- Прошу прощения? - он слегка побледнел.
Веснушки у него под глазами проступили явственнее. Тишина наливалась тяжестью.
- Мы можем идти? - громко поинтересовался Феликс.
- Можете, - отрезал Феоктистов. - Заберите уже отсюда эту расфуфыренную дамочку. Ей бы преподать хороший урок, как следует обращаться с представителями власти.
- Ты слышал, как он разговаривает? - спросила у Феликса Женя, когда они вышли. - Как он смеет...
- Феоктистов раскрыл в прошлом месяце два громких дела, - тихо ответил Феликс. - Теперь все ходят перед ним на цыпочках, а он может позволить себе, что угодно. Помнишь процесс госпожи В.?
- Боже! - Женя потёрла лоб. - И с этой ящерицей мне придётся иметь дело! Ты видел его руки? Они будто в жизни не держали револьвера. Изнеженные, как у барышни на выданье.
- Потерпишь! Главное, чтобы он разобрался в смерти Марты.
- Далось ему это! Вероятно, Феоктистова подключили к этому делу из-за моей известности, но... - Женя замерла. - Смотрит, снег идёт. Снег! В конце апреля!
- И не такое видали, - фыркнул Феликс.
Впрочем, он тоже был удивлён. Тоша ждал их в машине.
- На дне её чашки была буква "М". Такая же. Первая буква её имени, понимаешь? Всё сбывается.
- Возможно, тебе просто показалось. Из-за нервов, - Тоша успокаивающе похлопал Женю по руке.
Дорога опустела ещё больше. Мимо периодически проносились другие машины - сгустки черноты и жёлтого света. И падал снег...
2.
Первой Жениной мыслью на следующее утро была мысль о Марте. Как быстро, как легко уходят люди. Был человек - нет человека. Снизу слышались тихие голоса. Вставать Жене не хотелось. Скорее всего, придётся заглянуть к Феоктистову. Неприятный тип. Было в нём что-то странное, неправильное, на что вчера Женя не обратила внимания, но теперь, когда она вспоминала их разговор, ей казалось, что она упустила нечто важное. Этот высокий голос, тонкие черты, рентгеновские глаза. Слишком красивые люди всегда вызывали у неё подозрение. И интерес. Женя поднялась с постели, прошла в ванную, плеснула на лицо холодной воды. Чаинки, сложившиеся в букву, бездыханное тело за столом... Она видела всё это вчера, но одновременно будто тысячу лет назад. Она переоделась и спустилась в столовую, Феликс и Тоша уже завтракали. На тарелке лежали разрумянившиеся тосты.
- Доброе утро. Будешь? - Тоша улыбнулся.
Вид у него был уставший.
- Феоктистов звонил, - сказал Феликс, отпивая чай. Он тоже выглядел бледнее обычного. - Ждёт тебя к часу. Вот адрес. - Он протянул Жене листок.
- Вызывает на допрос?
- Что-то вроде того.
- Ощущение, будто я схожу с ума. - Женя опустилась на стул. - Думала, проснусь, и всё произошедшее окажется сном.
- Нам поехать с тобой?
- Не думаю, что так будет лучше. Возьму такси. Меня и так вчера вывели его шуточки.
Таксист был неразговорчив. Небо за окном стало почти белым и отчётливо светилось; ни единого следа вчерашнего снега не осталось на земле. Будто он и вовсе привиделся Жене. Прохожие суетились, спешно сквозили по тротуару, и Женя, заглядевшись на кого-нибудь из них на светофоре, не успевала понять, куда лежал его путь. Машина уже дёргалась с места. Ехали они недолго, всего полчаса. Холодели ладони, неприятный ком подкатывал к горлу. Зачем она понадобилась Феоктистову? Его подозрения в её адрес казались вчера злой шуткой, не более. Впрочем, она была хозяйкой Марты, а значит, не могла избежать вызовов и подозрительных взглядов. Как и не могла пока найти ответ на единственный мучающий её вопрос: почему Марта? Жене казалось, она знает о ней достаточно. Что, если она не знала ничего? Здание, к которому они подъехали, невысокое и серое, наводило тоску. Женя заметила Феоктистова, он спешно распахнул дверь и исчез внутри. Её глаза ожгли его волосы цвета охры. Она вышла из машины, кто-то пропустил её, открыл перед ней тяжёлую дубовую дверь. На первом этаже было немноголюдно. Женя назвала свою фамилию.
- Пятый кабинет, второй этаж. - Сказала ей женщина.
Мышиный хвостик, зависть, злость. Женя кивнула, едва поблагодарив. В ней росло недоброе чувство. Феоктистов разбирал бумаги, когда она зашла.
- Госпожа Петова... - Протянул он, оглядев её с головы до ног, будто видел впервые. Ледяные глаза выражали ленивое любопытство - с какой стати? - Проходите.
Он указал на стул. Женя села. Молчание длилось ровно столько, сколько обычно понадобилось бы, чтобы вывести её из себя. Но сейчас она держалась, наблюдая за бледными руками, перекладывающими папки.
"Интересно, у всех рыжих такая неестественно белая кожа?" - подумала она, и тут же эта мысль показалась ей идиотической.
Её вызвали сюда, потому что Марта умерла. А она не может подавить в себе эту нелепую привычку думать о всякой ерунде во время волнения.
- Вы выяснили причину смерти? - Спросила она напрямую, когда Феоктистов уселся напротив и прожёг её синим взглядом.
Стало ясно, что он издевается. Проверяет на прочность. Но имела ли она право задавать такие вопросы? Он усмехнулся. Локон мерцал на лбу; Феоктистов поднял руку, чтобы убрать его. Женя бросила взгляд на его тонкую кисть, и что-то поднялось внутри, что-то отвергнутое, забытое, ненужное.
- Похоже, она отравилась. - Высокий голос звучал почти равнодушно.
Перед глазами у Жени мгновенно замелькали страшные картинки - искривлённые судорогой тела, вывернутые пальцы, закатившиеся глазные яблоки. Она вздрогнула. Марта была так спокойна, будто просто спала. Жене захотелось спросить, чем, но потом она передумала. Подробности не играли роли, ведь они не способны были возвращать с того света.
