— А можно? — в ее глазах загорелась непонятная надежда.
— Что?
— Ночевать в вашей повозке?
Гортт опешил от такой просьбы.
— Погоди. Тебя что? Выгнали?! — гном постарался перехватить её взгляд, но Нэй отвернулась.
— Я не стала дожидаться и ушла сама, — в голосе эльфийки послышались сдерживаемые всхлипывания.
Гортт задавался сейчас только одним вопросом: почему на роль опекуна, для которой он, наемник, годился хуже некуда, провидение Основателя выбрало именно его?
— Вы же друг Карнажа? — словно угадав его мысли спросила Нэй.
Гном усмехнулся себе под нос. Очевидно, она сделала такой вывод, заметив, как тепло он приветствовал Феникса в сильванийском трактире, где выпивали по случаю отмщения за кузена. Что ж, вот и представился случай отплатить «ловцу удачи», который не спроста столько хлопотал вокруг этой акробатки.
— Ага. Мы с ним старые приятели, — ответил гном, — так что устраивайся у меня, так уж и быть. Тащи свои пожитки.
Эльфка смущенно улыбнулась.
— У тебя ничего нет с собой что ли?
Нэй отрицательно мотнула головой.
— Молоты Швигебурга! — воскликнул Гортт, выражая этой немудреной фразой все то, что накипело у него за многие годы, когда он и в мирное время, и в военное всегда натыкался на одну и ту же до ужаса однообразную картину. Гном вытащил из повозки свой плащ и закутал в него эльфку, сунув ей в руки четвертушку хлеба и флягу с водой. Зло поторопив отстающих лошадей, он уставился вперед, нахмурив густые брови и не выпуская изо рта трубку, задымившую сейчас, словно печная труба. Он не хотел видеть её взгляда, обращенного сейчас на него и полного какого-то детского удивления и благодарности.
Кеарх этим вечером пребывал в скверном расположении духа. Мало того, что его прихватили в дело не спрашивая, прямо с поста на границе, где он теперь верно служил отчизне, так еще и заставили нацепить людские шмотки и глупейший колпак, под который спрятали волосы и острые уши. Но делать было нечего, Шаарон был слишком близко, людские разъезды шныряли тут и там, однако мага это не смущало и он преспокойно допрашивал связанного темного эльфа, сидевшего у костра и твердившего одно и тоже, словно заклинание: «Oloth plynn dos!*»
Сильванийский чародей был бессилен — на темных эльфов практически не действовала магия, поэтому он не мог проделать с пленным тот же трюк, что и со стариной Тилем. Эльф сидел напротив связанного и пытался сломить того психологически, так как, когда он приказал своим подчиненным избить беглеца, темный только расхохотался и, с жутким акцентом, ломая и коверкая сильванийские слова, предлагал работать усерднее, иначе он от скуки заснет. Тем не менее и допрос, упорный и долгий, тоже не давал результатов, кроме бесконечных призываний на голову дознавателя Тьмы во всем её могуществе.
— Кеарх, — позвал маг.
— Что вам угодно? — эльф подошел к костру.
— Будьте любезны, постерегите этого выродка. Мне нужно расплатиться с dra. Ведь тот хорошо выполнил свою работу, не находите?
— Простите, не соглашусь, — Кеарх мотнул головой. — Пролилось столько крови, прежде чем мы схватили этого зверя.
Чародей осекся и внимательно посмотрел на соотечественника.
— Вы — хороший солдат, — загадочно улыбнулся маг. — Посему должны бы знать, что любой, из таких, как вы, обязан отдать свою жизнь без сожаления.
— За короля! — вытянулся по струнке Кеарх.
— Так то лучше, — чародей поднялся и отошел.
Темный эльф исподлобья уставился на своего нового стража своими белесыми глазами с кошачьим зрачком. Его пепельные волосы были закинуты назад, за острые уши, не скрывая жесткие черты смуглого лица, которое кривила усмешка, складывавшаяся морщинами на тонкой коже впалых щек.
— Чего щеришься?! — угрожающе спросил Кеарх. — Никак не угомонишься? Ничего-ничего, Карасу, попадешь к нашему владыке, он тебе вмиг язык развяжет!
Кеарх двинул сапогом в ребра пленного. Тот завалился на бок, но снова поднялся, напрягая связанные за спиной руки. Судя по виду того, кого называли Карасу, можно было справедливо судить, что сражался тот отчаянно. Наплечники из дубленой кожи были прорублены в нескольких местах и топорщились выбитыми металлическими бляшками. Кольчужные рукава мелкого плетения, спускавшиеся до локтя, были вспороты. Куртка с глубоким вырезом вплоть до живота, который она плотно стягивала, тоже зияла дырами от уколов, которые под ней встретила легкая кольчуга. Ноги в черных штанах были кое-где наспех перевязаны обрывками ткани. На тяжелых сапогах, как и на перчатках с широким раструбом, виднелась засохшая кровь тех, кого он прикончил в неравном бою, застигнутый преследователями врасплох.
— Я мечтаю, вот и улыбаюсь, — прошипел Карасу.
— Любопытно, о чем же? — Кеарх уселся напротив пленника.
— Найти камень побольше и размозжить об него твою башку.
— Похвально. Но несбыточно. Ты сдохнешь раньше! — глумливо ответил эльф. — Как же так вышло, что бывший velg’larn опозорился дальше некуда.
— Дубина! Был бы я velg’larn — вы бы меня никогда не поймали, — глухо рассмеялся Карасу. — Тьма всегда укроет своих убийц и уведет от погони. Спроси у ларонийцев, каково это, когда по стене к тебе подползает тень и всаживает выскочившей из камня рукой клинок в брюхо?
— Кто же ты тогда? — поинтересовался Кеарх.
— Я? Палач, — верхняя губа темного эльфа дернулась вверх, на мгновение оголив ровные, белые зубы.
Кеарх невольно отшатнулся от пленника.
— Накинулись-то со спины. Хоть в чем-то оказались поумнее своих предков, — продолжил Карасу, — да ещё наняли dra. Как ты говоришь? «Похвально»? Соглашусь. Иначе сейчас бы все дружно гнили бы там, на тракте.
Кеарх взял в руки ножны с оружием пленного и с любопытством осматривал эфес шпаги с жутким клинком волнистой с зубьями заточки из сумрачного металла. Так называли сплав черно-рубинового цвета кузнецы эльфов. Рукоять была обтянута светлой кожей и схвачена позолоченной цепочкой. Эльф знал чья эта кожа и старался не прикасаться к ней. Узоры на резной чашке эфеса и гарда с наконечниками-ромбами не оставляли сомнений, это был UltrinVelve — оружие палача темных эльфов. Спиралевидное полое украшение тонкой работы на конце рукоятки скрывало внутри стеклянную емкость с кровью. Карасу дернулся, когда эльф попытался извлечь его.
— Не трогай! — глухо прорычал темный эльф. В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило сильванийца отложить оружие в сторону. Кеарх замялся. Карасу внушал ему страх даже связанный. Он видел темного эльфа в бою, видел как тот два раза опрокинул на землю самого драдэивари, не говоря уже о том, с какой скоростью вспарывал животы и яростно крушил черепа ударами эфеса. Это действительно был один из палачей, о которых до сих пор ходили мрачные истории, не смотря на то, что темные эльфы были практически истреблены. Хотя, они еще не успели превратиться в сомнительный призрак прошлого, ведь уцелели во время катастрофы в подгорных чертогах только самые подготовленные и удачливые. Отчего даже маловероятная встреча с ними на поверхности не сулила ничего хорошего.
— Скажи, зачем ты служишь злу? Помогаешь демонам shar’yu’i? Ведь они несут только разрушение! — Кеарх почти выкрикнул свой вопрос.
— Да что ты знаешь о добре и зле? — презрение засквозило во взгляде белесых глаз. — Что ты вообще знаешь о любви и ненависти, мести и прощении, чтобы спрашивать меня об этом?! Ничтожное дитя леса, лишенное выбора! Слепой последователь жалких идей выживания своего короля!
— Однако мой народ многочисленен, а твой практически стерт в порошок! Руками ваших же жриц! Вы сами обрекли себя на гибель. Так-то отплатила вам Бездна за поклонение? Zeg’Zesa насытилась вами на века вперед! Хоть что-то для нас, обитателей поверхности.
— Она ненасытна, как был ненасытен мой народ. Мы ни с кем не делились. Обладали такими знаниями, о которых вам мечтать ещё не одно столетие! А Бездна… Она ещё покорится нам. «Исход» — это не конец пути, уразумей это, наконец, сильваниец!
