— Тысяча чертей, опять бессонная ночь! — вздохнул Рокош с неподдельной печалью.
Уловив требуемое направление, энергия Викста наконец развернулась во всей красе. Со ставшего вдруг столь ценным места у частокола выдворили обалдевших строителей, а на густо замешанной за день грязи, будто по волшебству, выросла шикарная палатка. Лошади обрели долгожданные мешки с овсом, бойцы — корзины с жареными цыплятами, хлебом и кувшинами вина.
— Глазам не верю, — умилился Кабо над одной из корзин. — Хвала Всеблагому Творцу…
— Хвала, — сухо согласился Шагалан. — Пойдем-ка, брат, потолкуем.
— Господь с тобой, брат! В кои-то веки на нас свалилось счастье, так и тут ты норовишь испортить его.
— Забирай свое счастье, и пошли. Дело серьезное.
— Извините, господа, — сбоку подскочил обеспокоенный Викст. — Неужели вы решили отказаться от ужина? Вас что-нибудь не удовлетворяет?
— Все великолепно, приятель, — ответил Шагалан, прикрывая спиной собирающегося Кабо. — Не волнуйся. Мы только чуток пройдемся по округе, а уж потом — за трапезу. Аппетит надо нагулять, понимаешь?
Однако сержант, напротив, разволновался больше.
— Прогуляться? Но, господа… уже ночь наступает. Что вы объясните часовым, если вас остановят? Может получиться неудобно…
— Эка невидаль — часовые, — хмыкнул Кабо, поднимая на плечо плотно набитую корзину. — Либо отцепятся, либо схлопочут по шее.
— Но, господа, именно этого меня обязали не допустить! Господину герцогу хватило тех несчастных солдат, которых вы уложили у его шатра. Согласитесь, нельзя же наказывать людей за проявленную бдительность?
— Так господин герцог поручил тебе еще и оберегать нас от конфликтов с его воинами? — прищурился Шагалан. — Ну, продолжай выполнять свои обязанности, приятель. Мы же уходим гулять и твердо намерены делать это без чужих ушей.
Лицо Викста исказило настоящее отчаяние.
— Как же мне тогда быть, господа?! Вы не даете себя сопроводить, но позволяете ограждать от придирок охраны? Куда же мне, горемычному, деваться? Я ведь не думаю с вами ссориться, но гнев господина герцога мне тоже ни к чему…
Шагалан ухмыльнулся и молча двинулся в темноту, Кабо на секунду задержался, поправляя оружие.
— Балда, — сжалился он над бедным сержантом. — Топай за нами поодаль. Начнется шум — подоспеешь, успокоишь, не начнется — разговору не помешаешь. Главное — на глаза не попадайся.
У самого частокола разведчиков уже поджидал Рокош; хлюпая по грязи, миновали последние посты гердонезских войск. Помощь неугомонного Викста так и не понадобилась — желающих связываться с незнакомцами среди солдат не обнаружилось. Когда факельный свет остался позади, юноши замедлили шаг. Чуть в стороне громоздились стены замка, покрытые, будто шерстью, зарослями мха. Во мраке различалась лишь давящая масса да вереница плавающих огоньков.
— Ближе не подходим, — предложил Рокош негромко. — Еще выстрелят наудачу или сбросят какую-нибудь дрянь.
— Куда им стрелять-то? — Кабо, возясь с кувшином, фыркнул. — Они ж не видят оттуда ни черта. Об освещении стен даже не заботятся, влезай хоть сейчас… Вон, отследить разрыв в огнях и влезть. Только наверху и заметят.
— Точно заметят, — сдержал хромца Шагалан. — Потому со штурмом пока повременим. Лучше скажите, братья, с чего это мелонги стены затемнили? Ведь не дураки вроде.
— А может, сами удрать хотят? Веревки скинут и в одно мгновение на земле. Там и четырех ростов нет, любой осилит.
— Очень похоже. И от наблюдателей герцога в нынешней тьме проку мало.
Будто в ответ на слова юноши, в соседних кустах заворочались.
— Эй, кто там шастает? — донесся хриплый шепот.
— Цыц! — отмахнулся Рокош. — При такой системе мелонги за ночь все до последнего ускользнут, а мы и не проснемся.
— Ну, все-то, конечно, не ускользнут, — в задумчивости протянул Шагалан, — а вот группа спустится легко. Вопрос, куда она затем предпочтет двигаться: спасаться бегством или резать народ в лагере?
— Еще мыслишь о прорыве, брат? Что, сам поступил бы так же?
— Верно. А если вылазка не состоится, я признаю их Конлафа совершенным бараном. Завтра его закупорят и приготовят к медленной бесславной смерти от голода.
— Выходит, нам сегодня ночью оберегать сон целой армии герцога?
— Оберегать здесь недостаточно, брат. В случае атаки требуется воспользоваться ею в полной мере. Мы же не хотим, отразив нападение, просидеть под этими стенами ближайшие месяцы? Поэтому определимся вот как: мы с Кабо задержимся тут. Пройдемся вдоль стен, приглядим местечко потише. Ты, Рокош, и ребята… скажем так, будьте начеку. Не спать вообще или посменно дежурить — смотрите сами, однако момент атаки вы должны уловить тотчас.
— Понятно. Брешь в частоколе рядом, стало быть, к бою не опоздаем.
— И не просто к бою. Прежде, брат, позаботься, чтобы очистили лагерь от лазутчиков, ежели таковые все же объявятся. А во-вторых, надо не только опрокинуть врага, но и попытаться на его плечах ворваться в замок. Попробуйте разогнать на подвиг солдат герцога, хотя больше полагайтесь на самих себя. Если ворота Тьюнира снова захлопнутся, с их дальнейшим открыванием у вас возникнут серьезные сложности. А у нас с Кабо подавно.
— А что мы затеем? — невинно поинтересовался хромец.
— Будем заниматься своим делом. Если вся орава мелонгов и их подручных покатится на прорыв, стены неизбежно оголятся. Ты же предлагал туда залезть? Вот залезем и… поучаствуем в штурме. Так что вы уж там, братья, постарайтесь проникнуть внутрь, вдвоем сладить будет трудновато. Эй, Викст! Подойди, нечего сопеть в темноте.
Смущенный сержант приблизился не без робости.
— Мы с товарищем заночуем здесь, — объявил ему Шагалан. — Возражений не появляется? Молодец. Сейчас, приятель, отправляйся обратно, пришлешь сюда тех троих валестийцев, которых выделил герцог. И пусть обязательно прихватят с собой прочный шест длиной… локтей пятнадцать-двадцать. Все понял? Действуй, заодно и господина Рокоша в лагерь проводишь. Посмотришь, чтобы его никто по пути не обидел.
Оставшись вдвоем, разведчики долго и молча созерцали грозную тень крепости.
— Последний вопрос, брат, — заговорил наконец Кабо. — Ты не запамятовал? В этом замке существуют и другие ворота. У них-то нашего заслона нет.
— Мелонги еле наскребут сил и храбрости даже на один прорыв.
— А если он произойдет как раз на севере?
— Имеется риск… Попытаемся догнать врагов, хотя многие, вероятно, пробьются на волю. И все-таки мне кажется, удар нацелят на юг.
— Сыграют на неожиданности? Лобовая атака вместо бегства?
— Это тоже. А вдобавок ведь в южном лагере находится герцог с приближенными. Устранив его, есть надежда разжечь сумятицу в войске и завершить дело полноценным разгромом.
— Про герцога, брат, еще нужно как-то разузнать.
— Что с того? После Сегерхерда не удивлюсь, обнаружив незаурядную прыть и у доверенного прихвостня Гонсета.
Вскоре из мрака, громко пыхтя, появились наемники, тащившие толстенную жердь, почти бревно. Они к новоиспеченным командирам отнеслись без эмоций, размеренно занимаясь своим ратным ремеслом под любым началом. Укрыв помощников в кустах, юноши прошлись вдоль стены едва ли не до северного лагеря, также обильно обсыпанного огнями. Приглядели пару точек, удобных для акробатических трюков, возвратились назад.
— Долго ждать? — буднично спросил, подвинувшись, один из наемников на ломаном гердонезском.
— Долго, приятель, — отозвался Шагалан по-валестийски,- возможно, до самого утра. Дремлите покуда, мы вас посторожим.
— А когда бы ты, брат, взялся действовать? — шепнул Кабо.
— Разумеется, перед рассветом. Классическое время для внезапных налетов, хотя и до той поры стоит стеречься. Неизвестно, хватит ли у варваров выдержки.
— Тогда дремли тоже. Сонные мы много не навоюем, а часа через два я тебя разбужу, поменяемся.
Сигнал нарушил покой Шагалана при досматривании второй порции снов. Просто легкое касание плеча, однако годы общих занятий даром не пропали; каким-то неведомым образом он понял, что тревога не случайна. Еще с трудом продирая глаза, юноша распахнул влажный плащ, нащупал меч. Приближался опасный час — предутреннее марево, неопределенная зыбь между светом и тьмой, которую люди издревле стремятся провести в сонном беспамятстве. Ночные страхи, яростные и злобные, уходят, но их место ненадолго занимают иные, пугавшие иной раз даже больше своей бесцветной, неживой тоской. В такое время любой караульный начинает клевать носом, а промысел затевают лишь самые отчаянные хищники.
