Наконец, достигнув двери, Карнаж остановился и прислушался. Было тихо и, судя по доносившемуся из-за двери храпу, та была достаточно тонкой, чтобы незримые сторожа сработали не впустую.

«Ловец удачи» сидел у порога и терпеливо слушал. Владетель мануфактуры был пожилым человеком. Застарелый храп вызывал во сне кратковременные остановки дыхания, которые практически невозможно было подделать. Их-то терпеливо и дожидался Феникс, аккуратно вынимая из-за пазухи щуп и отмычки, хотя так ждать можно было очень долго. Наконец, его чуткий слух уловил то, чего он так ждал, и воровской инструмент был пущен в дело.

Время оказалось далеко за полночь, когда замок, наконец, подделся стараниям, и дверь легко приоткрылась внутрь коридора. Распустив на груди завязки широкого шнура, который держал ножны, «ловец удачи» разложил складной металлический щуп, просунул в щель приоткрытой двери и там наткнулся на веревку, тянущуюся вглубь комнаты. Владелец мануфактуры оказался далеко не так прост. Либо бедняга на старости лет не избежал печальной участи и страдал манией преследования, либо ум его оставался гибок и изворотлив в общении с приезжими, в которых он мог узнавать будущих врагов, таким образом, успевая встретить их во всеоружии.

Меч проник в щель и перерезал веревку.

Сухой щелчок самострела, и болт вонзился в дверь. Карнаж мысленно выругался. Видимо, долговязый всё же переиграл его, применив двойную связку, при которой ловушка срабатывала в любом случае. Но Феникс успел вжаться в стену, и вышедший на добрую половину из досок двери болт сверкнул за полфута от груди полукровки.

Медлить больше было нельзя. «Ловец удачи» ворвался внутрь и обрушил на голову вскочившего с кровати мужчины набалдашник ножен. Если хитрость не изменила старому лису, то сноровка явно подвела. Свистнул шнур от ножен. Он был достаточно длинным и использовался не только для того, чтобы их носить, но и для связывания, в котором полукровка был мастак, добротно натасканный Киракавой. Правда, случай скрутить кого-нибудь Фениксу выпадал крайне редко, скорее ему самому приходилось выпутываться из веревок, что, впрочем, оказывалось делом не менее хитрым, чем само связывание, особенно если скручивали в бессознательном состоянии. В бодрствовании достаточно было напрячь мышцы тела, пока накидывали путы, а потом выждать, расслабиться и выскользнуть. Что ж, такой возможности владетель мануфактуры, снова распластавшийся на кровати, больше не имел.

Очнувшись после удара, долговязый заворочался и, поняв, что он надежно связан, зло заскулил. Руки и ноги затекли, безжалостно перетянутые прочным шнуром, и ему ничего не оставалось, как изрыгать проклятия в грязную мешковину исхудавшей от времени подушки. Кто-то стоял рядом с ним, щелкая хлыстом, тем самым, обычно висевшим на гвозде у изголовья.

— Что тебе нужно!? У меня нет денег, я все проиграл одному подонку! — прорычал владелец мануфактуры и тут же стиснул зубы от жестокого удара, обжегшего спину.

— Сука!!! — рявкнул долговязый, извиваясь под посыпавшимся градом ударов.

Когда мучитель прекратил экзекуцию, владелец мануфактуры перевел дух и, дрожащим от гнева голосом, сказал:

— Я знал, что рано или поздно серые дороги принесут кого-нибудь по мою душу! Многие кормят рыб в реке, а ты, курва эдакая, пробрался значит! Так уважь старость, выблядок! Добей и не мучай, как положено по кодексу!

— Ты думаешь, года предоставят тебе право на легкую смерть? — спросила тень у кровати.

— Постой-ка! Я узнаю тебя! Мало выигрыша показалось?! И душу решил вон?!

— Не я, а твои рабы рассудят. Те, кто гнут спины на тебя день и ночь в этой тюрьме, — последовал тихий ответ.

— Мстителем себя возомнил! — деланно рассмеялся долговязый. — За оскорбленных и обездоленных, да? Не пори чушь собачью! Денег мало, так и скажи! Наскребу тебе так уж и быть, что б отвязался!

Тень взяла связку ключей.

— Не смей!!! — начал долговязый, но каблук сапога уперся ему в затылок, потопив проклятия в подушке. Старик чуть не задохнулся и еще долго приходил в себя, когда тень отпустила его.

— Они же разорвут тебя, верно? — клацнул металлом голос.

Долговязый молчал и лишь громко сопел. Ночной посетитель отошел от кровати и исчез в дверном проеме. Владелец мануфактуры полежал некоторое время, и начал вертеться, пытаясь высвободиться. Нащупав заветный обломок старого ножа, который держал на всякий случай у изголовья, он, не переставая себя тихо нахваливать, перерезал путы.

— Мы еще посмотрим. Посмотрим, кто кого разорвет! Куда тебе со мной тягаться, сопляк! Со старым-то лисом. Уши себе вон какие отрастил, а мозгов как у куря!

«Старый лис» подскочил к зарешеченному окну, нажал потайную пластину под подоконником и ударом ноги высадил решетку с ослабленных креплений. Веревка скользнула вдоль стены до земли, и через мгновениевладелец мануфактуры оказался снаружи. Заметив тело убитого стража в снегу, он побежал по полю, собираясь выбраться на дорогу и там как-нибудь добраться до городка. В конюшню соваться нечего было и думать — бараки располагались слишком близко.

Долговязый несколько раз оборачивался в поисках погони и, всякий раз обнаруживая, что сзади никого нет, лишь довольно ухмылялся. Он-то знал, что ждет этого молодого поборника справедливости в бараках. К зиме его маленькие работнички превращались в вечно голодное зверье, которое он заботливо взращивал. Слушались только его хлыста и усердно работали от зари до зари за кормежку.

Владелец мануфактуры, разумеется, только называл себя таковым и делал так, чтобы и другие так считали, на самом же деле он имел весьма смутное представление об этом роде занятий. Он по-своему рассудил, как стоит использовать новые идеи, а получаемый доход убеждал его в правильности взятого курса. Любопытных отвадил: кого угрозами, а кого посулами. Выписал себе из гильдии трех помощников, за что отстегивал приличну мзду, и дела пошли в гору.

— И в этот раз по-моему выйдет! — бубнил себе под нос старый лис, выбираясь на дорогу. — Ничего, бывало и почище! Как из узилища шаргардского ходу давали, только успевай от стрел пригибаться… Ничего! Полуэльфы наемники и те смекалистее бывали, уж куда ему до них… Ничего! Многих на тот свет провадил, тела в реке утопил. Ничего! За прошлую зиму всего двоих. Этот третий будет, так что ничего! Как говорится, три — число удачи!

Ноги легко несли по дороге. Долговязый даже не останавливался. Он бежал и бежал, иногда поскальзываясь в грязи. Странное возбуждение переполняло его, словно он снова оказался во времена своей бурной молодости из грабежей, поджогов и засад. Лихие выдавались деньки.

Наконец, показалась развилка. На дороге всадник. Вот и славно!

— Стойте! Помогите мне! — закричал владелец мануфактуры.

Но всадник его не слышал или делал вид, что не слышал.

Долговязый подскочил и схватил лошадь под уздцы. В седле горбился тот самый молодой истребитель неупокоенных, которого он видел в городе.

— Помогите, сударь, не пожалеете! — пообещал старый лис.

Но молодой всадник поднял лошадь на дыбы, опрокинув его, и поехал дальше.

— Стой, проклятый!!! — владелец мануфактуры бросился следом.

Всадник обернулся, выхватил из-за спины огромный, сияющий, словно звезда, меч и обрушил на голову долговязого…

Истошный вопль прокатился по коридору в гостиную и сбежал вниз по каменным ступеням лестницы. Старый лис вскочил с кровати весь в холодном поту. Постепенно возвращалось ощущение реальности… Реальности знакомых стен и потолка над головой.

В зарешеченное окно проникал дневной свет.

Жгучая боль пронзила спину. На покрывале остались следы крови. Хлыст валялся под спущенными на пол ногами. Разряженный самострел лежал у подоконника. В двери засел болт.

Ключи! Где ключи?!

Долговязый осмотрелся — связка висела на спинке кровати. Он облегченно вздохнул. Голова была как в тумане. Он приложил руку к груди, успокаивая бешено колотившееся сердце. Подобные потрясения тяжело давались в его возрасте. Накинув куртку и шляпу, он пошел по коридору в гостиную, по дороге вынув глубоко засаженную меж досок странную металлическую пластину.