Снова болезненное сжатие сердца. Сяо Цзячонг, эх, Сяо Цзячонг… ты пришел на свою собственную казнь. Вот сейчас этот мальчик растопчет тебя и разорвет на ошметки твое сердце… Посмотри, какую он имеет над тобой власть, а ты еще мнил себя сильным человеком…

-Теперь мне кажется, что я влюбился в тебя еще раньше, когда мы увиделись впервые… - задумчиво тянет он, а альфа не дышит, - Я отлично помню тот день. Я тогда еще был совсем дикарем: мне не нравились люди, а им не нравился я… Но, когда ты появился, мне стало вдруг как-то спокойно. Как будто все так, как и должно быть. Как будто ты должен быть в моей жизни. Я никогда тебя не боялся, я всегда тянулся к тебе. Почему именно к тебе? Почему не к другим телохранителям, шоферам, или помощникам отца? Я не знаю. Я выбрал тебя сердцем, и всегда беспрекословно верил тебе и слушался, и у меня никогда мысли не возникало, что ты можешь быть не прав.

Юноша вроде бы не говорит ничего необычного, но альфу начинает трясти. Он дрожит внутри, весь сжимаясь, как человек, ожидающий своей смерти. Вот сейчас нож гильотины упадет ему на голову, вот сейчас он, наконец, получит то, чего добивался все это время, тупой осел. Омега откажется от него, он от него откажется.

-А потом я начал замечать и другие твои стороны. Я уже давно перестал идеализировать тебя, ты не думай, я знаю твои недостатки. Ты жестокий человек, ты рубишь с плеча и редко жалеешь чужие чувства. Ты до омерзения благоразумен, слишком точен и рабски привержен порядку и правилам. Ты идеальный солдат, ты действительно настоящий герой, ты замечательный слуга и телохранитель, но просто ужасный, ужасный возлюбленный, - тут голос его впервые дрогнул, и Цзячонгу захотелось убить себя, перегрызть свои вены и истечь кровью, лишь бы не слышать эту дрожь в его голосе.

-Знаешь, о чем я думал последние дни, когда мы не общались? Я открыл для себя, что любить очень тяжело. Оказывается, нельзя сказать, что любишь человека, только если знаешь и принимаешь лишь его положительные стороны. Все эти годы я думал, что любил тебя, но я и понятия не имел… Ведь я не знал всех твоих отрицательных качеств и не знал твоего прошлого, я любил только часть тебя.

Мальчик делает тяжелый длительный вдох, как будто ему трудно дышать, а альфа позади него готовится к гибели. Давай, Сяо Цзань, ты уже подвел свою мысль как нельзя близко, просто скажи это уже. Давай, малыш, ты сильный, не бойся сделать мне больно, бей хуком снизу, как я тебя учил.

-А ты всегда меня недооценивал. Отчасти ты был прав. Я правда что-то начал понимать совсем недавно. Те семь месяцев, что мы не виделись, очень изменили меня. И я буду еще меняться, я стану умнее и сильнее, но мне обидно, что ты не верил в меня, и не верил в то, что я могу выдержать тебя! - он срывается, две слезы скатываются на его щеки, но омега смахивает их руками и берет эмоции под контроль, такой юный и сильный, господи боже! Господи боже, Сяо Цзячонг, ты пропал. Если такой человек, как он, примет тебя, то всю жизнь ты проведешь у его ног, весь смысл твоего жалкого существования сосредоточится в нем, ты проживешь остаток своей жизни в рабском обожании, а он сможет сделать с тобой все, что захочет. Он сможет давать и отнимать, сможет награждать и наказывать, а если он захочет вытереть об тебя ноги - ты будешь лизать ему подошвы и бесконечно признаваться в любви.

-Но я прощаю тебя, - говорит ему подросток, и сердце Цзячонга спотыкается, - Я прощаю тебя за то, что ты сомневался во мне. Прощаю, за то, что пытался отказываться от меня много раз. Прощаю за всю ту боль, что ты мне причинил, и за ту, что еще причинишь. Я прощаю тебя заранее. Потому что несмотря на все твои отрицательные качества, ты все еще настоящий герой для меня. Ты все еще тот, к кому тянется мое сердце, ты все еще тот, с кем мне безумно спокойно. Я с тобой ничего не боюсь: ни отца, ни Ли Вея, поэтому все, о чем я просил тебя - это просто быть рядом, как угодно, без разницы, в качестве кого.

Он снова смахнул две слезы и выдохнул, шмыгнув носом.

Неужели, он все-таки оставит его? Неужели, он захочет, чтобы альфа был рядом, хотя бы в качестве друга? Отталкивающий омегу от себя столько раз, теперь Сяо Цзячонг чувствовал себя на краю и

цеплялся в душе за любую возможность остаться с ним. Ему удалось вдохнуть, и голова закружилась. Неужели ему будет место в жизни Цзань-ди?

-Но, когда я стал омегой, я открыл в себе жадность. Я такой жадный, Сяо Цзячонг, жадный и очень требовательный. Мне стало мало гэгэ просто рядом. Мне захотелось гэгэ всего, захотелось владеть гэгэ, захотелось твоей любви. Я такой эгоист, такой ужасный человек. Ты думал, я испугаюсь и откажусь от тебя, потому что ты инвалид? Как я сказал до этого - ты всегда недооценивал меня. Но я не откажусь от тебя, не потому что благороден, или жертвенен, не потому, что я хороший человек, а наоборот - потому что я плохой человек. Я жадный, эгоистичный, требовательный и трусливый - и мне нужен мой гэгэ, каким бы он ни был! Если бы у Сяо Цзячонга отняли бы его достоинство полностью - он все равно был бы нужен мне. Если бы у Сяо Цзячонга отняли бы ноги и руки - он все равно был бы нужен мне! Потому что Сяо Цзячонг - это не ноги и руки, не половые органы, ты больше всего этого, ты всеобъемлющий, ты все для меня.

Он наконец-то поворачивается к нему и отходит от окна. Сяо Цзячонг разбит, хотя за все это время он не проронил ни слова. Омега подходит к нему близко-близко и говорит совсем по-взрослому, так осмысленно, четко, что его слова подобны контрольному выстрелу в голову:

-Поэтому я ни за что и никогда не откажусь от тебя. А у тебя теперь… хватит смелости отказаться от меня?

Ноги альфы слабеют, и он падает перед омегой на колени, полностью проигравший и поверженный. Это похоже на сладкую смерть, на рабство, которого ждешь всю жизнь, на любовь, которая высосет из тебя все, до последней капли, под твои радостные слезы. Сяо Цзячонг убит, и Сяо Цзячонг возрожден.

Он приезжает на работу раньше на два часа. Дом еще спит, вокруг благостная тишина. Альфа осторожно и тихо поднимается наверх, молясь, чтобы спальня Сяо Цзаня была не заперта. Просто у него появилась вчера навязчивая идея посмотреть на то, как он спит. Альфа ничего не мог с собой поделать, он почти не сомкнул глаз, представляя юношу спящим в своей постели в лучах утреннего солнца. Это должно выглядеть прекрасно.

Ручка двери поддалась, и мужчина тихо скользнул в комнату к подопечному, прикрывая за собой дверь. Все так, как он и представлял: легкий утренний свет заполнял комнату, омега еще спал, укутавшись в одеяло почти до подбородка, сверху лежала только его правая рука.

Сяо Цзячонг присел возле него на пол, положив подбородок на край кровати и просто смотрел на подростка, вдыхал его, любовался. Эти минуты тишины наедине с человеком, которого ты любишь (которого признал, что любишь и любил все это время) - были для альфы драгоценностью. Он наслаждался, млел и не смог сдержаться - взял его горячую узкую руку в свою и прикоснулся к пальцам губами.

Омега проснулся, сонно разлепив веки, но совсем не испугался, а только слегка улыбнулся:

-Цзячонг - гэгэ, вот ты и пришел…

Альфа усмехнулся, а потом сказал очень ласково:

-Я не хотел тебя будить. Поспи еще, я просто тут посижу.

Мальчик смотрел на него сонно и улыбался, руки своей не забирал и лишь спросил тихо:

-Ты меня любишь?

-Угу, - Цзячонг смотрел прямо на него, - Да.

-Ты будешь моим первым мужчиной?

Как бы ему хотелось добавить к этому: “И единственным”, но это бы только испортило все, поэтому альфа отвечает:

-Буду.

-Хорошо, - А-Цзань жмурится удовлетворенно, как котенок, - Тогда я еще посплю.

- Мой друг, твои любовь и доброта

Низвергли из души следы проклятья.

Осуществилась давняя мечта.

И я опять спешу в твои объятья.

Лишь похвала твоя и твой укор

Моей отрадой будут и печалью.