Наконец-то медитация поддалась мне. Странное, волнующее ощущение, будто я выпал из времени и пространства. Это длилось около шести минут».

День 10.

Из дневниковых записей:

«Странное дело, но сейчас, будучи заточеным в пространстве на 15 квадратных метров, я чувствую себя более свободным, чем за всю мою прошлую жизнь. Это такое ошеломляющее ощущение, которое очень не хочется терять, когда я выйду отсюда. Может, раньше я чувствовал себя рабом не из-за подвала, не из-за нищеты или обстоятельств, а тюрьма внутри нас? Сяо Чжаня очень жалко. Он заточен сам в себе. Ему нужна эта метка как ориентир, как способ переложить на кого-то ответственность. Но даже если бы я был постоянно рядом, это не сделало бы его свободным».

Вечером того же дня Джессика Вонг долго смотрела на Ван Ибо, а он - на неё. Она как будто увидела его заново, а потом быстро написала в блокноте и приложила к стеклу:

«У тебя взгляд изменился».

День 11.

Из дневниковых записей:

«Что такое судьба? Раньше я думал, что моя судьба - это Сяо Чжань. Цепь событий и совпадений, приведшая меня к нему - это судьба? Как мы должны относится к этому? Правильно ли придавать подобному слишком большое значение? Человек сам выбирает свою судьбу, или все предопределено? Я хочу все это знать, раньше я никогда не задумывался над этим, хотя читал книги и, мне казалось, понимал их. Пойду помедитирую над этим».

Засыпая, Ван Ибо ощущает, что ему нравится то, где он сейчас находится. Не комната, а точка его сознания, ему нравится быть здесь и сейчас. Здесь и сейчас ему хорошо.

«Я не хочу, чтобы это заканчивалось», - думает он и засыпает почти счастливым впервые за долгие-долгие месяцы.

День 12.

Такой же зрительный контакт с Чо Сынёном. Они просто молча смотрят друг на друга и улыбаются. Омега понимает его, как никто. Он тоже был здесь, по эту сторону. Возможно, именно отсюда он вышел тем, кто он есть сейчас.

Спасибо, Сынён. Спасибо, что посоветовал мне это. Это лучший эксперимент в моей жизни. Нужно было просто побыть наедине с собой. Все ответы в нас.

Ибо все замечает. Раньше, кажется, он не был таким наблюдательным. Он видит, что Чо Сынён… что он нравится этому омеге, это так явно. Он знал это с самого начала? Он просто старался избегать этого знания, потому что это было ненужно, неудобно, страшно? Сынён всегда так смотрел на него? Он видит также Ким Сонджу. Тот впервые приходит к стеклу, и в его глазах… ревность? Он стоит за спиной Сынёна и прожигает того взглядом. Ибо замечает его краем глаза, но не хочет отрываться от глаз Сынёна. Тот почти не дышит и смотрит в ответ. Наконец, Ван Ибо переводит взгляд на альфу-корейца, Чо Сынён хмурится и оглядывается.

Ван Ибо не слышит, о чем они говорят, но Ким Сонджу уводит Сынёна с собой. Сынён жестом показывает, что ему нужно отойти и машет на прощание. Ибо немного грустно.

День 13.

Запись из дневника:

«Христиане говорят, что бог есть любовь. Тогда я сейчас бог, потому что переполнен любовью до краев. Я люблю всех. Этот мир, этих людей, эту комнату. Я благодарен своему прошлому и с нетерпением жду будущего. Как можно быть таким счастливым просто так? Это настоящее или эфемерное? Не хочу, чтобы этот эксперимент заканчивался, хотя Сынён говорит, что оставаться за стеклом слишком долго - опасно. Тут зона комфорта, надо учиться жить с этими мыслями и чувствами в реальной жизни. Хочу поговорить с ним о всех моих открытиях, и с Джессикой тоже. Они оба были здесь. Конец уже завтра, а я, словно монах, запершийся в своей келье и не желающий покидать ее».

День 14.

С утра у Ван Ибо взяли последние мазки, потом сказали тщательно вымыться и переодеться в чистую хлопковую одежду. Сынён зашел к нему за стекло в белом халате и шапочке, немного смущаясь, передал баночку и пару журналов:

-Для вашего образца и помощь в… ну, в общем, если вам нужна будет помощь.

Ибо молча берет все это, а кореец алеет еще ярче и говорит:

-Я должен вас предупредить, Ван Ибо, что в комнату будут пущены через вентиляцию омежьи феромоны, чтобы ваш организм сработал правильно. Это натуральные феромоны, нашего производства. Это… будет мой запах.

Выражение лица Ибо не меняется, а ученый смущается вконец:

-Я должен был вас предупредить, потому что… в общем, вы должны знать, так будет правильно.

-Все в порядке, Сынён, - Ибо касается его руки, и омега вздрагивает. Альфа никогда не касался его вот так, он никогда не называл его просто по имени, - Я все понимаю.

Сынён поднимает на Ибо глаза и смотрит вопросительно, с надеждой, но Ибо как Будда - безмятежен и спокоен.

Все выходят из наблюдательной лаборатории, Чо Сынён пускает феромоны в комнату и тоже покидает ее, оставляя Ибо одного.

Юноша чувствует себя очень странно. За последние дни его душа пришла в такую гармонию с телом, что плотские страсти как-то даже не лезли в голову и не сильно терзали его. А тут вдруг он чувствует этот самый запах, и тело реагирует отдельно от мозга. У него эрекция, но безмятежность уступает место не волне чувственного удовольствия, а тревоге: что-то не так. Через несколько секунд альфа осознает: он чувствует запах Сяо Чжаня. Этого не может быть, что это такое? У них не может быть феромонов с запахом горького шоколада и корицы, никто не знает, как пахнет его омега, он никому не говорил! Что это за шутка?! Что это, черт побери?!

Его член выпирает под хлопковыми штанами, ужасно хочется коснуться себя, потому что он уже очень давно не кончал, слишком давно для парня, привыкшего к регулярному сексу.

Он не хочет думать про Сяо Чжаня, это неправильно, он должен чувствовать запах Сынёна, ваниль и жасмин, он готов думать про самого Сынёна, он не хочет вновь бередить душевные раны мыслями о Сяо Чжане, или хотя бы можно сосредоточиться на порножурналах, которые ученый принес ему. Но Сяо Чжань заполняет все его мысли: его запах, его тело, воспоминания о всех жарких ночах с ним, о всех позах, о его стонах… узкое бледное тело омеги, его тугая влажная задница, его сладкая смазка, его вздернутый маленький омежий член, который идеально помещался у альфы во рту, его блядский вид, когда тот кончает, его теплая солоноватая кровь на губах, когда альфа ставил ему метку…

Ван Ибо с мучительным стоном кончает, и сливает свою сперму в баночку, переполняя ее до краев.

Он сидит на полу со спущенными штанами и понимает, что только что произошло нечто очень странное. Даже пугающее. По мере того, как тело отходит от оргазма, запах Сяо Чжаня рассеивается, и вот он чувствует ваниль и жасмин, которые, впрочем, уже не трогают его.

Альфа приводит себя в порядок и жмет на «тревожную кнопку», возвещая коллегам, что эксперимент окончен. Первым в лабораторию возвращается Сынён. Он выключает подачу газообразных феромонов, открывает стеклянную дверь комнаты:

-Как вы, Ван Ибо? - глаза его блестят в предвкушении.

Ибо молча подает ему баночку, и тот снова пунцовеет, как школьник:

-О, так много…

-У меня был длительный период воздержания, - отвечает альфа, забирает свои вещи и выходит из комнаты, встречая остальных коллег.

Его поздравляют с возвращением «на волю», спрашивают, чего бы вкусного и вредного он хотел бы съесть. Ибо просит только большой кофе. Он потерян и сбит с толку, ему явно нужно подумать обо всем, что сейчас произошло.

Коллеги не напирают, деликатно оставляя его в покое. Джессика Вонг сама разгоняет всех, кроме Сынёна, а, когда ставит перед ним кружку с кофе - уходит сама, шепнув:

-Думаю, вам с Сынёном нужно поговорить. Не стану мешать.

Ибо не уверен, что именно имеет в виду Джессика. В душе смятение и полный кавардак. Нужно ли ему рассказывать, что вместо запаха ученого, он чувствовал горячий шоколад с корицей? Это просто случайность? Он так соскучился по Сяо Чжаню? Душевное равновесие, которое он наработал за последние дни, было в момент разрушено. Это смущало, путало мысли, вносило беспорядок и хаос.

Чо Сынён сел напротив него и проникновенно заглянул в глаза: