Испугавшись, он не стал дожидаться понедельника. Утром и двинул в школу, где ему и сообщили: Зинка пропала.

Вчера.

Водитель, который отвозил её в школу не вышел на работу. Обычно, если такое случалось, они накануне вечером созванивались и на следующий день шли в школу вместе. Но в то утро девочка пошла к месту учёбы одна. Там и идти‑то было два шага. Но она не дошла.

Исчезновение дочери Догова наделало много шума. Сначала ждали предложение о выкупе, но когда через неделю истерзанное мёртвое тело девочки обнаружили в лесополосе недалеко от города, все кинулись искать маньяка. Но всё было тщетно. Жертв больше не было, а за обещанной наградой к Догову, за исключением пары городских сумасшедших, да жулика‑экстрасенса, так никто и не явился. Никто не видел девочку в утро похищения. Она вышла из дома и будто растворилась в воздухе.

Искали и не вышедшего в тот день на работу водителя. В конце концов, его труп выловили в озере километрах в двадцати от города. Экспертиза установила, что он утонул в состоянии алкогольного опьянения. Но все были уверены, что он был в сговоре с похитителями и что от него избавились, как от свидетеля. На первое месть выдвинулась версия о мести. Благо, что за Договым с 90‑х тянулся яркий криминальный след. Однако ни к чему это не привело. Девочку похоронили, шум постепенно затих.

Расспрашивали и Бориса. Но он так никому и не рассказал об их последнем разговоре с Зинкой. Было невыразимо стыдно. Стыдно и больно об этом вспоминать.

К удивлению Бориса, поседевший от горя Догов не вычеркнул его из своей памяти. Он проплатил учёбу мальчика до десятого класса. И даже устроил его в секцию айкидо, где Борис дорос до 4‑го дана. После школы Борис, по совету того же отца Зины, не стал никуда поступать, а устроился в охрану к тогда уже мэру города Догову. Оклад у парня был такой, что недавно овдовевшая мать расплакалась, увидев первую получку сына. Она и за год не смогла бы заработать такие деньжищи.

Парень практически жил в доме Догова, в котором ему отвели роскошную комнату, дали в услужение двух смазливеньких служанок, с которыми он впервые познал радости группового соития. От них же он и узнал, что Зинка была хозяину не родная дочь, а приёмная, и что удочерил её Догов‑старший во исполнение зарока.

Когда у «Боинга», в котором он возвращался из Таиланда, отказали оба двигателя, взмолился авторитет по кличке Бульдог, что, мол, если выживу, усыновлю сиротку. Не для себя, хитрец такой, жизни просил, сиротку молил Господа пожалеть. И случилось чудо. Лётчики посадили самолёт на воду. Пришлось зарок исполнять. Ткнул пальцем в первую попавшуюся детскую фигурку из десятка отобранных для него директором детского дома. Все, как заказывал, здоровенькие да на мордашку симпатичные. Попал в Зинку.

А потом, по рассказам, потихоньку и прикипел сердцем к малышке. Её все любили: от охранников до последней служанки. Когда в комнату входила, будто солнышко маленькое залетало. Всяк норовил по головке погладить. А она ничего – не задавалась, не было в ней ни капли той циничной избалованности, которыми отличаются сынки да доченьки нынешних толстосумов…

В обязанности Бориса входила не только охрана. Постепенно, от поручения к поручению всё больше замарываясь в криминальных статьях, Борис вошёл в личную боевую дружину Догова, призванную решать самые неразрешимые проблемы. За два дня до 18‑летия, открыл Борис счёт своим покойникам. Накрыли в поезде наркокурьера одного борзого кавказца, который примеривался своей диаспорой город покрыть. Шуму было много, даже пострелять пришлось.

Пока не схлынет волна, сплавили парня в армию. Там у Бориса появилось время перевести дух да всё хорошенько обдумать. К тому моменту он уже не питал иллюзий, на кого работает.

Окончательно его добила история одного сослуживца, что, мол, была одно время среди бездетных криминальных авторитетов такая мода: «находить» своих нечаянных детей. Плоды, так сказать, юношеской страсти. Шумно находить, с фотографиями в газете и скупой слезой на щеке в новостях по телевизору. Вот, мол, нашлось дитятко – родная кровь. Будет кому дело своё передать.

Причём никакой сентиментальностью тут и не пахло. Ребёнка тупо подставляли, как своё слабое место. Мол, всего‑то и нужно, что похитить его. А после – диктуй папаше условия, на сколько фантазии хватит. Всё ради кровиночки сделает

Умный папаша, естественно, и не думал свой бизнес на коварных похитителей переписывать, по содержанию требований быстренько вычислял заказчика и делал ему «козью морду». Дети при этом часто гибли и не всегда простой смертью. Но что поделать: на то их и вытащили из вонючих детдомов, возвысили, да пожить дали так, как им и не снилось. Надо отрабатывать.

Вот и задумался Борис, а был ли самолёт из Таиланда, в котором Догов дал свой зарок? Вспомнились дни, когда папаша отправлял дочку не на машине, а пешком, в сопровождении сопливого пацана. Неужто использовал тогда Догов приёмную дочку, как блесну для зубастых недругов? Вопросы множились и задать их Борис намеревался. Ох намеревался! Вот только вернётся «на гражданку». Однако случилось иначе.

Год только отслужил парень в разведроте N‑ского ДШБ, как приехал гонец из родного города. Да не простой. Гарик Добров по кличке Доберман – второй человек в империи Догова. Сунул Гарик командиру части две тысячи евро, тот, в течение получаса, быстренько оформил отличнику боевой и политической подготовки недельный отпуск, и помчался Борис в родной город на джипе, похожем на лёгкий танк. По пути рассказал Доберман, что при смерти старик. Рак печени в неоперабельной стадии. Больше тёх месяцев не протянет. Так что теперь не Догов, а Добров заправляет всем хозяйством. Однако приличия блюдёт. Поэтому просьбу бывшего хозяина: «Привезите мне Борьку, хоть из‑под земли достаньте. Он мне, как сын. Хочу перед смертью на него поглядеть.», Гарик уважил. Лично поехал в часть за парнем.

Борис только и успел заскочить в свою комнату в доме Догова, переодеться в цивильное – и сразу в больницу, в отдельную палату при двух вооружённых охранниках. Те хоть и узнали его, да кивнули приветливо, но все равно – порядок! – обыскали его быстро, да внутрь запустили.

Бывший хозяин лежал на кровати, сухой, как мумия, весь в трубочка, да проводочках. Однако парня сразу узнал, рукой слабо махнул, мол, подойди.

– Я, – говорит тихим голосом. – Я тебя вызвал, потому что ты мне верно служил. За это я решил тебе правду рассказать. А заодно и покаяться. Ты слыхал наверное, что Зинка мне неродная была?

– Слыхал, – ответил Борис.

– И про зарок мой слыхал?

– И про это слыхал.

– А поверил?

Баркас помедлил, потом твёрдо ответил:

– Нет!

Старик засмеялся, будто застонал, рукой немощной слезу вытер.

– Правильно, что не поверил. Сам додумался?

– Сам.

– И до чего ты ещё додумался? Сам.

– Не было никакого зарока. Это ты для прислуги такую байку выдумал. Чтоб они, если пристанут журналюги, или шпики от друзей заклятых, рассказывали им эту сказочку. На самом деле была Зина у тебя что‑то вроде приманки для акул.

– А ещё говорят, что в армии мозги сохнут, – снова засмеялся Догов. – Смотри какой Спиноза из тебя получился.

– По началу так всё и было, – сказал он уже серьёзно. – Да только никто на неё не клюнул. Или просекли мою хитрость, не купились, или не поднялась, рука. Помнишь ведь, какая она была. А той весной я в карты проигрался. Здорово проигрался. Да ещё такому человеку, что… В общем нельзя было не отдать. А у меня, как на зло всё бабки в дело было вложены. Вот тогда этот человек и предложил Зинку обменять на долг. Он давно на неё слюни пускал. Ну я и согласился. В конце концов кто она мне была? Так – приблуда.