Поздно вечером, бесцельно побродив по городу Юрий Георгиевич вернулся к дому, где проживала мама Марины. В окне гостиной он заметил свет. “Хоть кто-то дома точно есть,- подумал профессор.- Хотя бы детей увижу”.
Он постучал в дверь, но открывать никто не спешил. Только после третьего раза с другой стороны двери раздался голос:
- Кто там?
- Марина это я,- с радостью ответил Юрий.- Открой.
- Зачем?- прозвучал холодный ответ Марины.
- Нам надо поговорить.
- Нам с тобой не о чём разговаривать.
- Ты же сама вчера ко мне пришла!
- Да, вчера пришла,- произнесла Марина через дверь.- А ты вчера предложил мне сегодня встретиться в “Забытые мечты”. Я пришла, а тебя там не оказалось.
- Прости, я задержался на работе…
- Мне это надоело. Честно. Теперь мне всё равно где ты задержался, у кого задержался, с кем задержался. Это твоё дело. Я тебя прождала час, но ты не пришёл. Ты свой выбор сделал. Уходи. Всё кончено.
- Подожди Марина! Вот он я, здесь. Открой, давай поговорим,- прокричал Юрий, но ему уже никто не ответил. Он несколько раз стукнул в дверь, но поняв, что ему так и не откроют, развернулся и ушёл.
Глава 124
На следующий день Юрий Георгиевич постарался с самого утра с головой уйти в работу. Его по-прежнему терзал вопрос, о чём же с ним хотела поговорить Марина, поэтому он пытался максимально сосредоточиться хоть на чём-то, что отвлекало бы его от размышлений о семье. Ночью ему в этом помогла Елизавета Денисовна, к величайшей радости которой он пришёл после неудавшегося разговора с Мариной.
Изначально он не планировал с ней встречаться, но под вечер почувствовал сильную необходимость с кем-нибудь поговорить. И когда Марина отказала ему в этом лучшего собеседника, чем Елизавета Денисовна он придумать не смог. Да и не хотел. Она как могла успокоила его и поддержала.
На работе с этой задачей блестяще справлялся тераток и все те манипуляции, которые необходимо было совершить для его синтезирования. К тому же Максим Михайлович, последние дни практически безвылазно находящийся в цехе, не давал скучать.
Во время обеденного перерыва Юрий Георгиевич решил немного отдохнуть и посмотреть соревнования по лёгкой атлетике. Сделав заказ он расположился за дальним столиком в кафе на мягком диване, напротив которого стоял большой телевизор.
- Что смотрите?- спросил подошедший доктор Аллон, держащий в руке стакан, то ли с яблочным соком, то ли с бренди.
- Лёгкая атлетика. Чемпионат мира. Желаете присоединиться?
- Нет уж, смотреть этот чемпионат химиков нет ни малейшего желания.
- Что вы имеете в виду под словом “химиков”?- удивился Юрий Георгиевич.
- Это соревнование у кого сильнее допинг и круче крыша. Вот и всё. А вовсе никакой не спорт. Даже вы в свои тридцать с небольшим при должном стечении обстоятельств смогли бы стать олимпийским чемпионом, скажем в беге на длинные дистанции.
- Я?- посмеялся Юрий Георгиевич.- Разве с прошлого сезона не ужесточили допинг контроль?
- Я вас умоляю Юрий. Вы же учёный, а верите в сказки,- улыбнулся доктор Аллон.- Допинг-контроль устраивают только для обычных смертных, так сказать простых спортсменов. А все крутые им давно пользуются, только называют это не допингом, а лекарствами. Хотите расскажу вам занимательную историю.
- Почему бы и нет. Вы меня заинтриговали.
- Так вот,- присел за стол доктор Аллон,- в школьные годы я всерьёз занимался бегом и даже входил в олимпийский резерв США.
- Вы?
- Да, да. И в один момент, когда я начал показывать весьма неплохие результаты ко мне подошёл тренер с каким-то мужчиной, представившимся врачом олимпийского комитета США по лёгкой атлетике. Он мне всучил несколько баночек с лекарствами и велел принимать по одной каждый день перед сном.
- Лекарства?- переспросил Юрий Георгиевич.
- Допинг,- многозначительно ответил доктор Аллон.- Когда я возразил, что не болен, тренер крикнул: “Помогите кто-нибудь, у парня приступ астмы. Он задыхается”. А после заулыбался. Сбежался народ, а мужик сказал чтоб никто не переживал, что он врач и сейчас даст мне лекарства. Потом мне поставили диагноз “враждебная астма”, прописали лекарства и с того дня то, что являлось допингом для других для меня превратилось в обычное разрешённое лекарство. После количество болезней и, как следствие, лекарств только возрастало. И вскоре я уже принимал каждый день целую горсть различных таблеток и вакцин.
- И это повлияло на ваши результаты?
- Безусловно. Я стал бегать намного быстрее, стал гораздо выносливее. И если бы не обидная травма ноги я мог бы стать олимпийским чемпионом. Поверьте, это не пустые слова. Дома у меня есть куча медалей.
- А что случилось?
- Я сломал ногу. Перелом был открытым в двух местах. О карьере бегуна можно было забыть. После того как меня выписали из больницы домой ко мне пришёл некий человек и сказал, что от перелома лекарства нет и потому больше со мной они сотрудничать не будут, так как для них я стал бесполезным.
- Вот так просто?
- А что вы хотите? Пока я мог приносить им славу и деньги я был интересен. Они вкладывали в меня средства. А как только я сломался, то сразу всё. Выкинули на обочину, по сути, оставив тяжело больным человеком. Но об этом я узнал намного позднее. Как оказалось приём допинга не проходит бесследно. До сих пор у меня определённые проблемы со здоровьем из-за того бесчисленного количества таблеток, которые я глотал ежедневно.
- И вы не выставили им претензий?
- Какие претензии? О чём вы? Тот человек дал мне весьма ясно понять, чтобы я помалкивал по поводу препаратов, которые всё это время принимал. В противном случае они бы всё отрицали, а всю вину свалили бы на меня. Кроме этого он сказал, что в случае огласки будут через суд требовать возврата денег, по их словам вложенных в мою спортивную подготовку. А как они мне сообщили это более трёхсот тысяч долларов. Не знаю, откуда они взяли такую сумму, но она была неподъемной для моих родителей. Поэтому я и молчал. Но интерес к профессиональному спорту пропал у меня навсегда.
- И что, так везде в Америке?- спросил Юрий Георгиевич.
- Конечно. Вы только посмотрите на американских представительниц лёгкой атлетики. Да они все как бодибилдерши. Мышцы больше, чем у нас с вами вместе взятых. Это абсолютно неестественно и ненормально для молодого девичьего организма. Но они с раннего возраста принимают стероиды. Якобы от каких-то болезней. Сначала выдумывают заболевания, а потом пичкают лекарствами от них. А как лекарства и болезни не называй, допинг всё равно остаётся допингом. И так не только в США. Везде! Как-то я случайно встретился с норвежским биатлонистом. Когда он увидел у меня пузырёк с лекарствами, то засмеялся и произнес нечто вроде: “Тоже астматик? Мы все тут астматики”.
- Неужели это не порицается?- изумился Юрий Георгиевич.
- Не только не порицается, но я скажу вам больше, это поощряется. Главный врач Америки в курсе всего этого и сам лично возглавляет отдел, занимающийся подобными махинациями. Сейчас все наши спортсмены, добившиеся больших побед, напрямую принимают допинг. Только им это разрешено, а возразить никто не смеет. Все боятся.
- Как-то грустно это всё слышать,- произнёс Юрий Георгиевич, выключая телевизор.
- Я бы вообще отменил все олимпийские игры и чемпионаты на несколько лет. А лучше лет так на десять. Чтоб вымыть всю эту грязь из спорта. А потом сделать одно общее правило - спортсмен не должен принимать вообще никаких лекарств. Если у тебя астма, то пожалуйста, иди в паралимпиаду. Если жить не можешь без таблеток, то дорога туда же. А пока, если хотите посмотреть настоящие чистые соревнования, то идите во двор и посмотрите, как играют там. Вот это самый лучший спорт.
К столу подошел молодой сотрудник цеха и сообщил, что Максим Михайлович просит Юрия Георгиевича как можно быстрее подойти.
- Даже спокойно перекусить не дают,- улыбнулся Юрий Георгиевич и, попрощавшись с доктором Аланом, направился к лестнице, ведущей в производственные помещения.
