Репортёры прибыли ещё до появления гроба. Они начали собираться у ворот с вечера и на рассвете стояли толпой, а к девяти утра уже клубились тучей.

Около полудня Корвус Кроу вышел из парадной двери и по длинной дорожке приблизился к высокой железной решётке.

Вопросы посыпались градом:

– Канцлер Кроу, не изменились ли ваши планы идти на переизбрание?

– Канцлер, когда начнутся похороны?

– Прислал ли президент свои соболезнования?

– Чувствуете ли вы облегчение?

Он поднял руку в перчатке, призывая к тишине:

– Прошу внимания! Я зачитаю заявление от имени своей семьи.

Из кармана его элегантного чёрного костюма появился листок бумаги.

– Мы благодарим граждан нашей великой Республики за поддержку в течение последних одиннадцати лет, – прозвучал чёткий властный голос, отточенный годами работы в правительстве. – Это было тяжёлое время для всей семьи, и горе наше ещё долго не забудется.

Канцлер кашлянул, прочищая горло, и поднял глаза на притихших слушателей – море любопытных лиц и объективов камер среди непрестанных щелчков и фотовспышек.

– Потерю ребёнка трудно перенести, – продолжал он, – и не только родным, но и всем жителям Джакалфакса, которые, мы знаем, разделяют нашу скорбь… – Десятки пар бровей взметнулись, недоумённый кашель расколол неловкую паузу. – Тем не менее, приветствуя этим утром Девятую эпоху Зимнеморской республики, мы уверены, что худшее позади…

«Кр-роу!» – донеслось с неба.

Лица дрогнули, плечи сжались, но никто не поднял глаза кверху. Чёрные птицы кружили над особняком с самого рассвета.

– Восьмая эпоха лишила меня любимой первой жены, а теперь отобрала единственную дочь…

Снова раздался пронзительный вороний крик. Один из репортёров уронил протянутый к оратору микрофон и шумно завозился, поднимая его. Залившись краской, он сбивчиво извинялся, но Кроу продолжал, не обращая внимания:

– Но в то же время эти годы унесли с собой тревоги, сомнения и отчаяние, омрачавшие её короткую жизнь. Моя дорогая Морриган… – он болезненно скривил лицо, – наконец обрела мир и покой… как и все мы. Славный город Джакалфакс, а с ним и весь штат Большой Вольфакр снова в безопасности. Бояться отныне нечего.

По толпе зевак, собравшихся возле забора, пробежал неуверенный шепоток, вспышки камер стали реже. Канцлер моргнул, снова подняв глаза. Листок бумаги шелестел от лёгкого ветерка, а может, оттого что заметно дрожали руки.

– Благодарю за внимание! Ответов на вопросы не будет.

Кухаркин кот издох. Кто виноват? Конечно, Морриган.

Она понятия не имела, что случилось. Наверное, кот подобрал накануне какую-нибудь отраву. Никаких ран на теле, так что нападение лисицы или собаки исключено. Если бы не капелька засохшей крови в уголке пасти, можно было бы принять его за спящего. Тем не менее трупик уже застыл и окоченел.

Разглядев его на земле в тусклом свете зимнего утра, Морриган опустилась рядом на корточки. Задумчиво хмурясь, провела рукой по чёрному меху от носа до кончика пушистого хвоста.

– Прости меня, кухаркин кот!

Где бы выкопать могилку и стоит ли выпрашивать у бабушки кусок белого полотна для савана? Наверное, нет. Лучше взять одну из своих ночных рубашек.

Кухарка распахнула заднюю дверь, чтобы вынести собакам вчерашние объедки, и так перепугалась, увидев Морриган, что едва не выронила ведро. Потом заметила дохлого кота и сурово поджала губы.

– «Спасибо, Вышний, что не я лишний», – быстро пробормотала она, постучав по дверному косяку и целуя амулет, висящий на шее. Глянула искоса.

– Я любила этого кота.

– Я тоже, – кивнула Морриган.

– Вижу-вижу!.. – В голосе кухарки слышался яд. – Заходи, – добавила она, осторожно пятясь, – тебя ждут в кабинете.

Морриган поспешила в дом. Задержавшись на секунду в коридоре, она оглянулась. Старуха писала мелом на деревянной стене: «кот при кухни сдох», дополняя длинный список, в конце которого значилось: «рыба стухла», «старый том – удар», «сев. проспер – потоп» и «новая скатерть – подливка».

– Я могу порекомендовать вам целый ряд превосходных детских психологов из Большого Джакалфакса и округи.

Новый детский инспектор даже не притронулась к чаю с печеньем. Она два с половиной часа добиралась из столицы на поезде, а потом шагала от станции до поместья Кроу под моросящим дождём. Пальто промокло насквозь, ко лбу прилипли мокрые волосы. Казалось бы, что сейчас может быть лучше, чем выпить горячего, но дама нисколько не заинтересовалась угощением.

– Если что, чай заваривала не я, – заметила Морриган.

Не ответив, инспекторша продолжала:

– Есть знаменитый специалист по детям с проклятием – доктор Филдинг. Уверена, что вы слышали о нём. Доктор Луэллин также очень известна – если вы предпочитаете более мягкий, материнский подход.

Корвус неловко откашлялся:

– Полагаю, их услуги не потребуются.

У него задёргался уголок левого глаза. Такое случалось лишь во время подобных обязательных инспекций, которые происходили ежемесячно и были, похоже, столь же неприятны отцу, как и самой Морриган. Отца и дочь ничто не объединяло, если не считать угольно-чёрных волос и носа с горбинкой.

– Морриган не нуждается в консультациях специалистов, – продолжал он. – Девочка достаточно здравомыслящая и хорошо представляет своё положение.

Инспекторша осторожно покосилась на неё. Сидя рядом на диване, Морриган старалась не ёрзать, но беседа, как всегда, тянулась невыносимо долго.

– Я не хочу быть навязчивой, канцлер, но… времени осталось мало. Все эксперты сходятся во мнении, что мы переживаем последний год эпохи – последний перед Тьмой… – При этом страшном слове Морриган отвернулась к окну. – Вы должны сами представлять, что в такой непростой психологический период…

– У вас есть список? – перебил Корвус с ноткой нетерпения, подчёркнуто-внимательно взглянув на стенные часы.

– Что? Да, конечно, канцлер. – Женщина достала из папки лист бумаги, руки её слегка дрожали.

«Неплохо держится, – подумала Морриган, – хотя это всего лишь второй её визит». Прошлая инспекторша разговаривала чуть слышным шёпотом и скорее умерла бы, но не села на один диван со своей подопечной.

– Мне зачитать? В этом месяце список совсем короткий. Поздравляю, мисс Кроу, – сухо произнесла она.

Морриган не знала, что ответить. С чем поздравлять, если от неё ничего не зависит?

– Начну с происшествий, требующих возмещения. Городской совет Джакалфакса требует семьсот кредов за ущерб, нанесённый градом стеклянному павильону.

Корвус раздражённо поморщился:

– Я полагаю, вы согласились с тем, что природные явления не могут быть с достоверностью отнесены на счёт моей дочери. После того пожара в Ульфе, причиной которого оказался поджог, помните?

– Да, канцлер, однако есть свидетель, который подтвердил, что в данном случае вина лежит на Морриган.

– Кто?

– Почтовый работник слышал, как мисс Кроу обратилась к своей бабке с замечанием о хорошей погоде, стоящей в Джакалфаксе. – Инспекторша заглянула в свои записи. – Град выпал четыре часа спустя.

С досадой взглянув на дочь, Корвус со вздохом откинулся на спинку кресла.