За славой, богатством и властью погнавшись, желаешь ты смерти врагу,

Ломаешь ты судьбы и рушишь границы, Князей и Царя превращаешь в слугу,

Готов ты всю землю в цвет крови покрасить в исполненье мечты,

Что б мир этот сделать, по праву Владыки, таким, каким его видишь ты!

Языки пламени большого костра высоко вздымали вверх, выбрасывая в морозную зимнюю ночь кучные брызги искр. Ярко освещая кроваво-красным цветом обширную долину, спрятавшуюся между каменистых горных хребтов, усыпанных толстым слоем снежного покрова. В тихом безветрии, треск сухих сучьев старого валежника, снова и снова, заглушал гулкий, прерывистый звук бубна, смешанный с дикими воплями странного существа похожего на человека. Длинные, седые волосы, при каждом его движении, болтались, словно ветви старого ясеня от малейшего дуновения ветра. А лохматая, местами рваная, шкура, висевшая на тощих плечах, будто рыжий саван накрывала его худое тело. Безобразную фигуру существа дополняли, длинный, горбатый нос, торчавший клином между растрёпанных по лицу волос и безумные, широко открытые на выкате глаза. Которые, в отблеске пламя, отражались зловещим сине-зелёным цветом. Однако это был человек. На некоторое время он стихал, уступая соло костру, а за тем, с новой силой принимался бить в бубен. Разрывая тишину ночи жуткими заклинаниями, будившими обитателей заснеженной долины. Хотя, мало кто спал здесь, в это время.

Над многочисленными юртами, разбросанными в шахматном порядке, тёмными струйками, в безоблачное, звёздное небо поднимался неторопливо дым горящих очагов. Из некоторых, то и дело, высовывались любопытные дети, пытаясь во тьме разглядеть силуэт худого человека у большого огня. Но чьи-то властные руки, в тот же миг, затаскивали их обратно внутрь. Жители долины томились в нервном ожидании важного решения вождей своих племён, собравшихся в одной из юрт, стоявшей рядом с огромным костром. Там, где бесновался одетый в старое тряпьё известный в этих местах шаман.

В этом году, прошедшее лето оказалось засушливым, а наступившая зима принесла сильные морозы и обильные снегопады, причинившие людям немалые беды. От небывалого доселе холода начался массовый падёж скота. Даже дикие звери, в поисках пищи, ушли отсюда. Оставив племена без охотничьих угодий. Голод, словно опасный, жестокий хищник подкрадывался ко всем обитателям Кельтукии. Перед людьми, как много лет назад, снова встал вопрос. Бороться с этой бедой сообща, забив последнюю скотину, или же воинственным набегом опустошить богатые земли соседей? У каждого вождя племени по этому поводу было своё мнение. Потому, не став спорить в такой ответственный момент, они предпочли своим шаманам, одного, общего. Отшельника и колдуна, по прозвищу Дигло. Который и взывал сейчас к духам предков открыть ему великую тайну будущего. Удобно расположившись вокруг горящего очага, обложенного круглыми камнями, прежде, чем принять важное решение, все терпеливо ожидали вначале услышать слова великого шамана. Нудное, томительное ожидание продлилось всю ночь. Лишь когда на безоблачном небосводе погасла последняя звезда и в узкий шанырак юрты пробились первые лучи рассвета, на входе показался измученный силуэт Дигло. Неторопливо пройдясь по юрте и сев в отведённое ему почётное место у очага, он, прищурив глаза, проницательным взглядом осмотрел всех присутствующих. А за тем, сиплым голосом проговорил;

– Духи предков открыли мне великую тайну.

Дигло помолчал немного и продолжил;

– Не все из вас вернутся из похода. Но тот, кто вернётся, станет баснословно богат и властен над всеми племенами.

У многих это известие вызвало на лице нескрываемую улыбку. Каждый, из собравшихся здесь вождей, всегда мечтал о богатстве и власти. И надеялся, естественно вернутся обратно живым и невредимым. Поэтому, оно прозвучало в ушах многих не как приговор, а как надежда на лучшую жизнь. Однако шаман, словно не заметив этого, невозмутимо продолжил;

– Но недолго и ему придётся наслаждаться богатством и славой. Потому что, походом своим, мы разбудим того, кто жаждет власти больше, чем вы. Мы разбудим того, кто желает править всем миром и зальёт кровью всю землю. Пройдясь по ней ни живым, ни мёртвым. Так сказали мне духи.

Закончил Дигло свою речь, опустив взгляд на тусклый огонёк в очаге. А вожди, переглянувшись, отбросили все сомнения в сторону и друг за другом, единогласно постановили;

– Походу быть!

После чего, поднявшись, молча направились к выходу.

Шаман, услышав это, разочарованно произнёс им в спину;

– Что ж! Воля ваша, великие вожди! Но помните, что вопреки сказанному мной, вы приняли безумное решение. Ибо голод переживут многие, а то, что ожидает нас впоследствии, лишь малая часть!

– Что он говорил тебе?

Спрашивала черноволосая, красивая женщина бородатого мужчину сидящего на табурете за небольшим квадратным столом из плохо обработанного тёса. Тот, не спеша черпал разрисованной деревянной ложкой варево из круглой посудины. Тщательно пережёвывая пищу, не отвлекаясь на её слова. Наконец, закончив трапезу, он облизал ложку и, положив прибор на стол, обернулся к жене, стоявшей позади.

– Он видел воинов! Повсюду была кровь и огнём охваченные дома. Он видел нашу с тобой смерть.

От этих слов женщина вздрогнула.

– Что с тобой, Тельциния? Ты боишься умереть?

Спокойно спросил мужчина, глядя на супругу.

– Нет, любимый! После ухода Салли, я перестала бояться смерти. Я боюсь теперь за его судьбу!

Пряча от мужа выступившую внезапно слезу, вымолвила та. И мужчина понимающе проговорил:

– Прошло уже три года с тех пор, как внезапно умерла наша маленькая Салли, а ты до сих пор воспринимаешь это так близко к сердцу?

– Да, любимый! Это произошло так, словно её кто-то отнял у нас. Я и сейчас не понимаю, отчего она умерла. Ты помнишь, что сказал мудрый Эйли? Её задушили!

Повернув взгляд к мужу, просипела Тельциния.

– Чушь! Я столько раз тебе говорил, что это нелепая чушь!

Невозмутимо вымолвил бородач и недовольно продолжил;

– Я спал тогда вместе с Норманом, ты болела и спала одна на печи. Салли в люльке. Никто не мог этого сделать. Некого винить в этом. Перестань, наконец-то ворошить прошлое. Ты сейчас обязательно вспомнишь чудное выздоровление Нормана. И, конечно, спросишь, откуда у него появился чудесный дар? Я снова и снова отвечаю тебе. Значит, так угодно было распорядиться Создателю. Пойми, сейчас.., сейчас для нас главное, чтобы сын жил спокойно. Без страха. Ты поняла? Без нашего страха! Ты меня слышишь, Тельциния?

– Да, Рони!

Ответила женщина и, и подойдя к столу, принялась убирать посуду.

– Создатель вручил нашему сыну великую силу! Он, скорее всего ещё не догадывается об этом. И мы не вправе с тобой показывать свою слабость, лишая его веры в будущее.

Не замечая её ответа, говорил мужчина, поднимаясь с табурета и накидывая на плечи заячий полушубок.

– Я поняла тебя, любимый!

Промолвила женщина, вытирая фартуком руки.

– Очень хорошо! И пойми меня правильно! Я запрещаю ему пользоваться его даром без моего разрешения, лишь для его блага!

Внимательно посмотрев на жену, пояснил он.

– Я поняла тебя, любимый!

Ещё раз повторила Тельциния.

– А теперь, пора будить его! Кобыла застынет на морозе!

Закончил разговор Рони, направляясь к топчану, где мирно спал его сын.

– Норман, вставай!

Бородатое лицо мужчины склонилось над мальчиком, и в который раз повторило;

– Вставай, Норман!

Но тот, в ответ, лишь повернулся на другой бок и засопел ещё громче.

– Пусть ещё поспит!