— Андрей Палыч! А вы чего?! Что случилось? Роман Дмитрич?! — раздался у него над ухом голос Пончевой.

«Откуда здесь взялась Таня?» — подумал Андрей, приподнимаясь с пола. Перед ним стояли Рома и Татьяна. Женщина смотрела на них обоих с тревогой и беспокойством, Малиновский же глядел исподлобья со злостью и обидой. Жданов встал и огляделся по сторонам, в надежде увидеть Катю. Взгляд его остановился на стенах, которые были украшены плакатами, яркими постерами с поздравлениями и их с Катей семейными фотографиями. Посередине гостиной висела растяжка, которая простиралась через всю комнату разноцветными буквами и гласила — «с днем рождения, любимый!»

«Боже, Жданов, какой же ты кретин! Ты чуть было не обвинил Катю во всех смертных грехах! Ты чуть не довёл себя до нервного срыва! Ты избил друга, наконец! А дело было всего лишь в том, что любящая тебя жена с твоим лучшим другом и уважающими тебя сотрудниками просто готовились тебя поздравить…» — Андрей медленно опустился на кресло, продолжая пребывать в состоянии душевного потрясения. Как он мог забыть, что в субботу у него день рождения?

Он не заметил, как Рома взял пиджак и, попрощавшись с Пончевой и прибежавшей на крики Амурой, предпочёл уехать. За ним последовали и женщины, несмело попрощавшись со своим начальником.

Ошарашенный Жданов еще какое-то время сидел неподвижно, в состоянии полнейшего негодования. На лестнице застучали каблучки, мужчина поднял голову и увидел Катю с большой связкой воздушных шаров в одной руке и компактным насосом в другой. Она смотрела на мужа с недоумением и, казалось, была не менее растеряна, чем сам виновник торжества.

Она быстро спустилась ему навстречу, нахмурилась, заметив рассеченную припухшую губу, но ничего не стала говорить. Между ними с самого первого момента их знакомства установилась незримая связь, благодаря которой Катя остро чувствовала своего супруга, она отчётливо ощущала, когда он был раздражён, чем-то озабочен или разозлен. В такие моменты она не мучила его расспросами, не осыпала упрёками, не взирала на него с немым укором. Вот и сейчас, она просто подошла к Андрею, взяла его руку и прижала к себе. Жданов тоже молчал. В более идиотском положении он не был с тех пор, когда в порыве гнева, отчаяния и ревности сказал Катиному отцу, что она украла у него компанию. Сейчас он испытывал те же муки сожаления о содеянном. Он потянулся навстречу Кате, как ребёнок, ищущий утешения и защиты в объятиях матери. Всё-таки он очень любил эту женщину и очень нуждался в ней с первых дней и навсегда.

— Ты готовила мне сюрприз, а я всё испортил… — прошептал Андрей с виноватым видом.

— У меня есть для тебя еще один, — рассмеялась Катя, крепче прижимаясь к любимому.

***

— Давай, Жданчик, поднимай бокал! — торжественно сказал пьяным голосом Малиновский, заседая ночью у друга на кухне. Напротив расположился Андрей. На нем лица не было, он то и дело тяжело вздыхал, крутя в руках стакан с виски, но при этом не делал ни единого глотка и был совершенно трезв. Наконец, раздался звук пришедшего смс сообщения, и резко схватив телефон, Жданов впился глазами в экран.

«Поздравляю. У нас мальчик. 3450 кг. 53 см.»

Лицо его просияло, а на глазах выступили слезы радости, которые Андрей изо всех сил пытался сдержать.

Для Малиновского причина эйфории друга была очевидна. Он снова взял бокал и наполнил его до краёв терпким виски.

— Ну что, дорогой друг, теперь уж точно давай выпьем. Пьём за нового гражданина, за… , — тут Рома сбился. — Как назовёте то, Палыч? — спросил он с улыбкой.

Андрей, немного уняв внутреннее ликование, поднялся со стула и гордо произнёс:

— За нового москвича, за нового гражданина, за Романа Андреевича Жданова!

— Жданчик! — воскликнул счастливый Малиновский и, не сдержав порыва, заключил друга в крепкие объятия.