– Нет пока. Пока в общежитии.

– А когда тебе дадут нормальное жильё? Ты сказал, что у тебя семья? Они в курсе?

– Сказал, конечно, сказал. Начальник пообещал к Новому году дать служебную квартиру.

– К Новому году? – Ольга была явно недовольна. В голосе её сквозило раздражение.

– Это совсем скоро, Оля.

– Что значит скоро!? Это ещё четыре месяца. Я вижу, что ты не очень хочешь, чтобы я к тебе приехала.

– Ну что ты, Ольга! – Василий очень не любил скандалы по телефону. Но Ольга явно была сегодня не в духе. Надо было как-то сгладить назревающий конфликт. – Я могу пока снять квартиру. Здесь это недорого. Не успеем оглянуться, как наступит декабрь. Переселимся.

Ольга молчала.

– Оля, алло! Ты меня слышишь, – Василий подумал, что связь прервалась. – Алло, Оля!

– Слышу я тебя, – ответила жена. – Мыкаться по съемным квартирам не хотелось бы. Но если другого выхода нет?

– Пока нет, любимая.

– Я подумаю. Ты меня расстраиваешь, Куприянов.

– Оля, приезжай, – Василий пытался вложить в эту фразу всё своё обаяние. – Я очень по тебе скучаю.

– Хорошо, – снизошла Ольга. – Ищи квартиру.

– Ваше время заканчивается, – вмешался в разговор казённый голос.

– Хорошо, Оленька, как решу с квартирой, сразу позвоню. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – ответила Ольга. – Пока.

Василий не успел попрощаться. Связь прервалась. Он положил трубку. Вышел из кабинки, внутренности которой тут же погрузились во тьму. Куприянов подошёл к оператору, спросил, не должен ли он доплатить и когда соединят со вторым номером. Второй разговор Василий заказал с Норильском. Там он вызвал на беседу Геннадия Фёдоровича, хозяина обворованной квартиры. Ему не давал покоя пропавший журнал. В нем, в журнале, не было никакой ценности, но его пропажа определённым образом меняла картину. И ещё он очень хотел узнать про друзей Геннадия Фёдоровича. Вдруг кто-то из них причастен к краже. Или где-то мог проболтаться о денежном семействе.

Разговор с Геннадием Федоровичем состоялся уже скоро. Хозяин квартиры уверял, что журнал он не трогал и тем более из дома не выносил. Дочери тоже не могли, потому что он строго-настрого запретил это делать. «Буржуйские» журналы привозили коллеги из-за бугра из служебных командировок. Особо это афишировать было не принято. Мало ли что. Партийными властями это не приветствовалось. Западный образ жизни, кричащий со страниц зарубежных глянцевых изданий, растлевал советскую молодёжь. Всех своих друзей он перечислил. Как уверял, все они порядочные люди. Никого не подозревал.

Теперь после этого разговора можно было докладывать Зиновьевой о странной пропаже одного из журналов из комнаты дочерей.

– Дался тебе этот журнал, – реакция Елены Яновны была неожиданно безразличной. – Я уверена, что это дочки кому-то из своих подруг отдали красивую книжку с картинками. А не признаются, потому что боятся родителей. Василий Иванович, не трать время на ерунду.

– Вам конечно, виднее. У вас опыт. Но я думаю, что журнал взял вор.

– Ну допустим, – Зиновьева отвлеклась от своей писанины и, положив ручку, внимательно посмотрела на Куприянова. – Допустим, вор кроме денег и драгоценностей взял ещё и журнал. И что?

– Неужели вы не понимаете? – удивился Василий.

– Развивай мысль, Куприянов. Хватит полутонами разговаривать. У нас нет на это ни времени, ни сил.

– Это совершенно меняет образ вора. Это характеристика. Понимаете?

– Доказывай!

– Пожалуйста! – Василий вошёл в азарт. – Вор работал чисто. Взял только драгоценности и деньги. Ничего не сломал. Вещи не разбросал. Следов не оставил. Если не считать шкатулки, которую видимо, забыл положить на место. Безупречная кража. И вдруг в комнате девочек он видит красивый журнал мод. У человека определённая программа. Зачем он берёт журнал?

– Настаиваю, – перебила Василия Елена Яновна, – это не доказано. Но предположим. Только ради твоих фантазий. Так почему, по-твоему, он взял журнал. Любовь к западной моде?

– Да, если хотите. Это в сфере его простых человеческих интересов.

– Или он связан с кем-то, для кого подобный журнал важен и интересен, – продолжила мысли Куприянова Зиновьева.

– Или так.

– Значит? – Елена Яновна улыбнулась. – Ты думаешь о том же, о чём и я? Это подарок для подруги, так?

– Или вор близок к миру моды.

– Ну это уж слишком. Скорее кто-то из близких, чем он сам. Я в своей практике ещё не встречала домушника-модельера.

– Или портного, – добавил Куприянов. – Но всё когда-то бывает в первый раз.

– Вот Куприянов, вот баламут, – засмеялась Зиновьева. – Упрямый. Но это и хорошо. В твоём деле это важно. Напиши мне справку. Изложи там все свои предположения. Возможно, это нам поможет. Потом займись друзьями хозяина квартиры. Только сделай это деликатно. Прощупай всех. Даже если там будет Генеральный секретарь. Понял?

– Понял.

– Про секретаря это я так, для важности. Работай.

1972 год 21 сентября. 01:24

Серая «Волга» с жёлтыми шашечками на передних дверях, визжа тормозами, остановилась около подъезда дома, в котором жил Алексей Седов. Во дворе было пустынно. Седов, расплатившись с водителем, вышел из машины и подал руку своей даме. Это была Светлана Лебедева. У неё сегодня, то есть уже вчера был день рождения. Седов устроил своей любовнице шикарный вечер в ресторане «Интурист». Для популярного артиста, бросающего лукавый взгляд на жителей южного города с афиш местных кинотеатров, были открыты двери любого заведения. Распространённая в ту пору табличка на дверях «Мест нет» была совсем не для Седова. Вечер получился удачным и сам Бог велел продолжить его интимную часть в квартире кинозвезды. Итак, вторая часть фармазонского балета обещала быть страстной.

В квартиру на шестой этаж пришлось подниматься по лестнице. Лифт, как повелось, в одиннадцать вечера отключали. Светлана и Алексей, войдя в прихожую, долго целовались, жадно шаря руками друг у друга под одеждой.

– Седов, неужели вся ночь с тобой моя? – мурлыкала Светлана.

– Не твоя, а наша. Я тоже собираюсь поучаствовать, – шутливо произнёс Седов.

– А твоя модельерша внезапно не появится среди ночи? – спросила Света, имея в виду жену Седова.

– Не появится. Она в Ленинграде со своими платьицами и блузками, – в голосе Седова мелькнули нотки раздражения. – Ну хватит о ней. Иди в ванную. Я приготовлю спальню.

Через пятнадцать минут Светлана вышла из ванной, обёрнувшись полотенцем. Она решила, войдя в спальню, скинуть это одеяние и предстать перед Алексеем обнажённой. Оставляя на лакированном паркете влажные следы, Света на цыпочках вошла в комнату. Картина перед ней открылась удручающая. Алексей сидел на полу бледный с трясущимися губами. Он что-то пытался сказать, но звуки с его губ не слетали. Вокруг Седова в спальне был полный бедлам. Разбросанные вещи, перевёрнутая кровать. Шифоньер, стоящий около стены, напротив кровати, похоже, был вывернут наизнанку.

– Это… это… – Света начала заикаться. – Это что?

Седов только разводил руками, но ничего вымолвить не мог. Он указал рукой на матрац. Только тогда Света увидела, что матрац разрезан сбоку и из него торчат куски наполнителя.

– Это всё, – вдруг тихо сказал Седов. – Это всё.

– Что всё? – Светлана опустилась на колени перед Алексеем и взяла в ладони его голову. – Я не понимаю. Что значит всё?

– Они вынесли всё, – Седов стал потихоньку приходить в себя.

– Что там у тебя было? – Светлана не отпускала голову Алексея. – Деньги? Золото? Что?

– Да. Деньги.

– Так! – Света резко встала, пошла в ванную и быстро оделась. Затем вернулась к любовнику. – Что ты сидишь, Лёша? Надо звонить в милицию. Надо что-то делать.

Она решительно направилась к телефону. Он был в коридоре на полочке.

– Стой! – закричал Седов и тихо зашипел. – Никуда не надо звонить. Никуда.

– Почему? – Лебедева не понимала своего друга. Первым делом надо вызвать милицию. Так было заведено. – Почему не надо звонить? Объясни! Ты меня пугаешь, Лёша.