– Так я и сделала, как мне посоветовали, – подвела Людмила итог своего рассказа. – С детьми да мужем поговорила и отпустила с Богом. Надо сказать, очень тяжело мне было на такое решиться, еще тяжелее говорить. Но, как только сделала я это, то так легко на душе у меня стало, что до сих пор сердце радуется. Видно, в эгоизме своем я, и правда, держала их души подле себя, не отпускала туда, куда предназначен был их путь. А от этого и мне, и им тяжко было… И с барабашкой подружилась! Я его Федоткой назвала! Первое время он еще озорничал порою: то свет гасил, то газ включал. Я пожурила его, поразговаривала так по-доброму. А потом предложила ему мирно жить и повесила во всех комнатах зеркала, чтоб потешить его, раз уж ему так нравится смотреться в них. С тех пор тишь да гладь и в квартире моей, и в душе. Вот так-то!

– А с инопланетянами-то как? – спросил Людмилу мой брат.

– Да что с ними сделается, с инопланетянами? Снились мне как-то опять. Да мне травница строго-настрого приказала с ними никаких дел не иметь, так как под их обличьем темные силы из другого мира к нам пытаются пробраться. Может, она и другими словами мне это объяснила, да только я вот как-то так это поняла. А потому, как приснились они мне в следующий раз, я прямо во сне и отказалась с ними наотрез дела́ иметь. Сказала, что мне надо свою земную жизнь прожить и все в ней сделать, что полагается, оттого и не хочу никаких других миров, ни общений, ни полетов. Земля – мой дом. И точка! Больше они мне никогда не снились…

Вот такая история. Что, разочаровала я вас? Вы думали, что я вам расскажу о полетах к инопланетянам в гости? Ох, дорогие вы мои! Ведь про что я вам сказать-то хотела! Ведь и на самом деле мир наш тут, на Земле, и он такой загадочный и таинственный! Нам бы успеть за жизнь все тайны его хоть немного понять да научиться в мире с собой, с нас окружающим жить. А мы всё куда-то в другие миры спешим! А время ли? Всему ли мы тут научились? Все ли уроки усвоили? А?

Вот ведь как время-то за разговорами быстро проходит!

Солнышко уже село! За окном еще светло, а в купе так и освещение не мешало бы включить! Что-то проводники наши не торопятся!

Так вы говорите, что никогда бранных слов не употребляли и уверены, что никогда их не произнесете?

А я вам на это вот какую историю из своей жизни расскажу.

Когда я вышла замуж, мои подруги долго недоумевали, что же у меня, столичной девчонки, отличницы и комсомольской активистки, может быть общего с этим странным молчаливым работягой из далекого северного поселка.

Да я и сама не могла понять этого поначалу. Каким-то уж очень скромным и неуверенным он казался. Но что-то, глубоко запрятанное, влекло меня к этому простому добродушному парню как магнитом.

И только когда после свадьбы мы приехали погостить в родные его места, поняла я, что за магическая сила так вскружила мне голову. Стоило нам спуститься со ступеньки попутного фургона, привозившего два раза в неделю хлеб в бывший поселок леспромхоза, как я увидела рядом с собой совсем другого человека! Плечи выпрямились, глаза засияли, да и во всей его кряжистой фигуре появилась странная манящая грация свободного лесного зверя! Перемена была настолько разительной, что, казалось, он вырос на целую голову и стал настоящим былинным богатырем, внушающим чувство полной защищенности и безопасности.

И вот то самое ощущение защищенности, исходящее от крепкого мужского плеча, которое всегда рядом, сопровождает меня всю нашу тридцатилетнюю совместную жизнь.

Кроме природной силы, есть в этом человеке житейская мудрость, а еще тактичность и степенность, впитанные, как видно, с молоком матери, моей свекрови, которой эти черты характера можно было приписать еще в большей степени.

Самый простой пример: я никогда не слыхала от мужа ни одного матерного слова, ни одной грубой шутки. Согласитесь, что в наше время, когда этого «добра» в изобилии и в прессе, и на экране, человек, соблюдающий чистоту речи, заслуживает уважения.

Вот как раз об этом и говорила я своему мужу в то незабываемое утро, бодро шагая рядом с ним по дороге в лес.

Надо сказать, что наши ежегодные осенние поездки в отпуск к Белому морю давно научили меня наслаждаться лесными прогулками. Я с удовольствием ходила с мужем за ягодами и грибами. Хотя роли наши не сильно изменились за эти годы. Я считала себя в безопасности только в непосредственной близости со своей второй половиной. А он спокойно и уверенно вел меня по болотистому лесу, и мы то поднимались на сопки, то снова окунались в лесной океан.

– Скажи, а все твои предки были так же хорошо воспитаны и не употребляли матов? – приставала я к супругу.

Муж поставил шарабан возле заросшего сизым мхом пня, щедрым жестом доброго волшебника показал мне на островки брусничника, с надеждой протянувшего к нам свои отяжелевшие от рубиновых слез веточки, и, присев на шарабан, закурил «Беломор».

– Да нет, конечно. Такого уж строгого запрета на мат не было. Правда, при детях, женщинах мужики никогда не выражались. Да и без них особо не усердствовали! А вот прадед мой – он сильно верующий был – никогда себе такого не позволял. Один раз я только услыхал от него брань. Но уж такую! В жизни больше подобного никогда не слышал – ни в армии, ни на стройке. Плыли с ним тогда по озеру в лодке. Я еще пацаном совсем был. Вижу, бревно плывет. Да как-то странно плывет, против течения. И вдруг слышу: прадед-то мой как заорет, да так громко, будто армейский оркестр разом грянул! Да как понес такие отборные маты, что я половины даже и не понял по малолетству. Глядь, а бревно развернулось и в обратную сторону поплыло, да быстрехонько так! Потом оказалось, медведь это был. Лесной зверь, как пояснил дед, ох как слов-то таких боится – потому как сила в них страшная, не человеческая, в словах этих.

– Знаешь, – сказала я, – а я вот уверена, что случись с нами сейчас такое, ты бы меня обязательно защитил от медведя. Но, мне кажется, материться при мне ты бы никогда не стал! Я права?

– Солнышко мое! – добродушно улыбнулся мой муж, – конечно же, никогда! Я ведь знаю, как для тебя это невыносимо. Тебя ж от любого грязного слова, оброненного в автобусе алкашом, трясет так, будто тебя плетью хлестанули. Да ты не переживай! Медведя бабы тут лет пять назад последний раз встречали. Видно, ушел он отсюда.

За разговорами мы уже прилично обобрали брусничник. Муж, как всегда, пошел нарезать круги в поисках следующей щедрой поляны, а я с упоением добирала оставленные мне самые урожайные островки.

Обычно мой защитник не уходил далеко, поэтому я чувствовала себя в полной безопасности. Правда, в этот раз как-то слишком долго его не было.

Я уж и ягоды собрала, и на пеньке посидела, подышав смолистым сосновым воздухом – ароматно-вязким и солнечным, как янтарь. И даже подошла к краю поляны, напряженно всматриваясь в гущу кустов, отгородившую меня от тихого, разомлевшего под скупым сентябрьским солнцем леса. Тишина! Мне становилось все неуютнее. Я решила вернуться к уже наполненному шарабану.

И именно в тот момент, когда я повернулась спиной к кустам и зашагала прочь, сзади меня, как гром среди ясного неба, раздались треск и шум.

Кто-то тяжелый и неуклюжий шел по лесу, и это явно был не мой муж, передвигавшийся удивительно легко и бесшумно.

«Лось или медведь?» – мелькнуло у меня в голове.

Что произошло потом, моя память вычеркнула начисто, как страшный и ненужный сон. Пришла я в сознание, лишь когда почувствовала, что муж крепко прижимает меня к себе и говорит что-то успокаивающее.

Почти десять лет прошло с той поры, а мой благоверный до сих пор с удовольствием подтрунивает надо мной, вспоминая эту историю.

По его словам, когда он выбежал на мой дикий крик, я крутила над головой тяжеленный трехведерный шарабан и орала так, что бедный толстяк студент, заблудившийся в лесу и взятый моим мужем «на буксир», увидав меня, вначале побелел от страха как смерть, а затем стал просто пунцового цвета от стыда!