-Зачем тогда ты звонил ночью Чо Сынёну?

Сяо Чжань разочарованно откинулся на спинку стула и процедил, сминая салфетку:

-С корейцами вообще невозможно вести дела…

-“Вести дела”?! - взорвался Ван Ибо, - Ты предлагал ему деньги за то, чтобы он со мной не общался! Так ты ведешь свои дела?

-Он не должен был сразу бежать к тебе и ябедничать. Как маленький ребенок.

-Сяо Чжань, это ты ведешь себя как маленький! Как будто кто-то хочет отнять твою игрушку! Но я не игрушка, боже! Я всегда боялся чем-нибудь опозорить тебя, но никогда не думал, что сам буду краснеть за тебя от стыда! Я - за тебя!

-Ну прости, Ван Ибо, - язвительно ответил тот, - Что выбрал такой неудачный метод для спасения наших отношений!

-Твой метод действует прямо наоборот, - отвечает Ибо, все еще не в силах успокоиться, - Я и до этого хотел уехать в Корею, а теперь хочу еще больше. Чо Сынён предложил мне работу в “ХоликаХолика”, и я очень, очень сильно хочу принять его предложение!

Волна раздражения прошла по всему телу Сяо Чжаня, он сжал кулаки, его начало потряхивать от гнева:

-Я так и знал, что все идет именно к этому! Так и знал, что он захочет увести тебя у меня!

-Да при чем здесь он?! - взвился Ибо. Его ужасно раздражало, что Сяо Чжань все сводил к личностным отношениям, - Я хочу работать с ним, а не трахаться! Это разные вещи, господи! Почему ты смешиваешь все в одну кучу?

-Потому что он встал между нами! Встал, хотя ты обещал, что никого между нами не будет! У нас все было хорошо до его появления, у нас были нормальные отношения…

-Нормальные!? - Ибо вскакивает из-за стола, не в силах усидеть на месте, - Ты купил меня на аукционе! И полтора месяца я жил в твоем подвале! По факту, ты изнасиловал меня в первый раз! И по документам я до сих пор твоя движимая собственность! Что из этого является “нормальным”?!

Сяо Чжань подавленно молчит, потому что, конечно, все, что альфа сказал - это большой удар ниже пояса. Он знал, что, когда-нибудь, их совместное прошлое и отношения, которые начались столь “нестандартным” образом, должны были всплыть в какой-нибудь ссоре, и вот этот день пришел…

-Ты хоть помнишь, что у меня сегодня день рождения? - горько спрашивает Ван Ибо, и Сяо Чжань дергается всем телом, потому что он забыл. Он помнил, конечно, но… переживания, ревность и его отвратительное самочувствие после ночной попойки вытеснили из головы эту информацию. Ван Ибо понимает все это по его мученическому выражению лица и стыдливо отведенным глазам, продолжает устало:

-Пожалуйста, подари мне свободу. Подари мне мои гражданские права. Я устал быть никем. Устал быть собственностью, а не человеком. Если ты правда меня любишь - отпусти меня.

Сяо Чжань хочет сказать, что давно уже дал ему свободу, что давно знал, предчувствовал, что ему придется отпустить Ибо насовсем, он не поражен, не удивлен, он все предвидел и ожидал. Но от этого, конечно, не менее больно. И не менее страшно. Он хочет совершить благородный поступок, хочет быть таким-же уверенным и бесстрашным, как Чо Сынён тогда по телефону, но у него немеет язык, благородные слова застревают в горле, и он может только выдавить сквозь силу:

-Я подумаю.

Ван Ибо порывисто вздыхает и уходит к себе. А Сяо Чжань остается один в столовой, чувствуя себя разрушенным до основания.

За ту ночь, пока он пил в одиночестве, Сяо Чжань успел передумать обо всем на свете: и про Ван Ибо, и про их отношения, и про метку, и про Чо Сынёна, и про его возможный отъезд в Корею… Его, конечно, невероятно бросало из крайности в крайность. Хотелось совершить нечто благородное и красивое - тогда он смотрел на договор о гражданских правах для Ибо и мечтал, как преподносит их ему в качестве подарка, то вдруг накатывал страх, что в ту же секунду Ван Ибо соберет вещи и улетит в Корею - и тогда он звонил Чо Сынёну и говорил ему все те ужасные вещи…

Протрезвев, Сяо Чжань испытывал некоторый стыд за ночной звонок, но понимал, что рано или поздно все равно сделал бы нечто подобное. Он хотел бы разобраться с этим омегой один на один, как бизнесмен с бизнесменом, но тот запел про свободу, равенство и братство, а потом еще исподтишка нажаловался на него Ван Ибо, выставляя Сяо Чжаня монстром, а себя - святым. Грязно играете, господин Чо. Хотя себя, конечно, Сяо Чжань тоже ни в чем не оправдывал. Он прекрасно понимал, что им руководит ревность и чувство собственничества, он понимал, что Ван Ибо прав, называя их отношения “ненормальными” - но они построили то, что построили - в тех обстоятельствах, что были им даны, и Сяо Чжань готов был бороться за эти отношения до смерти. А Ван Ибо хотел все разрушить, чтобы выстроить заново, кирпичик к кирпичику. Прекрасная иллюзия, только вот Сяо Чжань боялся, что разрушить-то они разрушат, а вот выстроить заново у них уже ничего не получится. И не потому, что они не подходят друг другу, или на самом деле не любят - нет. Он был уверен, он знал, что, как только Ван Ибо оторвется от него - Чо Сынён воспользуется возможностью и подсуетится. Он ожидал от этого корейца всего, мерзкий падальщик, а Ван Ибо именно к нему и рвался, и еще ждал, требовал от него, чтобы Сяо Чжань спокойно его отпустил! Как бы не так! Омега еще не научился быть Буддой и не собирался отдавать свои отношения на волю Судьбы.

Ван Ибо решил, что ему надо успокоиться во что бы то ни стало. Он наполнил ванну и лежал в ней, тупо пялясь на гладь воды и чувствуя, что они с Сяо Чжанем зашли в какой-то тупик. Он понимал все его страхи и не знал, как преодолеть их, как дать понять, что он не собирается изменять ему сразу направо и налево, как только сойдет с самолета в Корее. Он любит Сяо Чжаня, он хочет быть с ним, но ему нужно немного времени для себя, немного пространства для того, чтобы вырасти, построить себя как личность, развиться и стать кем-то, кем-то большим для него. Он постоянно повторял это, это была его давнишняя идея-фикс, которая до встречи с Чо Сынёном была просто недостижимой мечтой, а теперь стала целью! Он может это сделать, может получить имя, признание и собственный статус в обществе. Тогда он встанет рядом с Сяо Чжанем и никто больше не назовет его Золушкой и не будет считать их отношения мезальянсом. Никто не будет смотреть на него сверху вниз, от того, что он “помоечный крысеныш”, неужели Сяо Чжань не понимает, насколько Ван Ибо нуждается в личностном росте и своих собственных победах?!

Дверь ванной комнаты тихо открывается, и Сяо Чжань садится на пол рядом с ним, опуская подбородок на бортик ванны. Они молча смотрят друг на друга, и омега, наконец, произносит:

-Я верну тебе права, но ты никуда не поедешь. Идет? Хочешь самореализовываться - делай это здесь. Хочешь, я устрою тебя официально в мою компанию? Хочешь свою собственную компанию? Чем ты хочешь заниматься? Парфюмерией? Продавать скейты? Строить ракеты и летать на луну - пожалуйста.

-Ты готов отпустить меня на луну, но не готов отпустить в Корею? - усмехается Ван Ибо.

-На луне не будет Чо Сынена, - невесело отвечает тот.

Это колет Ибо сердце, он спрашивает измученно:

-Почему ты так прицепился к нему? Что он тебе сделал?

-Я видел, как он смотрит на тебя. Мне этого достаточно.

-Хорошо, допустим, я действительно нравлюсь Чо Сынёну, - усмехается альфа, - Я же известный красавчик, ко мне же тут омеги в очередь выстраиваются.

-Вообще-то, так и есть, - бурчит Сяо Чжань, но Ван Ибо продолжает:

-Но я же не животное, я же люблю тебя, а не его. Почему ты думаешь, что я не смогу быть тебе верным? Или думаешь, он тоже привяжет меня к кровати с кляпом во рту и изнасилует?

Ван Ибо сразу жалеет о последней фразе: глаза омеги вспыхивают болью и чувством вины, вместе со злостью и недовольством. Сяо Чжань отстраняется от него, встает.

-Это мое последнее слово, - говорит он Ибо, - Ты либо остаешься здесь со мной и имеешь все, либо можешь уезжать в свою Корею, но я в этом не участвую. Мы расстаемся тогда.