, а лицо выражает спокойствие. Более вытянутые черты, чем должны быть.

Это не его тело.

Это тело одного из людей, изображенных на фото в альбомах.

Алексис еще некоторое время сидит у открытой коробки, не в силах соображать. Происходящее кажется нереальным, уплывает, искажается. Он уже не отличает реальность от вымысла.

Но сидеть на месте — хуже всего. Алексис поднимается и идет к следующей коробке. Открывает и ее, обнаруживая внутри еще один труп. В третьем, четвертом ящике — то же самое. Четыре человека похожей внешности, залитые веществом, сохранившим их тела в таком состоянии, будто все они умерли вчера.

Но ни в одном из их он не узнает себя. Его тут нет, только если в пятом ящике. Алексис ступает шаг ближе к нему. Он зажимает руки в кулаки и ощущает, насколько вспотели ладони. Холодный пот катится по вискам, по спине же пробегает холодок, словно за ним быстро проскользнуло нечто.

— Тише, тише, — шепчет, вытирая руки о плечи. — Тише, — только вот успокоиться от этого не выходит.

Пятая коробка — его. Именно она испускает тошнотворный аромат. Но в ней, возможно, ключ от этой загадки. А значит — нет иного выхода, кроме как открыть.

Он ступает шаг за шагом, его мутит, ему страшно, перед глазами показывается кровь, красное, красное, много красного, хочется кричать, царапать стены, выть, хочется… есть. Крови.

И в то же время из памяти выплывает его рыжеволосая копия. Испуганное лицо, кольцо на пальце. Омега, заглянувший тогда в его коробку.

И… Алексис вспоминает.

Теплое тело. Трепыхания, крики, шея, укус, кровь, вкусная кровь.

Это.

Все.

Было.

Алексис задыхается. Он не верит. Он не поверит до тех пор, пока не увидит своими глазами.

«Пожалуйста, пусть там никого не будет», — вслух или мысленно — уже не понять.

Он открывает ящик и чувствует, как в груди что-то надламывается и ищет крупными трещинами. Алексис кричит не своим голосом, со всей силы зажимая рот.

Труп Алека.

В коробке лежит тело Алека. У того широко распахнуты глаза и голова вывернута в неестественном положении. Засохшая кровь по одежде. На руке — задранной — кольцо, то самое обручальное кольцо. Вот он — последний из рыжих копий.

Алексис напал на него, как только тогда проснулся. Выпил его кровь. Выпил и забыл. Мозг заблокировал это воспоминание, как травмоопасное для психики.

«Это ты убил Алека», — голос твари в голове. — «Ты-ы».

Он в своем теле. В своем настоящем теле. Видоизменившимся за пятьдесят лет и превратившимся во второго Зверя. Варкаан сделал это с ним. Провел ритуал, обратил.

Варкаан превратил его в себеподобного, чтобы никогда не разлучаться.

Енки ждал его полвека. И видимо слишком скучал, раз нашел пять похожих на него людей, заставил их выглядеть и вести себя так же. И убивал, когда те пытались нарушить его правила. Погрузил в останавливающее разложение вещество каждого, поместив в ящики рядом с обращающимся в Енки Алексисом. А Алека «подарил», как первую жертву. Еду.

Это сумасшествие.

Он трясется, он не может прийти в себя. Хочет истерично смеяться, но смех застревает в горле. Алексис смотрит на первого человека, которого по пробуждению убил. Неосознанно, по воле жажды, но убил же. Варкаан обрек его на участь стать убийцей и убивать в будущем, даже если животных. Все ради того, чтобы выжить самому.

Он ненавидит Варкаана. Искренне ненавидит. Вынимает из кармана нож, зажимает в руке его рукоять, не обращая внимания, что ликорис обжигает кожу.

«Я убью тебя за то, что ты убил во мне человека», — шипит Алексис. Старается успокоиться и видит, что будет делать дальше.

========== Глава 9. Зверь. Финальная ==========

Для начала нужно выбраться.

Алексис поднимает крышку от одного из ящиков и со всей силы кидает ее о «дверь» в полу. Крышка разлетается в щепки. Когда пыль оседает, Алексис подходит ближе и видит, что сюда проникает тонкий луч света. Он смог пробить. Однако… Алексис прислушивается к ощущениям и понимает, что ошибся. Он ощущает «его» присутствие.

Паука.

Монстр был тут всегда, но не мог себя проявить из-за темноты. Теперь же существо питается скудным лучом, зажигая глазищи янтарным. Это и правда Енки, но необычный. Слабый, не до конца сформированный, получивший форму чудища, а не человека. Как и говорил отец — разбуженные раньше срока обращенные Енки становятся «низшими», собачонками полностью сформировавшихся особей.

Это значит, паук может слушать не только Варкаана, а и его.

Алексису больше не страшно. Кроме чувства отмщения, в душе его нет ничего. Он в открытую смотрит на паука. Подавляет. Черное существо перебирает лапами, приседает, но не прыгает. Сидит на месте, слушает.

Алексис ступает на шаг ближе. И еще, еще — до тех пор, пока не оказывается по другую сторону от выхода с чердака. Паук столько раз пугал его, но ни разу не навредил. Возможно… он обыкновенный страж, назначенный Варкааном охранять ящики? Убивать его нет смысла.

Алексис кивает вниз, на дверь.

— Откроешь? — паук в ответ слегка шевелится, но так и остается на месте. Верный хозяину. Хах. — Служи мне. Твоего хозяина скоро не станет, а я буду относиться к тебе лучше. Я понимаю то, что ты пережил, и понимаю, что скорее всего ты меня сейчас слышишь, ты только внешне монстр, а душа у тебя людская. Тебя тоже убили и обрекли на существование в одиночестве, — Алексис вдруг осознает, что паук — тоже живой, паук помнит свою прошлую жизнь, чувствует, но сказать не может. Очередная судьба, загубленная Енки.

«Низший» Енки прогибается еще больше, будто собирается прыгнуть. Вместо этого поднимается, переставляет лапы и подбирается к выходу. Просачивается сквозь щель, как дымка. И уже с той стороны слышно бряцание железных замков, стук от их падения. Вскоре и дверь проваливается вниз, пропуская на чердак свет. Много света. Алексис закрывает глаза рукой, щурится. Паук выполнил приказ.

Алексис оборачивается на ящики. Прослеживает каждый, останавливаясь на пятом. Теперь все сходится. Проснувшись, он не мог шевелиться — наверно, отходил от ритуала. И первое, что ему требовалось для полного пробуждения, это еда. Он неосознанно убил живое существо. Вот, откуда взялась тогда кровь на его руках — это была кровь Алека.

Он убийца. Он такой же Зверь, как и тот, кто его таковым сделал.

Алексис сжимает челюсти, щурясь. Перекладывает нож обратно в карман. Рука печет от ликориса — все равно. Сейчас ему поровну на все, он видит цель и идет к ней. Спускается по лестнице, быстро привыкая к освещению. Утро. Он провел на чердаке ночь?