– Кажется, у кого-то намечается вечеринка с первокурсницами.
– Ты всего лишь второкурсник, мы прилетели вчера, можно сказать, как на первый курс, придурок, – парирует Рэн, поудобней устраиваясь в кресле. – И завтра тренировка.
– Я не буду отказываться от девчонок из-за сраной тренировки.
– Тогда снимай отдельную квартиру.
Взгляд, наполненный энтузиазмом и недержанием, обращается ко мне.
– Хотя бы ты не будешь занудой.
– Мне плевать, – сообщаю я. – Я планирую лечь и не вставать до завтрашнего утра.
– Когда увидишь мой выбор, быстро передумаешь.
Не стараюсь выдавить улыбку, закатить глаза или фыркнуть, лишь подставляю кулак под голову, налитую свинцом и пытаюсь уловить хоть что-то из лекции.
Ещё недавно я наивно полагал, что моя студенческая жизнь будет подобна той, что была у Мэйсона. Я ошибался. Всё веселье, беспечность, тусовки и девочки скорей всего пройдут мимо нас благодаря тренеру. Спать два часа, а после встать на тренировку – не кажется такой прикольной идеей, как в школе. Если моя весёлая жизнь осталась в Нью-Йорке и половина в Миннесоте, то я не совсем понимаю, радоваться или загоняться. Да, конечно, утверждать, что всегда можно наверстать, но кто вернёт возраст? Невозможно отмотать время назад и вернуться в юность. Машину времени никто не изобрёл. За всем этим бесконечным круговоротом из тренировок, я боюсь только упустить что-то важное.
Вокруг слишком много девчонок, их заинтересованности, а в нас критически мало сил, чтобы дать то, чего они желают. Так или иначе, где-то удаётся выдавить улыбку. Я не могу превратить свою жизнь в серые однотипные будни. Возможно, за это нам воздастся, но никто не обязывает меня упиваться в стельку перед завтрашним днём.
– Ладно, согласен, – сообщаю я, когда мы занимаем свободный стол в кафетерии и убиваемся кофеином.
Брови Рэна не знают, хмурится или подниматься, в итоге, на его лице то ли замешательство, то ли недовольство. Чего не сказать о Картере. Парень с грохотом ставит стаканчик с кофе на стол, и всё его внимание сосредотачивается только на мне.
– Согласен?
– Да, зови, но я не буду уделываться, чтобы не услышать будильник.
– Ты серьёзно? – недовольно фыркает Рэн.
Вздохнув, обращаю к нему взгляд, и говорю то, что является истиной.
– Мы не можем отказываться от студенческой жизни. Потом пожалеем, если так поступим.
– Я не хочу в Миннесоту, – говорит он. – Если вылетим, путь только обратно. Это позор.
– Никто не заставляет пить до потери сознания. Хотя бы расслабимся. Черт, я вообще не помню, чтобы мы от чего-то отказывались в школе или в Миннесоте. Даже если приходилось ложиться в шесть и вставать в восемь.
– Недавно ты говорил, что мы уже не в школе.
– Я имел в виду другое.
Рэн молчит несколько минут. Кажется, он ведёт борьбу с самим собой, и мне известна причина, хоть мы не являемся лучшими друзьями навеки так же, как и с Картером.
– Плевать, – вздохнув, бросает он. – Я как все.
Тот блеск, который моментально вспыхивает в глазах Картера, одно из национальных достояний, не меньше. Парень тут же вскакивает со стула, отодвигая его с визгом назад.
– Не будем терять время.
С этими словами, он теряется в толпе студентов, а взгляд Рэна находит мой.
– Если он не встанет утром, то это только его проблемы. Лучше бы он так рвался на тренировку.
– Это уже не твоя забота.
– Ты прав, – кивает он. – Чувствую себя нянькой.
– Ты не нянька, и не твоя обязанность тормошить его. Он уже взрослый мальчик.
– Сейчас ты скажешь, что мы не в школе.
– Нет, но он должен нести ответственность за то, что делает.
– Картер не знает, что это такое.
Жму плечами, делая новый глоток кофе, и откидываюсь на спинку стула.
– Ты можешь быть его нянькой, если хочешь, – предлагаю я.
– Я дал слово тренеру, что не дам ему всё испортить.
– Испортить что? Его жизнь?
– Не знаю, мы не обуславливались чем-то конкретным. Наверно, он имел в виду то, что Картер загубит возможности.
– И поэтому мы должны портить свои возможности, потому что должны порхать над ним, как пчёлки?
– Да, согласие было дерьмовой идеей.
Киваю, когда к столу подходит парочка знакомых лиц. Сегодня они были в моей команде. Форма одного была со вставками оранжевого, а второго с красными. И они оба получили кивок, как и мы.
– Не против, парни? – спрашивает один.
– Валяйте, – согласно киваю, лениво махнув в сторону свободных стульев.
– Джон, – говорит тот, что с каштановыми волосами и зелёными глазами.
– Ной, – следом за ним, представляется второй. Парень проводит по русой копне волос и его карие глаза обращаются ко мне: – У вас реально одинаковое имя и фамилия?
– Да, – подтверждаю всю смехотворность ситуации.
Словно по волшебству, за их спинами возникает предвестник сегодняшнего бардака, который придётся убирать нам.
– Я почти у цели, – сообщает Картер, широко улыбаясь.
Его внимание падает на новых знакомых, тем же вниманием одаряют его. Картер кладёт ладони на их плечи и, переключаясь с одного на второго, говорит:
– Вы тоже приглашены.
– Куда? – интересуется тот, что с именем Джон.
– У нас сегодня мини тусовка. Никаких плюс один и так далее. Вы двое.
– Лады, – кивает Ной. – Где?
– Парни скажут адрес, я на поиски.
Он вновь исчезает с глаз, оставляя после себя лишь лёгкое удивление на лицах Ноя и Джона.
– Я бы не стал пить с Картером, – предупреждает Рэн. – Он не знает, что такое похмелье.
– Уже что-то, – пожимает плечами Ной. – Мы уже решили, что откинемся на тренировках.
– Так и будет.
Обвожу взглядом просторное помещение, на котором раскинулось огромное количество столиков. Взгляд не цепляется ни к одному лицу. Зато замечаю внимание, которым награждают нас. Знаю, стоит только улыбнуться, и их стулья плавно передвинутся к нам, а руки повиснут на шее. Не знаю, хочу ли этого. С одной стороны, перед началом сезона, хочется покоя, который вскоре исчезнет, а с другой – не терять времени, как говорил Мэйсон. Смешанные чувства всегда раздражают, поэтому стараюсь выкинуть их из головы.
Рэн разговорился с парнями, в итоге, поднимаемся из-за стола и направляемся на выход вчетвером.
– Если таким будет каждое утро, то я смело могу назвать себя мазохистом, – усмехается Ной.
– Ни один ты, – соглашается Рэн. – У нас целая секта.
– Секта из идиотов, которым нравится, когда их имеют во все щели, – добавляет Джон.
Не сдерживаю смешка, поддерживая парней. Вряд ли разумный человек согласится на то, что сегодня прошли мы.
– Это только начало.
– Намекаешь на смазку? – интересуется Ной.
– Говорю напрямую, – улыбаюсь я.
Открываю дверь и не делаю шаг, застыв в пороге, тормозя остальное движение. Те же карие глаза, что видел вчера в кафе, смотрят в мои, но с некой толикой испуга. Не совсем понимаю, она боится меня или той резкости, с которой я открыл дверь. Метаю взгляд в сторону, обнаружив рядом другую девушку, но с тёмным цветом волос.
Возвращаюсь к первой, приходя к заключению, что сегодня она выглядит иначе. Нет того хвостика, что был вчера, но завитки на кончиках остались. Сегодня её волосы ниспадают на плечи и обрамляют черты лица. Глаза стали выразителей благодаря косметике, губы приобрели новый оттенок с помощью блеска, а на щеках лёгкий румянец. Вряд ли он из-за меня, скорей, ещё один бонус косметики. Под бежевым пиджаком, чёрное облагающее платье чуть выше колен и ремешок на талии, на ногах открытые туфли. Это вовсе не та девушка, что вчера обслуживала нас в кафе. Не могу сказать, что разница велика, но она есть, её невозможно не заметить. Косметика делает её привлекательней и в какой-то степени даёт образу стервозности. Одновременно хочется связаться с ней, и в то же время обойти стороной лишние проблемы в будущем. Именно второе выбираю я: прохожу мимо.
Вплоть до вечера, не могу выкинуть её из мыслей. Голова переполнена догадками и предположениями. Если говорить откровенно, я готов пойти в кафе, чтобы убедиться в том, что зрение не обманывает. Я видел одну и ту же девушку в двух разных образах, либо у неё имеется сестра близнец. Конечно, на работе она обязана проявлять вежливость, и мне не даёт покоя то, что на деле, она является далеко не такой женственной и нежной, как кажется на первый взгляд. Я не хочу ломать то, что сам себе придумал, очернив всё реальностью.
