– Оставим в покое мою бренную сущность, расскажи лучше, как съездил? Горнолыжка хоть цела осталась после твоих полетов?

– Кое-что оставил, для будущих поколений, – ответил я. – Я ведь ездил с Женей. Ты ее помнишь?

Судя по добродушному молчанию Димы, стало ясно, что он ее помнит. И я продолжил:

– Это не девушка, это ведь «свой парень». Вот с кем хоть в огонь, хоть в воду. И всегда готова, – спохватился я, – ну, ладно, это тебе знать рано, малыш! Так вот, мы там, как дети, веселились все себе позволяли. Я по-настоящему отдохнул, всей душой.

– Только душой? – вставил Дима.

– Не только. Но это информация не для девственников, так что побережем твои уши, дружок.

– Н-да, куда уж нам! Наверное, вся горнолыжка после твоего отъезда с разбитыми сердцами теперь. Во всяком случае, женская половина – уж точно.

– Нет! Это я, скорее, с разбитым сердцем…

– А что? Такое бывает? Ну-ка, поподробнее, – и он, театрально сдвинув брови домиком, жалобно посмотрел на меня.

– Эта Женя настолько хороша, что в этот раз я решился ее не выпускать из рук. Обычно же как? Поиграет, и бросит. Не успеешь оглядеться, – она уже уехала. Где? Куда? Сколько лет уже такая история. Уже женился два раза, развелся. А Женя у меня из головы не выходит. Вот я решился в этот раз. Поговорил с ней.

– Замуж позвал?

– Нет! Нет. Но я ей сказал, мол, хватит от меня бегать, нам хорошо вместе, давай останемся вместе. Сказал, что она нужна мне.

– Сказал, что любишь ее, да?

– Нет. Да для нее, оказывается, не важно, люблю ли я, или нет. Для нее важно, любит ли она. И она, представляешь…

– Любит тебя? – и Дима полушутя вытянул лицо.

– А по-твоему, меня никто не может полюбить? – серьезно спросил я.

Он удивленно поднял брови, и только развел руками.

– В общем, Женя меня любит, и поэтому мы расстались. Совсем. И, давай выпьем, – предложил я.

– Это нелогично, – ответил Дима.

– Почему? Уже вечер, вполне логично.

– Нет. Я не про выпивку. Нелогично любить и расстаться. Смысл в чем тогда? – размышляя, медленно произнес Дима.

– А смысл в том, что Женя боится любить. Не хочет подвергать себя такому риску, – пояснил я.

– Тогда ей нужно купить страховку на случай случайной влюбленности, – добавил Дима.

– Да, в таком случае она никогда не получит страхового вознаграждения. У нее отлично получается убивать свои чувства. Ну и все. Я один. Совсем один, – глубоко и протяжно вздохнул я.

Принесли водку. Мы пропустили по стаканчику, задумавшись каждый о своем. А потом еще по стаканчику, не нарушая тишины. Нам было комфортно. Но я, под воздействием алкоголя, хотел прочувствовать всю силу одиночества, и для этого еще раз произнес, отчетливо отделяя слова друг от друга:

– Я. Один. Совсем. Один.

Меня так и подмывало продолжить и сказать Диме: «А вот ты не один, я-то видел!» Но мне лень было говорить, я уже наговорился. Мы снова надолго замолчали.

Бутылка опустела. Кто-то пел за соседним столиком.

Мимо пронеслась девушка с яркими пухлыми губами.

– Какая ароматная, – сказал я, – фея. Но, не дождетесь!

Дима посмотрел на меня, ожидая продолжения фразы. И я продолжил:

– Да! Не дождетесь! Я тоже закрываю свое сердце. Все! Кто не успел, тот опоздал. Я буду отныне холоден и бес-прекрасен.

– Беспристрастен, олух, – поправил друг.

– Да, ты прав. Я – олух. И почему мне не встретилась Любовь? А вот тебя встретила! – и я сфокусировал взгляд на Димином носе.

– Почему ты так думаешь? – удивился он, нервно кивнув головой.

– А потому что ты смотришь на нее так!

– Как?

– А так. Я знаю, как.

На этом все мои аргументы в пользу того, что Дима встретил свою любовь, были исчерпаны.

Мы разъехались по домам, когда утро стремительно раскрыло свои краски.

– Димон! – воскликнул я напоследок.

– Макс! Все! – ответил Димка, что обозначало: «Друг, выспишься, звони, увидимся»!

Я заснул мгновенно. Но спал недолго. Уже в полдень острое чувство голода разбудило меня. Бабуля была в санатории и, соответственно, в доме не было еды. Я оделся и поехал за продуктами.

По дороге, перебирая несколько вариантов, где бы сейчас можно хорошо и быстро перекусить, я вспомнил, что у Димы сегодня выходной. А поесть у него всегда найдется. И я направился к нему, напевая детскую песенку: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…»

Я позвонил в хорошо знакомую дверь, уже предвкушая обильный завтрак. Но в ответ – тишина. За дверью не было слышно ни малейшего движения. Нехотя я достал телефон из кармана джинсов, и набрал номер друга. Знакомая мелодия входящего звонка послышалась совсем рядом. За дверью. Значит, Дима дома, но не берет телефон. Или он крепко спит, или что-то еще. В версиях я был уже не силен, очень хотел есть, и развернулся обратно. «Поеду к себе и приготовлю, наконец, что-нибудь, да побольше», – подумал я, повернув ключ зажигания.

А Дима в этот день переживал удивительное утро. Нет, он не спал крепко, как это предположил Макс. Нет, – Димы вообще не было дома. Он был в гостях у своей соседки.

Юля переехала в соседнюю квартиру совсем недавно. И так получилось, что с первого же дня ее приезда Дима постоянно находился рядом с ней.

В первый день знакомства они столкнулись на лестнице, когда соседка безуспешно пыталась собрать вещи, рассыпавшиеся из дырявого пакета. Она почти уже занесла все коробки в свою новую квартиру, оставалось перенести пару-тройку пакетов с мелкими вещами. И один из них не выдержал, порвался на полпути. Вещи россыпью полетели с лестницы вниз. Девушка только устало обернулась, взглядом оценивая размеры бедствия. По лестнице поднимался Дима.

Увидев ее, пакеты и вещи, он мгновенно догадался, что тут происходит. Широко улыбнувшись, он обратился к незнакомке:

– Вы, наверное, моя новая соседка. Вижу, у подъезда грузовая «Газель» стоит. Переезжаете в четвертую?

Юля хмуро взглянула на Диму, вытирая лоб правой рукой.

– Вы – в четвертую, а я живу в третьей квартире. Меня Дима зовут.

– А! Сосед! – улыбнулась Юля и назвала свое имя.

– Давайте помогу, – предложил Дима, наклонившись за вещами.

– Давайте без давайте, – ответила она, – лучше сразу на «ты», я считаю.

– Хорошо, давай так, – охотно согласился Дима.

Незаметно пролетело то утро и весь день. Они и не думали расставаться. Диме было удивительно легко рядом с Юлей. Он предлагал ей помощь, она спокойно принимала ее. Они вместе создали уютную атмосферу в комнате.

Когда с расстановкой вещей и уборкой было покончено, Юля как-то мимолетом, естественным образом предложила:

– Заходи вечером на чай, надо отметить мой переезд!

И вот они снова вместе. Горячий чай, конфеты, печенье. Дима смотрит на нее, испытывая огромное желание вглядываться все глубже и глубже.

У нее была удивительная манера разговаривать. Юля говорила, наполняя даже самые простые слова каким-то особенным достоинством. Создавалось впечатление, что каждое слово, сказанное ею, имеет собственную ценность, а вместе взятые, ее слова обладают особой важностью.

Юля говорила осознанно.

Дима слушал, полностью отказавшись от критического восприятия. Он погружался в ее речь, хотел слушать звук ее голоса снова и снова, бесконечно. Она то ускорялась, то делала значительные паузы или начинала говорить размеренно, усиливая то или иное слово.

Диме особенно нравились эти паузы в разговоре. Нет, не потому что вдруг наступала тишина. В такие секунды, а порой и минуты, Юля старательно искала нужное слово. Наблюдать за ней в эти моменты было особым удовольствием. Она понимала значение сказанных слов и именно поэтому так часто искала то самое слово, не желая произнести лишнее.

Диму восхищало ее внимание к точности слова.

Говорили они обо всем, переходя с темы на тему. Между ними с первых дней знакомства возникла удивительная взаимозависимость, они оба испытывали необходимость друг в друге. Все, что волновало Диму, наполняло его жизнь, сразу же отошло на задний план с появлением Юли. Даже во время рабочего дня он иногда отвлекался на мысли о ней, вспоминая ее голос и резко погружаясь в теплоту их вечеров.