Та перевела взгляд на источник голоса и увидела женщину с мерзкой серой кожей. Та смотрела на Пресветлую с мерзкой снисходительной улыбкой, через которую сочилось еле контролируемое ликование. Казалось, женщина что-то…предвкушала.
Впрочем это уже не важно весело сказала Темная- я закончила.
Пресветлая сосредоточилась и…ничего не обнаружила. На ее лице появилось выражение усталого снисхождения.
-Пытаться запугать меня бессмысленно, Темная тварь. Я почувствую любые изменения. Тем более, ваши мерзкие способности не действуют на мое священное тело.
В ответ на это женщина лишь улыбнулась шире.
-Вот как? Значит, как мы и думали…ты не способна это ощутить. Видно, этот участок твоей души использовался слишком давно. Как иронично. Впрочем, не важно…ты все-равно не можешь влиять на собственную душу — задумчиво сказала Экза- И да, способности Темных могут воздействовать на душу…по крайней мере моя. Правда после кое-какой настройки и очень долгих тренировок. Я очень старалась- доверительно прошептала женщина и подмигнула Пресветлой.
Та еле заметно нахмурилась. Она ненавидела Темных — у них не было никаких манер. Что Авель, что ее неудавшаяся дочь, а теперь еще и эта. Отвратительные варвары. Пресветлая отвела от Темной взгляд и сконцентрировалась на призыве все новых и новых слуг. Ей нужно было больше. Тогда та выскочка не сможет их удержать. А саму Темную можно игнорировать… Пресветлая не собиралась сама о нее мараться. Пока та не пытается ее трогать, пусть бубнит.
Знаешь, я долго думала…что же мне с тобой сделать задумчиво продолжала говорить Темная- что-то длящееся достаточно долго за Фови, и мучительное…с отрыванием конечностей и фаршем…за Ллойда. Уверена этого идиота порубили на мелкие куски- с усталым вздохом поведала женщина- Он слишком старательный. В общем я размышляла достаточно долго и поняла…ты же у нас божество. Точнее хочешь им быть. Все это поклонение и храмы повсюду. Чем именно ты держишь все эти души в подчинении? Что заставляет их двигаться и подчиняться твоим приказам? Может быть поклонение, преданность…любовь? — с садисткой улыбкой сказала Темная — уверена, они тебя обожают. Что, если это ощущение…усилить?
Фигурка, стоящая на лестнице, закашлялась и запнулась, но упорно продолжила пение. У нее закончилось дыхание и кончались силы, но она смогла. Она продержалась достаточно времени и теперь ей можно было остановится. Фриси решительно вздохнула и продолжила петь. Впервые за долгое время у нее были слушатели. И ее музыка была им нужна гораздо больше, чем в ее времена в церкви. Еще никогда Фриси не слушали с такой тоской…такой жаждой по ее песне.
К сожалению, это не помогло, когда девушка закашлялась второй раз и уже не нашла в себе силы запеть. Жуткая зеленая статуя бросилась вперед. Поющая женщина оказалась на земле, и первая тварь стала безжалостно рвать ее на части. Вскоре к ней присоединилась вторая и тело маленькой церковницы оказалось погребено под бесчисленными зелеными телами, стекающимися в Покои. Их было настолько много, что, вскоре маленькое тело было растоптано в кашу.
Одна из твоих умерла равнодушно сказала Пресветлая.
Экза продолжала спокойно на нее смотреть. После чего немного помедлила и сказала:
Она продержалась дольше, чем я думала. Полагаю…здесь успело скопиться много тварей задумчиво сказала женщина.
Да, и сейчас они разорвут ту, у дверей констатировала женщина- Канцлер не успел до их прихода. Он будет наказан.
Диати продолжала атаковать потерявшего руку и половину ноги мужчину. Он отчаянно отбивался, но бывшая судья сражалась с истинным остервенением. Она очень давно мечтала об этом моменте…и вот он настал. Еще одно лезвие пробило защиту умной твари и раскололо ему голову. Его туловище беспомощно упало на землю и рассыпалось на части. Диати осталась стоять посреди коридора, тяжело переводя дыхание, а потом вспомнила про время. Они посмотрела на дверь и поняла…они успели. Девушка облегченно улыбнулась. А потом первая тварь снесла ей голову.
Ну вот и все сказала Пресветлая, смотря на существ, врывающихся в зал Вознесения.
Полагаю, что так спокойно кивнула Темная- Надеюсь, ты продержишься дольше одиннадцати дней.
Женщина свободно вздохнула и на ее лице появилась мягкая, легкая улыбка. А потом Темную резко отбросило к стене лезвием окровавленного слуги, после чего все остальные начали немедленно разрывать ее на куски. Пресветлая передернулась от отвращения. Теперь весь ее тронный был залит нечистой кровью. Отвратительно.
Женщина рассеянно махнула слугам удаляться, а сама решала кому поручить уборку. Слуги слишком глупы, дочери далеко…возможно наказание для Канцлера? Да, это неплохой вариант. Заодно можно послушать его рассказы о судах…иногда нечистые были такими глупыми…
Женщина еле заметно улыбнулась и отвернулась от стены…чтобы увидеть безглазый череп, прямо напротив себя. Она вздрогнула и раздраженно приказала ему удалиться. Череп отошел от нее…но вскоре снова приблизился. Пресветлая недоуменно моргнула, после чего уже раздраженнее послала приказ. На этот раз слуга не послушался и стал постепенно приближаться. Как и все остальные слуги, скопившиеся в зале.
Женщина еле заметно нахмурилась. Да что с ними такое. Она послала ПРИКАЗ. Слуги отшатнулись, но ненадолго и, вскоре, первый из них вплотную приблизился к своей повелительнице. А потом вытянул ставшую лезвием руку и медленно потянулся к лицу Пресветлой.
-Что?! Что ты творишь! — заорала перепуганная повелительница, приказывая слуге остановится.
-Счас-тье. Слу-жить- прохрипел гомункул и полоснул на запаниковавшей женщине- Люб-лю. Хо-чу. Хо-чу. Счас-тье- и полоснул еще раз.
Кожа Пресветлой стремительно заросла, а сама она сформировала и послала слуге сигнал, отчего тот мгновенно распался. Женщина осталась сидеть на троне, лихорадочно переводя дыхание. Что черт возьми случилось? Слуга был дефектным?
-Хо-чу — внезапно сказал голос, рядом с Пресветлой.
-Счас-тье- сказал другой голос.
Женщина задрожала и подняла взгляд. В зал стекалось все больше и больше слуг, хотя она и не призывала их. И все они смотрели на нее тем, что заменяло им глаза. Их руки медленно превращались в лезвия.
Надеюсь, ты продержишься дольше одиннадцати дней.
Пресветлая затряслась и встала с трона, став медленно отступать к краю зала. Некоторое время твари не двигались. А потом бросились к ней в едином слитном потоке. Пресветлая могла расщепить десятки таких…но их были миллионы. И они не останавливались, как бы не кричал пытавшийся отбить свою богиню Канцлер. Они не останавливались, потому что это ощущение счастья от близости к своей хозяйке, это тепло от ощущения ее рвущейся плоти...
Это все, что им было оставлено.
Всего через два дня Нона открыла глаза и поняла, что ее матери больше нет в этом мире. Как и трех членов ее семьи.
И то же ощутила Нона, проснувшись на бесконечно более старой кровати много лет спустя. По ее щекам катились слезы, а около койки стоял встревоженный Тедди.
По старым коридорам продолжал разноситься отчаянно громкий вой, и Нона абсолютно четко осознала, что ее мать давно мертва. Как и все ее молитвы, направленные на клан дочери.
====== Глава 4. Мира ======
Госпожа, куда вы идете? Это плохо для вашего здоровья со слезами на глазах сказал мальчик, потерянно идущий за решительной Главой.
Прости Тедди, но я должна разобраться со всем этим – кратко ответила Нона И, полагаю, что уже поняла принцип. Учитывая тех, кто остался…мне нужна лаборатория – мрачно сказала женщина.
Да, та самая лаборатория, из которой она когда-то так трусливо сбежала в маленькую комнату. Если ей нужны вещи, стимулирующие ее память, то это место точно одно из них.
Там жила Мира.
-Госпожа, зачем вам все это? Разве не лучше...не лучше, что вы забыли? Вам снова будет больно! – паникующе сказал Тедди.
Нона ничего ему не сказала, продолжив решительно идти вперед. Пока она шла помещения становились все более и более обжитыми. На стенах появлялось все больше рисунков, на полу валялись глиняные фигурки, и обстановка стала больше напоминать жилое помещение, а не бездушное здание. Они жили здесь столь долго, что смогли сделать это место домом. И еще несколько часов назад Нона потеряла бы сознание задолго до того, как попасть сюда. Но теперь…если она не смотрела на пол, то могла идти. Рисунки на стенах перестали быть источником боли и вновь стали немного неряшливыми и добрыми символами любви Фриси к своей семье. Нона была рада этому. Она скучала по ним.
