Я шла по тротуарам и смотрела, как на землю падали пушистые хлопья, а городскую ночь освещали рождественские украшения на каждом здании.

Каждый год, когда выпадал снег и все было украшено рождественскими гирляндами я совершала вечернюю прогулку по городу. Еще мне нравилось проводить время с подругами и со своей семьей «когда они не действовали мне на нервы, из-за чего любовь часто брала тайм-ауты». В хорошие дни мне даже нравилось быть с коммандос «не буду врать, у меня было больше хороших дней с коммандос, чем с семьей, действующей мне на нервы, хоть эти коммандос регулярно были занозой в заднице».

Но больше всего мне нравилось проводить время в одиночестве, и, пожалуй, это было одним из моих любимых состояний.

Мимо меня проезжали машины, люди спешили закончить предпраздничные дела, вернуться домой и приготовить ужин, или же попасть на вечеринку. Бродя по этим улицам с мигающими рождественскими огнями, когда шел легкий снегопад, я чувствовала счастливое удовлетворение от одиночества.

Никто не действовал мне на нервы, когда я, остановившись, стала рассматривать высотку. Каждое дерево, лишенное листьев, было украшено обильным кружевом волшебных огней, а сразу за парадными дверьми стояла огромная елка в два этажа с красными шариками и разноцветной гирляндой. Можно сказать, это моя первая любимая гирлянда в этом году, и надеюсь, этот список станет длиннее.

Я улыбнулась этой мысли и внезапно услышала нечто такое, что нарушило мое счастливое умиротворение.

Звук бегущих ног.

Повернувшись к источнику звука, увидела, что была права. По мокрому тротуару, обочины которого только начали белеть от снега, хотя он уже давно прилипал к траве, крышам машин и навесам, бежал мужчина. Через полсекунды после того, как увидела этого человека, я заметила еще двух бегущих мужчин, по-видимому, преследующих его.

Дерьмо.

Я решила отойти в сторону, чтобы не мешать происходящему.

Тротуар был достаточно широким и пустынным. Если доберусь до ближайшей машины, они легко смогут пробежать мимо меня, и я тогда смогу выбросить их из головы и вернуться к разглядыванию празднично украшенного города. Проблема в том, что человек, за которым гнались, не пробежал мимо, а подбежал прямо ко мне, застав меня врасплох «потому что, чёрт возьми, зачем ему это делать?». Он схватил меня сильной рукой за шею, развернув лицом к преследователям и прижал к себе спиной. При этом я подвернула лодыжку, будучи на высоких шпильках. Боль пронзила ступню и икру, и я чуть не выронила сказочный клатч Валентино на мокрый асфальт.

Чёрт, нет.

– Какого хрена! – закричала я.

Мужик поднял вторую руку и направил пистолет на двух преследовавших его мужчин.

– Ты, должно быть, шутишь, – рявкнула я.

– Заткнись! – крикнул он так близко от моего уха, что слово болезненно отдалось в барабанных перепонках, заставляя меня вздрогнуть. – А вы, – он указал пистолетом на двух мужчин, остановившихся в пяти футах от него, – отойдите.

– Ладно, парень, успокойся, – сказал один из преследователей.

Я старалась не смотреть на этих людей. Мирное удовольствие от созерцания окружающей красоты было разрушено вооруженным человеком, взявшим меня в заложники на Денверском тротуаре. Я взбесилась.

– Отпусти меня сейчас же! – потребовала я.

– Заткнись! – снова закричал мужчина мне на ухо.

– Парень, у меня ежегодный осмотр веселого и яркого, – выпалила я, борясь с его хваткой и пытаясь посмотреть на него. – И никто не может этому мешать. Ни по какой причине. И, конечно же, никто не может хватать меня за шею, и создавать ситуацию, размахивая при этом долбаным пистолетом, где я едва не сломала каблук проклятого Джимми Чу и не выронила клатч Валентино на мокрый асфальт!

– Я сказал, заткнись! – продолжал кричать он, грубо сжимая меня рукой. – И перестань ерзать.

– Я не собираюсь прекращать вырываться, ублюдок, – выпалила в ответ, и мой голос повышался вместе с уровнем злости. – Сегодня же Рождество! Это первый снег декабря! А ты всё портишь!

Мужчина повернул пистолет и направил его мне в висок, слегка отодвинув голову, чтобы поймать мой взгляд.

Его взгляд был безумен.

– Я сказал тебе, – прошептал он холодным голосом, противоречащим дикому блеску в его глазах, пока он упирался дулом пистолета мне в висок, – заткнуться.

– К чёрту всё это, – пробормотала я.

Подняв руку, я обвила пальцами запястье его руки с пистолетом, подняла ногу и вонзила в его ногу шпильку ботинок. Он взвизгнул и ослабил хватку. Я мгновенно отдернула пистолет от виска и вырвалась. Повернулась лицом к мужику, вскинула руку и сильно ударила его в нос. Он отшатнулся, прижав руки к лицу и в это время я вырвала из его рук пистолет и направила на него.

– Сейчас сезон для большого количества дерьма, ублюдок, но только не для этого, – прошипела я.

Тут я почувствовала, как меня схватили за запястье. Повернув голову, посмотрела в карие глаза на красивом, смуглом лице и у меня отвисла челюсть. И вот в такой вот нервной ситуации передо мной предстал самый удивительный мужчина, которого я когда-либо видела.

Он был один из тех, кто преследовал бандита. Из-за того, что мое мирное уединение было прервано мудаком с пистолетом, я не заметила, насколько он невероятно красив. Или насколько он высокий, а сейчас еще и чертовски злой.

Словно со стороны услышала, что происходило с его напарником и бандитом позади меня, включая слова:

– Вы арестованы..., – как раз в тот момент, когда этот высокий кареглазый мужчина поднял значок в дюйме от моего лица и заявил: – Полиция.

Он был возмутительно великолепен. И он был копом. И еще ни один мужчина не махал ничем в дюйме от моего лица.

Резко выпрямившись, я открыла рот, чтобы дать волю своим чувствам. Но не произнесла ни слова, потому что внезапно его лицо оказалось слишком близко к моему.

Хм-м-м.

Я была права. Возмутительно великолепен.

– Ты что, совсем спятила? – раздраженно спросил кареглазый.

Этот коп не кричал, несмотря на то что был зол. Но мне было наплевать на его обволакивающий, словно теплая патока, голос.

– Отойди, – потребовала я.

– Этот человек приставил пистолет к твоей чёртовой голове, – отрезал он.

– Как видишь, уже нет, – резко возразила я.

– Пока ты вытворяла свое дерьмо, он мог нажать на курок и выстрелить в эту милую шапку, но хуже того, выстрелить в это милое лицо, – сердито возразил кареглазый коп.

Он думал, что у меня милое лицо. Мне не нужно спрашивать о моей шапке, я и сама знала, что она милая.

– Он этого не сделал, – констатировала я факт.

– Но мог бы, – ответил он.

Я сократила дистанцию, отделявшую наши носы, на полтора дюйма. Коп не сдвинулся с места.

– Малик, не хочешь помочь мне? – позвал его напарник.

Малик отодвинулся от меня, но только для того, чтобы едва не ткнуть пальцем мне в лоб. От этого я разозлилась еще больше и так расширила глаза что удивилась как они просто н вывалились из глазниц.

– Ты. Не двигайся, мать твою, – прорычал он, повернулся и направился к напарнику.

Я осталась стоять, оставив ногу, скрестив руки на груди и сжимая пальцами клатч от Валентино. Я была чертовски зла и не заметила, насколько хороша была его задница, пока Малик не наклонился, чтобы поднять бандита, который лежал животом на тротуаре пока напарник Малика надевал на него наручники.

Пока я любовалась его прекрасной задницей, они подняли мудака и развернули его. Напарник прижимал к уху телефон, а Малик изучал меня сердитым взглядом.

– Скажи им, чтобы послали наряд за этим парнем, – приказал Малик своему напарнику, прежде чем кивнуть в мою сторону. – Её мы тоже забираем.

О, нет, я так не думаю.

– Нет, этого не будет, – заявила я, пока напарник говорил по телефону.

Парни схватили бандита за бицепсы и рывком остановили его в четырех футах от меня.

– Да, это уже так.

– Я провожу свой ежегодный тур веселого и яркого, – рассказала я.