Девушка слабо, но вежливо улыбается нам, когда приносит тарелки с заказами. И когда она хочет поставить на стол третью, Рэн указывает на Картера и его мини фан-клуб.

– Можете отнести туда.

– Эм, – с долей замешательства, она оглядывается за спину, после чего согласно кивает. – Хорошо.

Но Рэн не позволяет ей уйти слишком быстро, задержав новой просьбой:

– И попросите его не возвращаться в квартиру, либо же сделать это в одиночестве.

– Простите, но я не могу.

– Я дам двойные чаевые.

– Я всё равно не могу.

Её обеспокоенные карие глаза встречаются с моими.

– Он шутит, – говорю я.

Несколько секунд помедлив, она кивает и шагает к соседнему столику, а я заворачиваю голову, смотря ей вслед. Она достаточно высокая, но всё равно не выше меня, возможно, по подбородок. Взгляд спускается к талии, которую огибает пояс платья, повязанный в бабочку. И я вновь поднимаюсь выше, а именно к густым волосам. Под ярким светом, они, теперь уже, кажутся медовым оттенком.

– Даже не думай об этом, – парирует Рэн.

– Что? – смеюсь я, поворачиваясь к нему.

– К тебе это тоже относится, завтра будет худший день, если нам достался кто-то вроде майора Пэйна.

– Успокойся, я просто убедился.

– Да, я вижу.

– Не будь занудой, – улыбаюсь, отрезая кусочек стейка. – Как бы ты не перенял повадки Картера.

– Мне должна прилететь шайба и клюшка в лоб одновременно.

Жму плечами и принимаюсь за ужин.

Сразу ощущаю изменения, волна некого дисбаланса накатывает в ту же секунду, как только глаза находят циферблат на запястье. Обычно, в такое время я ужинал с семьей в её полном составе благодаря воскресенью, которое мама давно зарекомендовала, как семейный день. Скорей всего, за столом сейчас есть все, кроме меня. Это нагнетает тоску и загоняет в клетку с мыслями. Я прекрасно понимал, что означает не просто расстояние, а другая страна, но не мог ничего изменить. Добиваться и желать чего-то, чтобы отказаться в последний момент – не в моём характере.

Дёргаюсь, когда телефон вибрирует в кармане. Всего лишь сообщение от Мэйсона, но, когда открываю его содержимое, застываю с вилкой у рта. Отправив фото стола, который трещит по швам из-за наполнения, брат успешно копает дыру в душе, которую не засыпать ничем другим. Я не знал, что так привязан к семье. Вполне привычно идти туда, где тебя ждут ежедневно, и вдруг, все резко меняется. Переворачивается. Делает резкий поворот. Я не на тренировке или с парнями, чтобы так просто взять и поехать домой. Как обычно случается, понимаешь что-то только тогда, когда это уходит из твоей жизни. Формально, у меня есть семья, но они в тысячах миль от того места, где я сейчас. Невозможно щёлкнуть пальцами и телепортироваться к ним. В какой-то степени, я даже начинаю скучать по идиотским шуткам Мэйсона. Всего несколько часов назад я обнимал маму в аэропорту, а сейчас понимаю, что могу только посмотреть фотографии и набрать её номер. Единственным остаётся доказать себе и семье, что такое спешное решение было не зря. У меня был вариант остаться в Миннесоте, но я согласился на этот.

– Эй, – зовёт Рэн, слегка стукнув по плечу.

Фокусирую на нём взгляд.

– Ты готов?

– К чему? – хмурю брови, не до конца понимая вопрос.

– К завтрашнему дню. А ты?

– Не бери в голову, – выдыхаю я, обессилено падая на спинку дивана.

Тру ладонями лицо и качаю головой, пока Рэн пристально наблюдает за мной.

– Всё в норме?

– Да, – кивком подтверждаю слова и снова беру вилку.

– Да ладно, я же вижу.

– Непривычно быть далеко от семьи.

– Хреново, – соглашается он. – Скоро у тебя не будет времени об этом думать. Ты уже год провёл в другом штате.

– Наверно, но это не другой штат.

Читаю второе сообщение, где Мэйсон добавляет: «Замороженной пицце нужно десять минут. Если поставишь на одиннадцать, она сгорит». Издаю смешок, потому что он выработал профессионализм в данной области кулинарии, сотканной из полуфабрикатов. В ответ отправляю то, что он немного опоздал, ведь я умею готовить. Спасибо маме, либо тому, что я часто заседал на кухне, пока она готовит. Мне удалось запомнить многое из того, что она делала и не оставить себя голодным в будущем.

– Хватит пялиться на ту официантку, – просит Рэн, но не скрывает улыбки. – Ты задрал.

– Она симпатичная, – смеюсь, говоря в своё оправдание первое, что приходит в голову.

– Она симпатичная, но не заглянет сегодня к нам.

– Я не планировал.

– Отлично, а теперь ужинаем и валим. Завтра будет либо ад, либо мы приняли предложение напрямую из рая.

– Надеюсь на второе.

– Судя по требованиям, можешь готовить задницу.

Морщусь, посмеиваясь над озадаченностью Рэна.

– Нахрена ты говоришь это?

– Чтобы не расслаблялись, мы больше не в школе. В моих планах основной состав, а не запасной. Это же гребаная Канада, а не Флорида и даже не Миннесота. Я не буду в числе аутсайдеров.

– Давай хотя бы поедим без шила в заднице? – улыбаясь, предлагаю я.

– Если ты не будешь пялиться на ту официантку.

– Ты ревнуешь меня или её?

– Ха-ха, – закатывает глаза Рэн. – Я хочу вечер без презиков на полу.

– Без проблем, – соглашаюсь я.

Не помню, когда последний раз был выжат так, как сегодня. Не помню, чтобы гонял по льду так, как сегодня. Не помню, чтобы не чувствовал рук и ног так, как сегодня. Не помню, чтобы хоть когда-нибудь говорил о том, что хочу пустить себе пулю в лоб.

Это не тренировка. Это был самый настоящий круг ада, по которому я пробежал не меньше миллиона раз. Говорят, что их семь или девять, но как по мне, то их гораздо больше. Это было понятно по сегодняшней тренировке. Когда мужчина потребовал обращаться к себе, как к тренеру Кинг, по стадиону разлетелись смешки и шутки. И это было зря. Каждый смешок и шутка – были подсчитаны и умножены на сто. Итогом за веселье обернулся самый настоящий полёт с обрыва вниз головой. В нашем случае, нескончаемое повторение, на которое он без всякого энтузиазма заявлял:

– Ещё раз.

В конце концов, по пустому комплексу слышались гневные слова каждого. Всё и всем было понятно сразу: мы в полной заднице. Длинная шеренга, которая вытянулась из большого количества претендентов, уменьшалась на глазах, в ответ на исключения, парни бросали бесконечные вопросы: «Почему?». И лишь на первое почему, мужчина ответил:

– Я не даю второй шанс и не повторяю дважды.

Последующие почему, не удостаивались ответа. Они получали игнор, в итоге, надежды тлели в глазах каждого, даже тех, кто оставался, потому что каждый чувствовал подвох, говорящий о том, что тренер может вернуться и исключить его. Больше не было смешков, шуток, смеха, улыбок. Ничего. Так он дошёл до нашей тройки. Я чувствовал напряжение парней, которые были с двух сторон от меня.

Серые глаза тренера обратились к Рэну, который после разрыва, решил нырнуть в хоккей с головой. Вероятно, это ему удаётся лучше всего. Товарищ получил кивок, после ответа на вопрос имени и фамилии, обуславливающий то, что он остаётся. Следом его взгляд заострился на мне. И я отвечаю на тот же вопрос, что и Рэн. Получаю тот же кивок, но не получаю облегчения. Хотелось бы радостно завопить, но это не тот случай, когда стоит верещать и салютовать всем пять. Когда внимание тренера обращается к Картеру, его бровь дёргается, а глаза ненароком метаются в мою сторону. Это не гребаная шутка, если он думает об этом. Я ношу данную фамилию, а Картер – имя. Ирония судьбы.

– Будешь вторым, – заявляет мужчина.

Самодовольное эго Картера не выдерживает. Он не сдерживается и недовольно бросает:

– Почему я должен быть вторым?

– Потому что ты представился после него. Два Картера, для меня будет первый и второй. Ясно?

Мысленно умоляю его заткнуться и больше не спорить. И, к благословению вселенной, Картер только фыркает. Но тут же получает: