— Добрый день, господа! — радостно поприветствовал он присутствующих, с интересом обратив взгляд на гостей.
— Добрый день, — поздоровалась Семенова, не отрываясь от экрана мобильного, но через несколько мгновений женщина вздрогнула и, резко подняв голову, с тревогой в глазах впилась в обладателя бархатного голоса. Лицо ее побледнело, а губы сжались в застывшей гримасе, словно она увидела привидение.
— Боря… Спасский — едва слышно прошептала она…
Комментарий к Глава 1.
Мы с моими прекрасными коллегами подумали, что пора бы посвятить полноценную работу потрясающему, великолепному, шикарному Роману Малиновскому. Ну и, конечно, не менее замечательному и горячо любимому Петру Анатольевичу❤
Если вы смотрели мелодраму “Королева Льда” с Догилевой и Красиловым, читать будет интереснее.
========== Глава 2. ==========
— Спасский… — едва слышно прошептала она.
Малиновский тяжело сглотнул и хрипнул, попытавшись что-то ответить. Голос подвел, — пришлось начинать сначала.
— Я… Я… — промямлил он, после чего оставил попытки заговорить, и трясущейся рукой взял графин и налил воды в стакан.
— Ты что здесь делаешь? — сквозь зубы зло процедила Ирина, перескакивая колючим взглядом то на обеспокоенную Катю, то на обалдевшего Андрея.
Вице-президент сделал несколько неторопливых глотков, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, отогнув ворот, и взгляд его, наконец, прояснился.
— Кажется, вы меня с кем-то перепутали. — как ни в чем не бывало выдал он и широко улыбнулся, протянув женщине руку, словно бы для рукопожатия, — Роман Дмитрич Малиновский, маркетолог. Приятно познакомиться.
Семенова, растерявшись, привычно протянула ладонь вперед, не переставая изучать взглядом своего визави. Роман учтиво склонил голову и зыркнул на нее исподлобья, потянув ее руку к губам для поцелуя, но та вдруг резко ее вырвала. Окатив его ледяным взглядом, она быстро собрала лежавшие на столе бумаги, приговаривая:
— Я подумаю. Посмотрим. Не могу ничего обещать. Это, — она помаячила в воздухе стопкой документов с отчетами, обратившись к Кате, — я возьму с собой.
— Ирина Владимировна, — встрепенулась Жданова, — а как же статистика?
— Статистика, — странным тоном повторила она уже в дверях, — А статистика самозванцев с туманным прошлым на вашем предприятии имеется? — и выразительно взглянула на Романа перед тем, как захлопнуть дверь.
Жданова обреченно вздохнула и безвольно осела на стул.
— Я ее как-то обидела? — развела она руками в недоумении.
— Что вы, Екатерина Валерьевна, — хохотнув, ответил Малиновский, — не больше, чем госпожа се ля ви. — и кивнув на дверь, покрутил пальцем у виска.
Андрей все это время задумчиво вглядывался в лицо друга, пытаясь понять, что происходит.
Следующие несколько дней Ждановы безуспешно пытались связаться с Семеновой и лично, и через секретарей. Все, что удалось выбить, — пара коротких разговоров с менеджером Ирины Владимировны, которая лишь ссылалась на занятость последней и говорила общими фразами.
— Ну Андрей, — без конца повторяла Катя, наворачивая круги по конференц-залу, — ну может она действительно занята? Не может же она так…
— Катюш, — убеждал ее Жданов, — ты как вчера родилась! Сама прекрасно знаешь, — основы профессиональной этики, — все эти фразы: «мы вам перезвоним»; «она занята» и прочие, не более, чем способ сказать «мы не заинтересованы в сотрудничестве с вами». Давно пора забыть об этой сделке и двигаться дальше. Ну скажи, Ром?
— А? — вздрогнул Малиновский, последние несколько минут усердно пялившийся в окно на ночную Москву. — Ну ладно тебе, Андрюша, что ты Катерине крылья так сходу обрубаешь. Может правда у этой тетки случилось чего?
— Малина! — стукнув кулаком по столу, президент повысил тон. — И ты туда же! Да если бы она хотела, она бы уже давно все пороги Зималетто протерла!
— Да может она себе просто цену набивает? — не унимался Роман, — Ты же сам говорил, все женщины такие. Вспомни, как себя Волочкова вела? Ну когда мы хотели ее лицом коллекции сделать.
— Хватит! — гневно прикрикнула Катя и вскочила с места, — Волочкову мы сейчас точно обсуждать не будем. И вообще, мне пора Алёнку от родителей забирать, так что я вас оставлю.
— Простите, — виновато пробубнил Малиновский.
— Бог простит, — ехидно ответила Жданова перед тем, как торопливо поцеловать мужа в щеку и умчаться из кабинета.
Жданов нервно «умыл» лицо ладонью и пристально посмотрел на друга.
— Ну и зачем?
— Что «зачем»? — вопросил Роман, доставая из шкафчика два бокала и бутылку виски.
— Нахрена ты поддерживаешь в ней эту надежду? — устало сказал Андрей, подперев ладонью подбородок, — Ты ведь знаешь, что она к тебе прислушивается!
— Да брось ты, — насмешливо отмахнулся тот, — она прислушивается к здравому смыслу, а не ко мне.
— И где ты тут здравый смысл углядел? Эта тренерша ведь от нас натурально гасится! — он неспешно глотнул из бокала и вдруг прыснул нервным хохотом. — Я по привычке предположил сначала, что ты в этом как-то замешан, но быстро отмел эту мысль. Она, конечно, тетка эффектная, особенно для ее возраста. Но мне кажется, даже для тебя это слишком. Или я не прав?
Малиновский склонил голову и беззвучно засмеялся.
— Ох, Жданчик, — протянул он, не переставая сипло посмеиваться, — частично ты прав. Такой женщины в моей коллекции точно еще не было.
— Думаешь исправить? — хитро прищурился Андрей, и мужчины звонко расхохотались.
***
Пропустив еще по бокалу, они разошлись. А на другом конце Москвы в это время, одинокая женщина сидела на диване посреди огромного дома и гипнотизировала взглядом потолок.
14 лет назад, она оставила это красивое, но неуютное гнездышко и уехала далеко-далеко, туда, где ее никто не искал. В попытке сбежать от прошлого, она избавилась абсолютно от всех своих вещей, вплоть до старых коньков, в которых она победила на своей первой и последней олимпиаде.
То был самый насыщенный год в ее жизни. Год, когда мужчина, которого она полюбила всем своим недолюбившим сердцем пренебрег ею, оставил, предал. Которого она решила вычеркнуть из своей памяти, как и всё, что с ним связано.
Она медитировала на вершине тибетской горы; бродила по улочкам Люблина; даже побывала в Грейсленде на могиле Элвиса Пресли.
Шаг за шагом, крупица за крупицей, она собирала себя заново по кусочкам. И в одно прекрасное декабрьское утро собрала.
Дело было в небольшом пуэрто-риканском городке Атильо, как раз во время шумного фестиваля Инносенс. Жители города в это время несколько дней подряд одевались в разнообразные костюмы и жестяные латы и бегали за детьми, символизируя деяния библейского царя Ирода. К туристам местное население было привыкшим, так что на Ирину Владимировну никто особого внимания не обращал.
Ковыляя по узким улочкам под звуки колоритной национальной музыки, она наконец забрела в укромный слабо освещенный двор и обнаружила уличный бар с полусгнившей вывеской: «Bebidas de Manuel».
— Bebida. Un montón de. (Бухла. Много.) — устало пробасила женщина.
— Día difícil? (Тяжелый день?) — спросил смуглый подросток, работающий за баром.
— Siempre y cuando te calles, recibirás tanta propina. (Сколько промолчишь, столько чаевых и получишь.) — сердито ответила она и протянула вперед пятидолларовую купюру.
— Entendido! (Понятно/ни слова больше) — бойко ответил паренек и немедленно засуетился.
Местный алкоголь очень быстро и сильно ударил в голову, однако, спать от него совсем не хотелось. Сколько Ирина выпила в ту ночь, — она не считала, да и бармен после восьмого шота перестал это делать. В какой-то момент она занесла руку, чтобы опрокинуть в себя очередную порцию, как вдруг сознание отключилось. Проснулась она утром, лицом на барной стойке, от весьма неприятного чувства холодной влажности в районе спины. Разлепив глаза, она еще долго не могла понять, что происходит, потому как зрение совершенно отказывалось фокусироваться. Когда она попыталась подняться, с ее головы что-то упало. Обернулась посмотреть, — картонка. Рядом сидел тот самый мальчишка — бармен, который, по всей видимости и накрыл ее от хлеставшего вовсю дождя.
