Он просто кожей чувствует, как альфа хочет коснуться его. У Сяо Чжаня все еще течка, и такое приятно волнует, он тянется к альфе своей омежьей сущностью, но презирает себя за это и постоянно одергивает. Если он пахнет “почти как Ибо” из-за феромонов, это не означает ровным счетом ничего. Его слабое тело спешит предать его при первой же возможности, поэтому нужно полагаться только на разум.

-Вы заинтересовали меня сразу, - дыхание Безликого совсем близко, - Сколько мы уже встречаемся так? Это шестнадцатый раз, я посчитал. С недавних пор, я ловлю себя на мысли, что жду вашего прихода каждый раз. Вы чувственный, манящий, тонкий, откровенный и страстный, хоть стараетесь сдерживаться. Я хотел бы, чтобы вы на меня посмотрели. Я мечтаю вас поцеловать уже не помню сколько месяцев. И меня даже не пугает это, - его горячие пальцы касаются рубашки в том месте, где у Сяо Чжаня была метка, - Мы бы нашли выход из этой ситуации. Просто повернитесь ко мне.

Сяо Чжань прикрывает глаза и сглатывает, сжимая кулаки:

-Для работника вашего уровня это крайне непрофессионально. Мне придется сказать Мадам, чтобы вас заменили.

Он огибает Безликого и, стараясь не поднимать глаз, покидает комнату, ни разу так и не взглянув на него.

Ван Ибо с успехом сдает экзамены и получает официальный диплом, на котором написано: “Международная техническая степень в области создания ароматов и сенсорной оценки”. Он парфюмер. Самый настоящий.

Альфа смотрит на, казалось бы, обычный лист бумаги, не в силах осознать, как много сил, труда, времени, денег, ресурсов и личных жертв вложил ради того, чтобы на этом листе напротив слова “Парфюмер” стояло его имя. Вот и сбылась его мечта. В своих собственных глазах он вырос, смог выделиться из общей массы бесперспективных бедняков. Несколько компаний, прознавших о том, что в этом году Грасский Институт закончил настоящий ольфактор, уже прислали ему офферы с предложениями по работе. Он может пойти работать в “Chanel”, “Guess”, “Yohji Yamamoto” и другие известные бренды, но не пойдет. Потому что жить придется там, где он будет работать. Ни Франция, ни США, ни Япония не стояли в его планах. К сожалению, Корея и “ХоликаХолика” теперь тоже. Потому что он хотел жить в Китае, рядом со своим омегой.

Это спокойное и ясное осознание пришло к нему в одну из бессонных ночей. Его окно было раскрыто нараспашку, светила луна, занавеска колыхалась от теплого ночного ветерка… Он сидел на подоконнике и знал, что все ответы в нем, стоит только прислушаться. А потом это пришло, наконец-то: ясно, спокойно, будто всегда и было где-то внутри, просто пряталось, а теперь показалось. Он любит Сяо Чжаня. Вот и все. За, почти два года разлуки, его чувство не ушло, не стало слабее, а лишь приобрело какой-то более спокойный, взрослый оттенок. Будто раскрылось по-настоящему, как богатый аромат. Сколько еще он будет мучить себя и его, пытаясь угнаться за призрачными победами, игнорируя самое важное в своей жизни? Самое важное - был Чжань, всегда только он. Но альфа воспринял своего омегу как данность, как нечто естественное, само собой разумеющееся. Он продолжал идти на поводу у амбиций, он действительно прошел свой небольшой путь, но, глядя на диплом парфюмера, понимал, что теперь этот вопрос закрыт. Он стал кем-то, теперь навсегда он останется парфюмером. У него будет постоянный кусок хлеба и, возможно, он сможет чего-то добиться на своем поприще, стать по-настоящему известным. Но теперь все эти устремления казались ему вторичными, а самое главное он увидел только на расстоянии. Глупый, глупый Ибо.

“А вдруг уже поздно? - думал он, пакуя свои чемоданы, - Вдруг я бесповоротно опоздал? Даже если у Сяо Чжаня сейчас никого нет, это совершенно не означает, что он захочет принять меня вновь. Он имеет право никогда не прощать меня, он может даже не захотеть встречаться со мной. Что мне тогда делать?” - и он представлял, как будет стоять у ворот особняка Сяо сутками, лишь бы тот хотя бы поговорил с ним. А если Сяо Чжань откажет ему в третий раз, он придет в четвертый, а потом в пятый и шестой, как делал когда-то с поцелуями. Лишь бы Ван Ибо действительно был еще в его сердце, лишь бы ему нашлось в нем местечко.

-Куда ты поедешь? - спрашивает профессор Д’Онье, когда Ван Ибо приходит к нему попрощаться.

-Сначала в Корею, - отвечает альфа. Он в последний раз пьет этот отвратительный кофе из местного кафетерия и понимает, что, скорее всего, никогда больше не вернется в Грасс, - Я должен навестить их и сказать, что не смогу больше жить и работать в Корее. Они дали мне столько всего, я должен заехать туда. А потом в Китай. Я не был в Шанхае почти два года.

-Как ты? - профессор по-отечески касается его плеча, и юноша улыбается:

-Мне страшно. Страшнее всего думать, что я опоздал. Если это так, я… Нет, я приму его выбор и, может быть, когда-нибудь прощу себя, но…

Ван Ибо только вздыхает, не найдя слов, но старому профессору они и не нужны. Он все слышит и все понимает, и момент их молчаливого единения очень трогателен.

-Дай угадаю, чем ты сейчас занимаешься, - говорит омеге Гао Гуаньсюй по телефону, и Сяо Чжань подливает себе виски, - Выходной, вечер, ты, скорее всего, один. Ты снова пьешь.

Мужчина ухмыляется в трубку:

-Ты стал предсказательницей, Гао?

-Нет, просто знаю, к чему склонны суицидальные мазохисты, вроде тебя, - ворчит альфа и вздыхает. Он не может долго читать нравоучения, и Сяо Чжань знает это, - В любом случае, у меня есть идея, как тебя расшевелить.

-Ммм? - Сяо Чжань откидывается в кресло. Сейчас он на той приятной стадии опьянения, когда легко соглашаешься на все, что угодно, просто из любви к миру и всему живому.

-Через две недели состоится открытие моего благотворительного реабилитационного центра, о котором я тебе рассказывал, - не без гордости откликается тот.

-Уже через две недели? - поражается Сяо Чжань, - Так быстро?

-Уже четыре месяца прошло, как мы с Пирожочком решили, что займемся этим, - отвечает альфа немного обиженно за невнимательность друга к его жизни, - Я же тебе рассказывал, что выкупил здание старой школы, отреставрировал его, и теперь это реабилитационный центр для всех омег, получивших насильственную метку, или как-либо страдающих от нее. Наш девиз: “Метка - не приговор”. Я думал, как раз тебе это было бы интересно!

-Ты же понимаешь, что именно я как раз и не могу проявлять к твоему центру интерес, - отвечает омега, который не перестает соображать, хотя язык уже не так легко слушается его, - Иначе журналюги сразу увидят в этом подтекст, начнут копать… Для меня такое опасно.

-Черт побери, ты прав, - расстраивается Гао, - А я так надеялся, что на открытии ты как раз познакомишься с Пирожочком…

-Познакомлюсь на вашей свадьбе, - отвечает он, а потом все же решается, - Да пошло оно все! Я буду на твоем открытии. В конце концов, мой друг делает благое дело, как я могу не помочь тебе?

-Отлично, Сяо Чжань! - обрадованно отвечает альфа, - С тебя не менее миллиона в качестве пожертвования!

Два рюкзака, его извечные спутники. Ван Ибо не берет с собой больше, но всегда рад, когда с одним рюкзаком ему готовы помочь. В этот раз это Ким Сонджу. Они не виделись почти год, и Ибо отмечает изменения в альфе: другая прическа, более взрослая, держит он себя теперь как-то спокойнее, более открыто, увереннее. Ван Ибо удивлен, что Сонджу единственный, кто приехал встречать его. Он ожидал скорее увидеть Джессику Вонг или Сынёна, но тот поясняет:

-Джессика теперь почти живет в Пусане со своей девушкой. Она руководит филиалом, очень загружена. А Сынён… - он улыбается чему-то, - Неважно себя чувствует сегодня. Но он в лаборатории, ты увидишь его.

Пока они едут из аэропорта в лабораторию, Ван Ибо рассказывает Ким Сонджу о Франции, о профессоре Д’Онье, об учебе… Кореец улыбается, слушая о его впечатлениях, спрашивает, как бы невзначай: