— Да я и не пытался застать вас врасплох, — хмыкнул Жан в ответ.

Пожалуй, только самоубийцам да взбалмошной Ханджи могло бы прийти в голову незаметно подобраться к капитану со спины. С такими реакциями, как у него, за подобную выходку можно было и клинком между глаз получить.

— По делу? — спросил тем временем Леви, так и не обернувшись.

Он неподвижно стоял у стола и внимательно рассматривал что-то перед собой. В свете факела только тень капитана зловеще дергалась на покрытой черной плесенью стене.

— Я… не знаю… — смешался Жан. Помимо головной боли его все еще снедали злость и зависть, поэтому он внезапно набрался смелости, чтобы задать терзавший его весь вечер вопрос: — Хотел спросить вас… Эрен и Микаса… На складе… — но резко оборвал себя в последний момент. — Нет. Ничего. Забудьте.

Не смог. Слова потерялись, а решимость сдулась, стоило только Леви обернуться и пересечься с Жаном взглядом. Повисшая в полумраке тишина и пристальный взор капитана будто вывернули его наизнанку. Однако Леви, так и не дождавшись внятного вопроса, все же понял больше, чем ожидал его подчиненный. Он как-то хмуро качнул головой и устало вздохнул прежде, чем произнести:

— Ничего такого, за что Эрену могло бы от тебя прилететь по шее. — Капитан снова отвернулся к столу, и Жан пристыженно подумал, что тема закрыта, но не тут-то было. Отчего-то капитан Леви, который никогда доселе не вмешивался в личные дела сто четвертого, решил сегодня расставить все точки над i. Его тон, спокойный и холодный, больше напоминал приказ, чем просьбу: — Жан. Ваши с Йегером разногласия должны быть прекращены. В моем отряде нет места и времени для петушиных разборок. Вы солдаты, а не стадо крикливых прыщавых подростков. Ясно?

— Капитан Леви, я… — Жан запнулся. Он уже триста раз пожалел, что раскрыл рот и произнес имена Микасы и Эрена. В конце концов впутывать постороннего в их с Йегером личные разногласия из-за… мать твою… из-за девушки… плохая идея. — Я вас понял. Но Эрен последнее время сам ведет себя, как…

Леви упреждающе поднял руку и не дал закончить:

— С ним я тоже поговорю.

Жан открыл было рот, но так и не смог ничего произнести. Да и что сказать? Очевидно, что Леви не слепой дурак: он понимает, что происходит и в чем истинная причина того, что Жан Кирштайн и Эрен Йегер не могут найти между собой общий язык. А еще вполне очевидно, что его — главного в отряде — такой расклад не устраивает. Они не на увеселительной прогулке, и отсутствие взаимопонимания между подчиненными может стоить кому-то жизни. Веский повод, чтобы вмешаться. Тем более что поведение Эрена в последние месяцы и без терок с Жаном не отличается прилежностью.

Эрен… Эрен. Эрен! Везде этот Эрен! Эгоистичный говнюк, от которого зависит благополучие острова и всех людей внутри Стен. На плечах Эрена слишком много ответственности. И Жан в очередной раз задался вопросом. А смог бы он, Жан Кирштайн, вынести такую ношу? Не сорваться. Не отчаяться. Найти в себе силы раз за разом, несмотря на промахи и неудачи, идти вперед. Смог бы? Вряд ли. Разве не поэтому, если уж быть откровенным, Эрен давно вызывает в нем двоякое чувство неприязни и восхищения?

Жан, собиравшийся уже выйти и оставить Леви дальше заниматься своими делами, бросил-таки последний взгляд на стол и вместо того, чтобы покинуть лазарет, все же подошел к капитану.

— Что это у вас? — спросил он подозрительно.

— Берцовые кости из могилы у стены.

Значит, не показалось.

— Какие-то маленькие, — с сомнением произнес молодой человек и замолчал, пока внезапная догадка не вынудила его сглотнуть подступивший к горлу комок. — Это же не?..

Он не смог закончить, но Леви снова понял его без слов.

— Да, детские, — кивнул капитан.

Рой вопросов в голове Жана тут же зажужжал встревоженными пчелами-мыслями:

— Зачем они вам? Почему вы вообще здесь? Что собираетесь с ними делать? — задавал он вопрос за вопросом, не в силах оторвать взгляда от десятка костей, которые Леви аккуратно выложил в ряд.

— Просто хотел проверить одну догадку, но без посторонних глаз.

Мысль о том, что Леви Аккерман бродил в темноте и одиночестве среди разрытой общей могилы, что, будто падальщик, выискивал и собирал детские кости среди сотен мертвецов, прокатилась по телу мурашками озноба. В горле пересохло.

— Я не хотел вам мешать… — выдавил Жан из себя через силу.

— Смотри, Жан, — капитан провел пальцем вдоль одной из костей. — Видишь аномалию?

Спрашивал так равнодушно, будто трогал не человеческие останки, а палки или камни.

— Нет. Я вообще не силен в анатомии конечностей. — В отличие от Леви, Жану было неприятно и тошно смотреть на все это. Зачем ворошить прошлое, зачем снова тревожить давно мертвых, зачем вспоминать… Он снова взглянул на хрупкие кости и попытался не думать, что кто-то мог вот так запросто убивать детей. — Хотя… Постойте. Они искривлены или мне кажется?

— Не кажется, — кивнул Леви и замолчал. На несколько мгновений в его взгляде мелькнула тень грусти, которую он тут же спрятал за непроницаемой маской отрешенности. — Я уже видел такое. Давно. В подземном городе под столицей вечная нехватка света, из-за этого у многих еще в детстве начинаются проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Кости ребенка легче подвергаются деформации.

Жан отвел взгляд в сторону и посмотрел на яркий свет факела:

— Я натыкался на детские рисунки на стенах тюремных блоков. Малы́х держали вместе со взрослыми и, наверное, месяцами не выпускали за пределы четырех стен без окон… — его руки непроизвольно сжались в кулаки. — Кем нужно быть, чтобы морить в тюрьме ребенка? За какую провинность?

— Если верить запискам доктора Йегера… за то, что компоненты крови одного народа немного отличаются от крови остального человечества.

Леви продолжал смотреть на кости перед собой, а Жан вдруг повернул голову и в ужасе уставился на лицо капитана.

Нет! Он же не хочет сказать, что?.. Это же абсурд… Это не может быть правдой!

— Капитан Леви! — выдохнул Жан. — Гиганты?!

Странные косолапые гиганты. Неуклюжие… Неужели все они?..

— Сообразил, да? — Леви поднял голову и в упор посмотрел на Жана.

Только теперь молодой человек увидел, как напряжено лицо капитана, как плотно сжаты в тонкую полоску его губы и какой горькой грустью наполнен его взгляд.

— Они… Те гиганты, что были поблизости!.. — захлебнулся Жан в словах, не успевающих за мыслями.

— Да. Похоже на то.

Все они когда-то были детьми. И те, которые карабкались за ними по деревьям, и те, что вышли из леса, и даже те, кого они весь день убивали в подвалах тюремных блоков. Внутренности скрутило в узел. За этим ужасающим потрясением в голову настырно лезла еще одна мысль: предназначение «лазарета», в котором они сейчас находились. Здесь оказывали помощь больным или проводили опыты по титанизации? Ответ теперь казался очевидным. Зачем тюремщикам, что держали узников внутри стен крепости Модгуд в нечеловеческих условиях, лечить заключенных? Армин ошибся. Никакой это не лазарет, а лаборатория для опытов. Значит, те ловушки за рекой, в одну из которых угодила Сашина лошадь, а в другую атакующий титан, скорее всего испытательный полигон для отработки методов убийства гигантов…

От внезапно раздавшегося за спиной голоса Жан вздрогнул и обернулся.

— Так значит, — Эрен стоял в проеме двери с широко распахнутыми глазами, — в последнюю пару дней мы убивали только детей…

— Ты как тут оказался? — спросил молодой человек, но Йегер ничего не ответил. В его пустых безжизненных глазах отражалось пламя факела и зарождалось нечто зловещее и пугающее.

Наверное, Леви тоже это заметил. Он с осторожностью собрал кости со стола и снова бережно завернул их в свой плащ, после чего твердо произнес:

— Не стоит остальным это рассказывать. Так будет лучше.

— Лучше? — хриплым шепотом переспросил Эрен. — Для кого лучше? Для мертвых элдийцев, которых убили в скотобойне под названием Модгуд? Для вот этих детей, умерших из-за жестокости каких-то выродков? Для ублюдков, что безнаказанно убивали тех, кого не считали за людей?