Омега отворачивается, а Ван Ибо продолжает спрашивать, невинный ребенок, так искренне удивляясь:

-Сяо Чжань, а почему ты мне ничего не сказал? - и фраза, которая просто убила омегу, - За что?

Сяо Чжаню и стыдно, и горько, и страшно, и в голову не приходит ничего, поэтому он говорит как есть, не в силах оборачивать правду в фантики из слов оправдания:

-Потому что я боялся, я знал, что ты захочешь уехать сразу, как получишь от меня все это. Так и произошло.

-И я был все это время свободен? Больше года, Сяо Чжань, господи боже…

-А как, по-твоему, я смог устроить тебя в школу? Как ты смог получить водительские права? Я хотел тебе сказать. Я правда… собирался. Просто…

-Просто на это у тебя никогда не хватало времени? - в голосе Ван Ибо слышалась обида, - Не было подходящего момента? Сяо Чжань, каждый наш секс с тобой был подходящим моментом. Каждое наше свидание, а когда ты мне играл на скрипке - это был замечательный подходящий момент! И сколько бы ты так еще тянул? Месяцы? Годы? Когда бы я узнал об этом? Когда бы у нас уже дети родились - и я бы точно уже никуда от тебя не смог сбежать?

Сяо Чжань снова морщится от того, как сердце сдавливает при разговоре о детях. Черт побери, с Гао такое было обсуждать в разы легче. Ему нечего сказать Ван Ибо в свое оправдание, он говорит только:

-Ты получил от меня все, что хотел. Я больше уже ничего не могу дать тебе. Уезжай.

Ван Ибо молчит, смотрит на него обреченно, произносит:

-Вот так все и закончится между нами?

-У расставаний не бывает хороших концовок, - отвечает Сяо Чжань, - Лучше не тяни с этим. Иначе будет больнее…

-Хорошо. Тянуть не буду.

Он выходит из кабинета Сяо Чжаня и идет наверх, вынимая телефон их кармана и набирая Сынёна:

-Ван Ибо? Вы поговорили? - взволнованно спрашивает кореец.

-Да. Я хочу приехать. Чем скорее - тем лучше, можно?

Сынён немного обескуражен:

-Да, но… а как же ваши документы?

-Все на руках. Договор и паспорт, и даже загранпаспорт тоже есть.

-Чудеса какие! - усмехается Чо Сынён, - Ну ладно, тогда не должно возникнуть никаких проблем. Помочь вам с билетом?

-Да, если можно. Я пока соберу вещи.

-Я позвоню вам.

Они отключаются, а Ван Ибо берет два своих рюкзака - старый, с которым его забрали из дома, и новый, купленный для работы, и наполняет их вещами. Только все самое необходимое. Он старается не останавливаться и не думать. Он знает, что как только притормозит - сомнения сразу полезут в его сердце, он расклеится, он пойдет к Сяо Чжаню просить прощения бог весть за что, он, может, уже и не сделает этот решительный и нужный для него шаг.

Отпустив Ван Ибо на словах, Сяо Чжань испытал смешанное чувство: облегчения, страха, головокружительного падения в бездну, одиночества, решительности и героизма. Он понимал, что, наверное, все сделал правильно. Черт его знает, ладно, во всяком случае, он сделал так, как хотел Ван Ибо. Он почувствовал, что страх немного отпускает его. Вернее, все самое худшее случилось - вот оно. Он пришел к тому, от чего бежал все эти долгие месяцы. Теперь он стоит у черты. А за ней - неизвестность, последствия, одиночество и море тоски. И он должен был добровольно войти в это море и дать поглотить себя.

“Боги, неужели я сделал это?” - спрашивал он, будто шагнул в пустоту с самолета. Только в отличие от парашютистов, он не был уверен, что нащупает кольцо.

Ему было даже страшно подумать, что Ван Ибо еще в доме, что прямо сейчас он собирает вещи наверху. Стоит только допустить одну мысль: “Не хочу его отпускать!”, как он кинется наверх, упадет к нему в ноги, станет угрожать самоубийством, поставит ему решетки на окна и прикует его наручниками к батарее до конца жизни. Нет, Сяо Чжань, держись, ты сможешь все сделать по-человечески, сможешь выдержать потерю еще одного человека, ты сильный храбрый омега, ты всегда таким был.

Ван Ибо смотрит на свои рюкзаки не веря, что действительно делает это. Звонит телефон, это Сынён:

-Я забронировал для вас билет и сейчас вышлю номер. Я встречу вас в аэропорту, Ван Ибо, не бойтесь. Как вы?

-Я? - Ван Ибо ничего не понимает. В голове какой-то белый шум, - Мне страшно, и я… Я не знаю, что мне сейчас делать…

-Успокойтесь, Ван Ибо, все хорошо, - голос Сынёна звучит уверенно, - Вы уже вызвали себе такси? Ваш рейс через четыре часа, но лучше приехать в аэропорт заблаговременно.

-Нет, я еще ничего не вызывал…

-Тогда вызовите себе такси. А, когда оно приедет, вы сядете в него и поедете в аэропорт. А потом сядете в самолет - все просто. Перелет из Шанхая в Сеул - полтора часа. За эти полтора часа вы успеете еще подумать обо всем.

-Хорошо… - потерянно отзывается Ван Ибо, - Хорошо…

Сяо Чжань видит, как к воротам его особняка подъезжает такси. Сердце его холодеет, он прислушивается к шагам Ибо по лестнице и находится на грани нервного срыва.

«Побеги к нему прямо сейчас и останови его!», - кричит сознание, и он вцепляется в подоконник.

Ты должен быть сильным омегой, Сяо Чжань!

Такси на месте, приходит уведомление. Ибо взваливает на себя оба рюкзака и спускается вниз.

Зайди к нему в кабинет и поцелуй его, скажи, что ничего не конечно, скажи, что позвонишь!

Но Сяо Чжань не побежал, а Ван Ибо не зашел.

Омега видит, как его альфа выходит из дома, охрана открывает ему ворота, и он садится в такси. Не оглядывается, боясь превратиться в соляной столп. (1)

Такси трогается и уезжает. Сяо Чжань опускается на пол, сердце рвется за Ибо, а метка горит как сумасшедшая. У него начинается истерика.

«Правильно ли я поступаю? Боги, кто-нибудь, дайте мне ответ, дайте знак!» - думает он, пока улицы Шанхая протекают мимо него.

Ему невыносимо подумать, что сейчас происходит с Сяо Чжанем. Что он может сейчас сделать для него?

«Ты можешь повернуть, болван! Извиниться перед Сынёном и больше не допускать мысли о том, чтобы отрываться от своего омеги».

-Слушайте, наш путь как будто сами боги благословили! - говорит вдруг ему таксист, - Все светофоры зеленые, ни одного пешехода на переходах! Высшие силы явно хотят, чтобы вы не опоздали на свой самолет.

Что это? Это знак?

Но Ван Ибо знает, что он может сделать для Сяо Чжаня помимо этого. Он берет телефон и звонит Оскару:

-Дом свободен, - говорит ему Ибо вместо приветствия.

Пауза.

-Ах, ты сукин сын… - тянет тот, понимая, что Ибо уехал, - Что ты с ним сделал?

-Я уехал в Корею. У меня самолет через три часа. Я вернусь, Оскар. И не думайте, что это навсегда. Я вернусь с именем, профессией, человеком, достойным уважения, достойным Сяо Чжаня.

Ван Ибо ждет, что Оскар скажет ему что-нибудь типа: «Ты никогда не будешь достоин моего мальчика, помоечный крысеныш!», но он молчит, и в душе Ван Ибо благодарен ему. Может быть старый альфа - единственный, кто по-настоящему понимает его мотивы.

-Идите к нему, - говорит тому Ван Ибо, - Он сейчас нуждается в вас.

-Господин Сяо не дает третьего шанса…

-Не глупите, - перебивает Ибо, - Вы любите друг друга… как отец и сын. И вы очень нужны друг другу.

Он кладет трубку и понимает, что пути назад для него нет.

Ван Ибо никогда не летал на самолетах, поэтому теряется в аэропорту, но ему помогают, показывают, дают советы. Боги действительно как будто ведут его за руку, и он как-то проходит регистрацию, идет на посадку. Сынён, оказывается, взял ему билет первым классом, и Ван Ибо чувствует себя каким-то самозванцем, который попал туда по нелепому стечению обстоятельств.

Может, так оно и есть, может, это правда…

Он пялится в окошко иллюминатора и переживает все необычные ощущения первого полета в одиночестве. Он думает о том, что, вероятно, Сяо Чжань хотел увидеть, как он впервые полетит, наверное, хотел посмотреть на его эмоции, подарить ему первую поездку за границу. Теперь уже ничего этого не будет. Ван Ибо чувствует, как тоска затопляет его, хочется бежать к Сяо Чжаню, но он уже в воздухе.