Лекции длятся несколько часов: история парфюмерии, химия, основные принципы работы и технические термины. Потом - практика в лаборатории: изучение ингредиентов, составление базовых аккордов, оценка ароматов для альф и омег и проч., и проч. Их лаборатория - это сокровищница любого ольфактора: более 500 запахов и ингредиентов, которые они слушают, смешивают, на которых учатся балансу и пропорциям. Еще каждую неделю их возят куда-нибудь: в ботанический сад, на лавандовые и розовые поля, в музей парфюмерии, они разбирают известные ароматы-шедевры (ведь именно в Грассе родился “Шанель №5” и другие эталоны парфюмерного искусства!), обсуждая их технологию создания и идеи.

На курсе 12 человек. Десять из которых - альфы, один омега и один бета. Ольфактор Ван Ибо один, поэтому быстро становится любимцем всех преподавателей. На его нюх полагаются как на идеальный, с ним советуются, просят помощи и подмоги. Он быстро сдружается со всеми и, на самом деле, чувствует себя там как рыба в воде. Но больше всех он общается с профессором Д’Онье, с которым курс работает над практическими занятиями в лаборатории. Это альфа за пятьдесят, некогда красивый (блондин, голубые глаза), который на первом же занятии заявил им, что к концу курса каждый из них создаст свой неповторимый авторский аромат.

Так как лабораторные занятия всегда в конце дня, после лекций, профессор Д’Онье регулярно приглашает своего любимого ученика попить кофе в местном кафетерии по окончании занятий. Сначала Ван Ибо думал, что интерес к нему со стороны преподавателя вызван исключительно тем, что он ольфактор. Потом понял, что учитель просто одинокий человек. Ван Ибо тоже был одинок, хотя, ей-богу, его постоянно окружали сокурсники и соседи, он всегда болтал с официантками из кофейни на первом этаже своего дома, но ведь “быть одиноким” - это не значит “быть одному”, верно?

Поэтому, он принял дружбу альфы-профессора и с удовольствием пил кофе вместе с ним в кафетерии после занятий, исключительно ради компании, потому что сам кофе там был отвратный. Тем более, профессор рассказывал интересные истории из своей жизни, Ибо нравилось его слушать. Он поведал ему про свою молодость, как учился сам на парфюмера, о своих путешествиях и исторических событиях прошлого, свидетелем которых был. Он рассказывал также и о своей былой личной жизни. Оказывается, у него была любовь, «омега моей мечты, Леон», как он звал его, который несколько лет назад погиб. С тех пор старый альфа был одинок и жил один.

Ван Ибо в душе очень жалел профессора Д’Онье и, в свою очередь, рассказывал ему о себе, своей жизни: про трудное детство, о том, что чувствуют ольфакторы, про “ХоликаХолика” и, конечно же, о Сяо Чжане. Их разговоры - самое душевное, что было в тот момент в его жизни.

Первые месяцы прошли в интенсивной учебе, Ван Ибо и не заметил, как наступила зима. Он усиленно практиковал французский, не забывая вспоминать корейский, когда общался в видеочате со своими бывшими коллегами, потом самостоятельно взялся за изучение английского. В рождественские каникулы, когда все разъезжались по домам, профессор Д’Онье спросил у него, полетит ли он в Корею или Китай. Ван Ибо остался во Франции. Потому что в Китае его никто не ждал, даже мать, в Корее он мог бы приехать к Джессике, но у нее появилась девушка, а он не хотел быть третьим лишним. Да и жизнь в Грассе была дороже, чем он представлял, Ибо понял, что не дотянет до выпуска без подработки, поэтому пришлось устроиться официантом в кофейню своего дома на вечерние смены и работать, вместо того, чтобы прохлаждаться.

В итоге, он встречает Рождество и Новый год в старой холостяцкой квартире профессора Д’Онье. Когда он был у учителя в гостях, тот показывал ему свои старые фотографии (которые еще распечатывались и помещались в альбом), где был молодым подтянутым красавцем с кучерявым чубом, просто альфа-загляденье. И на многих фотографиях рядом был тонкий брюнет, очень похожий на Сяо Чжаня, если бы тот был европейцем. Ван Ибо листал пухлые пожелтевшие страницы фотоальбома, будто бы наблюдая за их жизнью: вот они еще молоды и красивы, вместе путешествуют, счастливо улыбаясь, вот у омеги Леона уже складки возле губ, а вся кучерявость профессора сошла; а на другой фотографии - альфа уже поправился, полысел, у Леона усы и очень грустные глаза, а дальше - профессор только один.

-А почему вы не родили детей? - задает юноша слишком прямой вопрос, но он знает, что профессор поймет его правильно и не обидится.

Мужчина сидел в любимом кресле с бокальчиком вермута, закинув ногу на ногу и, подперев щеку, смотрел на ученика уже немного влажным, расслабленным взглядом:

-Леон не мог иметь детей.

Ван Ибо вскинул брови удивленно-сочувственно, но профессор вдруг спросил:

-Ван Ибо, разве это так важно?

-Не знаю… - протянул тот неуверенно, - Я никогда по-настоящему не думал об этом.

-Сначала мне казалось, что я хочу детей, а потом понял, что хочу быть с Леоном. Мой любимый не мог родить, не хотел заниматься усыновлением, суррогатного материнства тогда тоже еще не было. Мы выбрали оставить все как есть. Я не жалею. Научился не жалеть.

Наблюдая за жизнью профессора, за его одиноким бытом, Ван Ибо все больше видел в нем себя в будущем. Он так же будет жить один, без возможности подпустить к себе кого-нибудь, только работа и воспоминания о былой любви…

Сердце юноши сжималось, но еще больше он переживал, когда думал, что Сяо Чжань так же одинок и так же страдает. Скучать по Сяо Чжаню стало настолько привычным, что он почти не помнил себя без этого чувства. Это стало постоянным фоном его существования. Он то хотел все бросить и вернуться к омеге, на коленях вымаливая у него прощение, чтобы тот снова принял его в свою жизнь, то говорил себе, что желания омеги нужно уважать, и, раз Сяо Чжань дважды отказал ему, то хотя бы стать кем-то сначала, чтобы вновь предстать перед ним. То вдруг в альтруистическом порыве он желал, чтобы Сяо Чжань был счастлив, чтобы нашел хорошего человека, который бы стал заботиться о нем так, как Ван Ибо не мог.

Когда наступила весна, профессор Д’Онье поинтересовался у него:

- Ты уже определился с ароматом, который хочешь создать? Твоя дипломная работа…

Ван Ибо часто размышлял об этом, когда работал в лаборатории школы. У него в голове роилась тысяча идей, как альфьих, так и омежьих ароматов, мужских и женских, на водной основе и на маслянистой и проч. и проч. Оставалось только выбрать, и вот с этим у него были проблемы. Он честно поделился своими затруднениями с преподавателем, а тот подсказал ему:

-Все эти твои проекты в голове - это то, чем ты будешь заниматься, когда выйдешь отсюда. А здесь ты создашь свой первый и самый главный аромат в твоей жизни. Подумай, Ибо, в этом мире есть запах, который тебе ближе всех.

Д’Онье еще не успел договорить, а Ван Ибо уже знал свой ответ. В его жизни был только один самый важный аромат, который стал началом его первой и единственной любви, который является ему во влажных снах и останется с ним до конца. Горячий горький шоколад и корица.

-Запах Сяо Чжаня - главный в моей жизни, - отвечает он, и его сердце затапливает тоска с грустью, напополам с щемящей любовью.

«Если я все никак не могу отпустить его, а ведь уже полтора года прошло, я должен попробовать связаться с ним в третий раз. Обязан. Его запах - часть меня, как и он сам», - проносится в голове у юноши, а профессор понимающе улыбается ему:

-Буду ждать возможности услышать аромат твоего счастья.

Он начинает пробовать воссоздать запах своего омеги в духах, быстро определяется с базовыми элементами, но, даже несмотря на то, что он ольфактор, задумка не поддается. Чего-то постоянно не хватает, Ван Ибо почти ночует в лаборатории и к концу мая, перед самыми выпускными экзаменами, ему удается сделать это. Он водит блоттером вокруг своего носа и чувствует тонкий аромат омеги, который в этот раз порожден его мастерством, а не галлюцинацией в голове. Альфа гордится собой и приносит плоды побед профессору Д’Онье. У него нет ревности, наоборот, он знает, что профессор поймет его чувства: