Оставалось надеяться на некоторые обстоятельства. «А» – ее появление в людских землях никем не предусмотрено. «Б» – те, кто Ивку-рохлю знает в лицо, ее с ходу точно не признают, даже если в городе окажутся. И «В» как вишенка на торте – смутная надежда: а может, коль она пропала, ее и искать не станут? Иринке лично унылый замок покойного папеньки Ивэйды и все гектары владений, к нему прилагающиеся, на фиг не сдались. Не видела она себя в роли местного губернатора области. На фиг, на фиг, ничего нет хуже административной работы!
Конкретно сейчас Иринка хотела добраться до окраины леса, не попав ни к кому на обед, и распотрошить заначку бандита. Экспроприировать экспроприированное и с этими капиталами заявиться в город.
Как говорится, не в деньгах счастье, но лучше плакать в «мерседесе». «Мерседесов» в здешних краях еще не сконструировали, зато, если будут деньги, появится шанс обзавестись недвижимостью в городе. Какой-нибудь скромный домишко Иринку бы вполне устроил. Можно с кошкой в придачу.
Правда, цен на недвижимость в людских городах ни Ивка, ни тем более сама Иришка не ведали. Юная вампирочка только знала, что у людей свои монеты чеканят, но и все прочие у них хождение имеют, чтоб разница торговлишке не мешала.
«Кстати, водятся здесь кошки? – задала себе очередной мысленный вопрос Иринка, вороша одежонку Ивки и вещи бандита в попытках подобрать какие-нибудь пристойные походные шмотки, и огорченно констатировала: – Не водятся! Значит, заведем какого-нибудь другого пушистика, чтоб его тискать и получать релакс от глажки и мурчания».
С одеждой, как и с кошками, ситуация оказалась безрадостной. Вещи и обувь охотника были ей безнадежно велики. Шмотье Ивки, мало того что грязное и местами после бега по пересеченной местности драное (не пострадал только неубиваемый плащ эльфийского шелка), тоже не годилось. Пришлось довольствоваться тем, что есть, и швейным набором вампирочки. Вышивать бывшая владелица тела умела, шить тоже, пусть последнее не особо жаловала. Сама Иринка с иголкой не очень-то дружила. Ее максимум – вернуть на место оторванную пуговицу блузки и подрубить штанины брюк. Но куда деваться с подводной лодки? Спустя почти час издевательств над тканями, иглой и своими собственными бедными пальцами – в этом мире до сих пор не придумали наперстка – Иринка закончила портновские труды.
В результате у швеи-нелюбительницы из вещичек Ивэйды получились майка, трусы-панталоны на веревочках, обычные штаны, юбка из трети платья повышенной парусности. А жилет вкупе с желтоватой, но чистой рубашкой достались от щедрот покойного охотника. Над вещами убийцы, кстати, пришлось издеваться поменьше, чем над широченными девичьими.
Будь ее воля, Иришка вообще юбки не надела бы, обошлась штанами. Но милый сердцу элемент одежды особами женского пола не рассматривался как самостоятельная часть гардероба. Его поддевали под юбку, и тогда – и только тогда – в юбке разрешались разрезы для облегчения посадки на ездовое животное или для путешествий. В штанах щеголяли исключительно женщины облегченного поведения и гномки. На первую разновидность Иринка походить не хотела, за вторую при всем желании сойти бы не смогла. Квадратурой фигуры не вышла.
Тяжкие швейные труды завершились уже в сумерках. Пришлось даже разжечь костер, чтобы осветить фронт работы. Умения покойника снова пригодились. Никогда прежде Иришка не разжигала огонь с такой ловкостью, причем используя незнакомый набор из двух камней вроде кремня с кресалом, но дающий куда более крупные искры с первого же удара.
Магии в этом примитивном орудии не было. В здешних краях волшебство, как поняла Иринка, спешно переворошившая память Ивки и маньяка-охотника, применения не имело. Вся магия сводилась к нанесению знаков, даруемых Звездной Четверкой своим адептам и действующих весьма специфически и избирательно. То есть целитель, которому покровительствовала Лайшеалла, мог начертать на больном знаки, изгоняющие болезнь, и прогнать недуг, но попытайся те же знаки применить тот, на груди у кого не имелось знака богини, – и рисунок остался бы просто рисунком. Даже если какому-нибудь смертнику, готовому навлечь на себя божественный гнев из-за неправомерного использования, каким-то образом удалось накорябать нужные знаки. Последними можно было сделать многое, но моментального и разрушительного действия они не имели. Поэтому, возможно, оставались неизменно востребованной, но довольно узкой отраслью для избранных на стыке искусства и ремесла, освоение которой требовало изрядной кропотливости и усердия. Потому Иринке без благословения богов сейчас магия вообще не светила никакая, хоть обчертись. Но она в книги с божественными знаками никогда носа не совала, поэтому ничего, кроме «палка-палка-огуречик» изобразить бы не смогла.
Иронично размышляя о том, что не быть ей крутой попаданкой-магичкой в какой-нибудь академии с принцами инкогнито, девушка закончила возиться с одеждой. Вовремя! Стемнело окончательно. Хорошо, что с постелью возиться не пришлось. На счастье попаданки, охотник собирался ночевать тут и не поленился нарубить лапника на подстилку. Нет, как сделать такую кроватку, Иринка и сама теперь знала не хуже покойничка, только чего трепыхаться, если уже все сделано за нас? Словом, попаданка воспользовалась уже имеющейся заготовкой. Поверх навалила собственные тряпки и листья местного лопуха-гиганта – кошша, оборвав здоровенный куст рядом. Неплохая получилась постель.
Лежала Иринка-Ивка на лапнике, вдыхала смолистый аромат, пялилась на яркие крупные звезды – по местной религии место обитания Звездной Четверки божеств. Мысли текли ленивые и сонные. О случившемся и непоправимом Иришка никогда не жалела, что сделано или сделалось, уже есть, так что ж теперь космы рвать. Только прическе и нервам урон, а смысла никакого.
Перспективы, правда, теперь появились чуть более светлые, чем те, которые маячили перед предыдущей владелицей тела. И, чего уж греха таить, теперь ее новая внешность Иринку совершенно устраивала. Девица-вампирочка с серыми, с перламутровым отливом глазищами, роскошной шевелюрой и отличной фигуркой без намека на пухленький животик вышла миленькая. Куда симпатичнее Иринки Ивкиной. Нет, она бы и сейчас в любой момент с радостью вернулась в себя и к себе, но коль нельзя, так будем пользоваться тем, что получили. И устраиваться! Тупая лягушка в кувшине и та масло из молока сбила, а неужто она, Иришка, не адаптируется назло всяким Вейхо, чтоб им там на звездах икалось без устали.
Правда, пока вопрос вампирского (или вампирического?) питания виделся девушке туманно. Но прямо сейчас чувство глубинного голода, толкавшее Ивэйду жрать все подряд, а Иришку закусить маньяком-охотником, не проявлялось даже смутно, и девушка решила не переживать.
В конце концов, она в город идет. И в нем точно водятся не только приличные люди, но и те, которые захотят обидеть симпатичную одинокую девушку, оказавшуюся в неподходящем месте в неурочный час. А там, глядишь, у юной вампирши снова сработает пищевой рефлекс, встающий на защиту хозяйки, питающий ее и снабжающий всякими полезными ништяками.
Нет, круто все-таки здешние вампиры устроились! Метаморфам, тем, от которых папа Ивкин пошел, с кровью звериные дары перепадали: сила, ловкость, способность к изменению тела в бою. Ночные Певуньи (мачехин род) своим голосом любого могли зачаровать и тем врагов одолеть. А Ивэйде от матери из загадочной линии Темного Искуса, оказывается, не только ветка плюща-ядоцвета при рождении на голову упала, но и способ питания. При такой манере кушать жертва не только не трепыхалась, давая голодному вампиру спокойно трапезничать, но и оставляла после себя имущество с багажом полезных знаний в придачу. Причем именно полезных!
Биографии или даже ФИО охотника-маньяка Иринка в наследство с его кровью не получила. А вот кой-какую память об имуществе обрела вместе с навыками жизни в лесу, включая умение ориентироваться на местности. Насчет имущества, впрочем, в первый день клыкастая девица до конца пока не разобралась. Про содержимое походного мешка знала досконально, будто сама укладывала, о монетках в лесном тайнике тоже, а что дальше там у покойника было за пределами леса – оставалось неведомым. Или у него больше ничего не было? Убивал, грабил, тратил и снова на дело шел? Или слишком тесно была завязана недополученная информация на личность маньяка?
