Ровно час до закрытия ворот.

Через пятнадцать минут я начала сдавать. Я хромала на левую ногу, из которой текла кровь, да ещё и колено болело до слёз, как и спина. Я шла, облокотившись о стену, когда впереди меня кто-то выбежал.

— Господи, ты как? — обеспокоенно спросил Бен.

— Я же велела бежать в Глэйд, — сурово сказала я, стараясь оставаться в сознании.

— Я добежал, почти, но за несколько поворотов я услышал рёв, решил, что ты оторвалась и побежал тебе помогать.

— Идиот, мы можем сейчас с тобой вместе умереть.

— Ты же уже выживала тут, верно?

— Нет, — соврала я, а затем вскрикнула, потому что Бен коснулся спины, — ай, осторожнее.

— Извини. Нет, Тони, ты выжила тут. Я это точно знаю. И могу даже факты привести.

— Ну, давай. Только я не вру.

— Ты боишься сюда забегать, — начал Бен, приседая, чтобы я залезла ему на спину. Когда я это сделала, он меня подкинул, перехватывая поудобнее, а затем побежал, — каждый раз, выбегая отсюда, ты выдыхаешь спокойно. Здесь, когда часы вибрируют, ты нервно смотришь на них, будто боишься не успеть. А ещё ты бормотала во сне. Когда я только прибыл, мне надо было отойти ночью, я проходил мимо тебя и услышал, как ты бормотала, что не хочешь оставаться в Лабиринте.

— Об этом кто-то ещё знает?

— Нет. Дак это правда?

— Да, я действительно осталась тут на ночь и выжила.

— Когда это было?

— Поклянись, что никому не расскажешь, — уверенно заявила я. Похоже, что адреналин развязал мне язык. То, что я так долго скрывала, сейчас выйдет наружу.

— Клянусь, что никому не расскажу. Ну, дак когда?

— Когда прибыл Алби.

— Понят… Погоди, что? Что это значит? — Бен был удивлён, даже ошарашен такой новостью.

— Это значит, что первой была я, а не Алби. Я пережила смерть каждого, прожила тут две недели одна и на следующий день после прибытия Алби, не успела вернуться. Это было тяжело и я ни за что не хочу этого повторять, — недовольно сказала я.

— Я не расскажу никому, обещаю.

— Спасибо, — я посмотрела на часы, ещё полчаса. — Поторопись, а то нам придется повторить мой подвиг, но на этот раз бегать будешь только ты.

— Понял.

Ещё через пятнадцать минут нам оставалось пробежать два последних поворота. Бен, почти, еле дышал, поэтому я заставила его отпустить меня вниз. Он перехватил меня так, чтобы не касаться рукой ран на спине, и повёл в сторону Глэйда.

Ещё через пять минут мы поворачивали последний поворот. У ворот собрались почти все. Все стояли напряжённые и бледные. Минхо, увидев что со мной, побледнел ещё больше и бросился к нам, перекидывая мою руку через свое плечо, помогая Бегу меня довести.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Ньют, как только меня опустили на траву перед воротами.

— А по мне не видно? Ай, больно же, — зашипела я на Джеффа, который начал осматривать мою ногу.

— Прости.

— Ты как? — передо мной сел Галли, обеспокоенно смотря на меня и водя по мне взглядом, ища ещё какие-то царапины.

— Как-то не очень хорошо и плохо. Где-то среднее, которое постепенно переходит в очень плохо.

— Ясно. Спину надо зашивать, раны слишком глубокие, — подал голос Клинт, осматривая спину. — Как он тебя так?

— Лучше тебе не знать.

— Понятно. Ногу тоже надо шить. Кость он, кажется, не задел, — сказал Джефф, а затем обратился к парням: — Парни, аккуратно поднимаем её и несём в лазарет. Только осторожно! Она возможно много крови потеряла.

Галли и Алби, как и велел Джефф, осторожно подняли меня и отнесли в лазарет.

Там меня обкололи обезболивающим и начали шить, перед этим что-то сказав Фраю, да ещё и такое, что наш повар, чуть ли не со счастливой улыбкой, побежал выполнять. Было неприятно смотреть на то, как кожу сшивали, потому что видеть я видела, но не чувствовала. Рядом на стуле сидел Галли сжимая мою руку, пока Алби пытался что-то узнать у Бена на улице.

— Ну что? — в комнату зашёл лидер, а за ним Минхо и Ньют.

— Почти закончили, — сказал Клинт.

— Ну, она уже может говорить?

— Да.

— Рассказывай, — сказал Ньют.

Я, которая сидела лишь в одной рубашке, одетой наоборот, вопросительно приподняла бровь.

— Рассказывай, что случилось, — пояснил Минхо, к которому почти вернулся нормальный цвет лица, как и ко всем.

— А что рассказывать? — недовольно спросила я. — Что никто не ожидал увидеть гривера днём? Или что? Твою мать, — вскрикнула я, когда Джефф случайно задел место, которое ещё не было зашито.

— Прости, — тут же отозвался медак.

— Нет. Это мы уже услышали от Бена, но только его версию. Хочется услышать и твою версию, — сказал Алби.

— А ещё объяснение, почему ты велела Бегу бежать обратно, а сама осталась, — холодно сказал Ньют. — Даже, если ты и побежала бы через другие ворота, то всё равно бы не успела и осталась там на ночь.

— Как развивались события после того, как он убежал? — спросила я, на что получила утвердительный кивки. — Я убежала только на несколько поворотов назад. Он ударил меня по спине, отчего я отлетела к стене, затем ударил ещё раз, на третий я отползла, но он зацепил ногу. Потом запустила две стрелы ему в голову и одну в пасть. Пока он пытался от них избавиться, убежала.

— И всё? — спросил азиат.

— Да. А что ещё?

— На мой вопрос ответишь? — подал голос Ньют.

— Я хотела увести его. Остановиться в каком-нибудь повороте в тупик и дождаться, когда он пробежит мимо, а я бы побежала назад, — сказала я, а затем принюхивалась к запаху и недовольно произнесла: — печенью запахло.

— Значит скоро будет готова, — произнес Джефф, закончив с моей ногой, затем посмотрела на Клинта. — Ты ещё долго?

— Неа, чуть-чуть осталось дошить и перебинтовать.

— Ну что там? Всё плохо? — спросила я. — И я не буду есть печень.

— Будешь, ты крови хоть и немного потеряла, но восполнить её надо. Значит так, три дня лежишь, потом понемногу начинаем расхаживать ногу.

— Запомни, Джефф, я тебя ненавижу.

— Ага, конечно. Так парни на выход, все, бегом.

Выгнав всех, Джефф помог Клинту перевязать меня, после чего они ушли, сказав, что принесут мне ужин. Я тяжело вздохнула и принялась скучать.

Где-то через полчаса, когда я лежала лицом в подушку и напевала какую-то мелодию, дверь открылась и в комнату вошёл Джефф.

— Неа, я не буду это есть, — увидев в его руках тарелку, сказала я.

— Надо, Тони, надо.

— Нет.

— Хорошо, сама напросилась, — с этими словами он вышел, оставив тарелку на стуле. Через пять минут в комнату зашёл Ньют.

— И почему она тебе не нравится? — спросил он, беря тарелку и садясь на стул.

— Печень? — поинтересовалась я и получила утвердительный кивок. — У неё неприятный запах и отвратительное послевкусие. Я уже сказала, что не буду это есть.

— Тогда мы не пустим сюда Галли вечером.

— Ты меня бесишь, — недовольно сказала я и съела кусочек.

— Сделай лицо попроще, — тихо засмеялся Ньют, глядя на то, как я каждый раз морщу лицо.

— Ну, это же не вкуфно, — с набитым ртом произнесла я.

— Тебя же бессмысленно просить не бежать в Лабиринт снова, да? — спросил Ньют, тяжело вздохнув.

— Да.

— Хотя, месяц я точно буду спокоен.

— Я тут месяц буду торчать?

— Да.

— Трендец, — я расстроенно опустила лицо на подушку и рыкнула.

— Не рычи, — Ньют встал и поцеловал меня в затылок. — Ладно, пошёл звать твоего Ромео. Люблю тебя.

— И я тебя, — я всё-таки оторвалась от подушки и поцеловала брата в щёку, которую он подставил.

Когда Ньют вышел, я снова уткнулась лицом в подушку и разачарованно простонала. Месяц. Снова месяц сидеть тут и умирать от скуки. Я так и лежала до прихода строителя.

— Эй, ты спишь что-ли? — он сел на край кровати и легонько поцеловал меня в шею, отодвинув волосы в сторону.

— Нет.

— А что ты тогда делаешь?

— Умираю от скуки.

— Эй, ну-ка, что за настрой? Давай, подними лицо.