Девушка открывает дверцу и покидает салон. Уже хочу назвать следующий адрес, но дверца с моей стороны тоже открывается.

– Я не пойду с тобой, – отрезаю я.

– Эйден…

– Я не пойду с тобой, Эмма, ты слышишь?

– Пожалуйста…

– Нет.

– Ты должен довести меня до дома.

– И я выполнил просьбу.

– Нет, ты должен проводить меня до квартиры.

– Таких условий не было.

– Просто проводи меня, – просит она.

Вздохнув, прошу водителя дождаться меня и покидаю салон.

Стараюсь не смотреть в её сторону. Алкоголь даёт по вискам. И я жалею, что в стаканчике было не пиво, а чистый виски. Опьянение легко даёт о себе знать. Я уже не в трезвом уме, чтобы рассуждать разумно, а платье Эммы способствует разрушению всех принципов, которых я придерживался и стараюсь вспомнить сейчас. Масло в огонь добавляет её обнаженная спина и отсутствие белья под тканью. По крайне мере, верхней части.

Девушка открывает дверь и ступаете порог, чего не тороплюсь сделать я.

– Ну же, – просит она, держа дверь открытой и смотря на меня.

Отрицательно кручу головой.

– Нет.

– Пожалуйста. Тебя никто не ждёт, Эйден, я отдала ему деньги, когда ты отворачивался.

Я точно идиот.

Захожу в квартиру и останавливаюсь в пороге, дверь за спиной закрывается. Я остаюсь наедине с совестью и желанием.

Эмма ничего не делает. Она смотрит на меня из-под густых ресниц и подавленно шепчет:

– Мне жаль…

– Жаль?

– Что я стала причиной ссор между вами.

Это дарит отрезвляющую пощечину.

– Подожди, – говорю я. – Ты думаешь, что я и Картер типа лучшие друзья?

– Ну… думаю, что вы хотя бы друзья.

– Эмма, мы никогда не были друзьями. Скорей, Алестер является мне лучшим другом, а не Картер. Мы вынуждены общаться и контактировать. Мы – товарищи по команде, это не обязывает нас быть лучшими друзьями или просто друзьями. Ты одна из причин наших разногласий. Я больше не уверен, что он хочет вставить мне палки в колёса, и ты хороший способ. Ты нравишься ему. Он просто не знает, что с этим делать.

– А…

– Что?

Эмма кусает губу и смотрит в сторону.

– Я должна сделать выбор?

– Нет. Никто не обязывает тебя выбирать, тем более не в нашей ситуации. Нас не трое. Я даже не уверен, что нас двое.

– Потому что… – тихо говорит она, встречаясь со мной глазами. – Потому что у тебя ничего нет?

– Нет.

Эмма вздрагивает, как от пощёчины, после чего делает несколько шагов назад и быстро уходит в свою комнату, а до меня доходит смысл сказанного или лучше сказать – смысл моего ответа. Сбрасываю обувь и спешу за ней.

Обводя пальцем шкатулку, поверх которой возвышается балерина в пачке и пуантах, Эмма смотрит куда-то сквозь неё. Балерина грациозно тянет пальцы вверх и, склонив голову на бок, кажется задумчивой. Между ними есть сходство. Наверно, потому что, думая о балете, в голову сразу приходит образ нежности и лёгкости. Такой мне представляется Эмма. Казалось, что в первый день, когда я увидел её, она пахла цветами. На самом деле, всё иначе. Эмма не пахнет цветами или фруктами. Она пахнет нежностью. Особой нежностью.

– Я неправильно выразился.

Она ничего не говорит в ответ, но её палец застывает на пачке балерины.

– Есть, – исправляюсь я.

Подхожу к ней и убираю карамельные волосы за ухо, чтобы видеть лицо.

– Ты сама её купила?

– Что?

– Шкатулку.

– Алестер подарил.

– Она напоминает тебя.

– Почему?

– Не знаю, наверно, потому что ты такая же мягкая.

– Ты предпочитаешь другое?

– Я не знаю, что предпочитаю. Я не был в отношениях, но не был бы тут, если бы предпочитал грубость.

Эмма поворачивает голову и смотрит в мои глаза.

– Не был в отношениях?

– Я предпочитал работать над собой.

Она выгибает бровь, и я поднимаю уголки губ.

– Не в том смысле. Просто не хотел отношений. Если бы я валял дурака, не был бы тут.

Коротко улыбнувшись, Эмма кивает и убирает руку со шкатулки.

– Я дал слово Алестеру.

– О чём?

– Что не зайду дальше положенного.

– И что это должно значить?

Пожимаю плечами. Я и сам слабо понимаю, что значит заходить дальше положенного. Касание или поцелуй – уже дальше? Или секс – это ещё не дальше положенного? Я не понимаю, должен ли, но понимаю, что хочу. Смотря в её глаза, я уже не понимаю и не помню всего, что обещал.

Поглаживаю большим пальцем подбородок девушки и вздыхаю. Я зря пришёл вечером и зря это сделал сейчас.

– Я соврал.

– О чём?

– На счёт последнего.

Тянусь к ней и касаюсь губ. Эмма отвечает сразу. Её ладонь ложится на мою и скользит вдоль руки, поднимаясь к плечу, а следом к затылку. Она удерживает её на месте несколько секунд, после чего запускает пальцы в мои волосы. Больше не в силах держаться на расстоянии, притягиваю её ближе и веду по талии, с которой сползаю на открытый участок бархатной кожи. Вряд ли я способен совладать с желанием, прожигающим кожу.

Перехожу к шее, и Эмма выпускает воздух из лёгких, склонив голову набок, чем только способствует продолжению. И как бы я не хотел этого продолжения, должен остановиться. К собственному ужасу, понимаю, что не могу. Путаюсь в волосах девушки и оставляю поцелуи на её шее и плечах.

– Ты должна сказать нет, – хриплю я, всё ещё находясь в сознании.

Эмма издаёт непонятный хмык, который отзывается где-то в области паха, а когда прикусываю нежную кожу, она цепляется за плечи и издаёт стон. Он и приходит на помощь. Разрываю поцелуй и отступаю назад.

Её губы покрасневшие и опухшие, в глазах блеск, а на шее красные следы, в дополнение к которым лямка скатилась с плеча. Если у неё такой вид, то у меня он ещё хуже. Чувствую, как тарабанит пульс на шее и джинсы становятся слишком тесными.

– Тебе лучше уйти, – тихо шепчет она.

Киваю, пятясь назад, но не могу оторвать от неё глаза.

– Но я не хочу, чтобы ты уходил… – добавляет Эмма. – Пожалуйста, не уходи.

– Хотя бы переоденься, – говорю я, закрыв за собой дверь.

Тяжело выдыхаю и падаю лбом на деревяшку, разделившую нас.

Моё терпение вдруг собралось в воздушном шаре, который готов лопнуть. Ещё никогда я не был так близком к тому, чтобы потерять контроль. Теперь я понимаю Мэйсона, который ходит по тонкой грани того, чтобы не уволочь за собой Трикси в любую секунду и в любое место. Понимаю отца, который вертится вокруг мамы, где бы она ни была. Отдаю отчёт тому, как часто Ди старается находиться рядом с Мэди. Я стал точно таким же зависимым от кого-то, и это страшно. Я больше не думаю на трезвую голову, я под покровом дурмана, которым является другой человек. Головой понимаю, что лучше держаться подальше, но тянусь душой. Уже какой раз, я осознаю, что нахожу дорогу к ней. Я вляпался, как говорит Мэйсон.

Не знаю, сколько стою за дверью, но явно не минуту и не две.

– Эмма? – спрашиваю я, не решаясь войти в комнату.

Дверь приоткрывается, показывая девушку. На ней больше не то платье. Она заменила его на пижамные штаны и майку тем же цветом, что платье.

– Я думала, ты ушёл…

– Так было бы правильно, но я идиот.

Она открывает дверь и впускает меня внутрь, возвращаясь в расстеленную постель. Я не решаюсь присоединяться к ней, оставаясь на месте. Наблюдаю за Эммой, которая залезла под одеяло и теперь смотрит на меня.

– Ты хочешь проверить меня на прочность?

– Могла бы, – соглашается она. – Чего ты хочешь?

– Хорошо, что ты не читаешь мои мысли.

Стягиваю футболку и слышу её усталый выдох, на который задаю немой вопрос.

– Ты можешь делать это менее… сексуально? – спрашивает она.

– Что?

– Снимать футболку.

– Я просто снял футболку, а не разорвал её.

– Это было слишком.

– Господи, серьёзно? – смеюсь я. – Я всегда так её снимаю, не через ноги же.

Эмма слабо улыбается, а я метаюсь снимать джинсы или нет. В конечном счёте, ложусь в них, чтобы оставить ещё одну преграду между нами. Соблазн слишком велик, а моё терпение вдруг стало размером с ушко иглы.