-Когда ты уходил в тот раз, ты поцеловал меня на прощанье и сказал “спасибо”. Почему? За что “спасибо”?

Малыш смотрит на него уже немного одуревшим от разгорающейся течки взглядом. Он мягок и послушен, подставляется под руку Гао, которая массирует его голову, улыбается кокетливо-шлюховато:

-Я поблагодарил тебя за ту ночь, мне понравилось. За человеческое отношение, за то, что ты был ласков. Я потом часто думал о тебе.

Гао чувствует, как его собственное тело отзывается на течного омегу, как вскипают гормоны, разгоняется кровь, но не меньше в нем горят слова юноши. Он немного грубовато хватает его за подбородок, нависает сверху, рычит:

-У тебя был кто-нибудь после той ночи?

Омега улыбается радостно, почти хищно, его глаза блестят азартно, и в этот момент он не милый непорочный девственник, и не приличный мальчик в синем костюмчике, не ласково-сонный комок с поджатыми коленками, и даже не всхлипывающий малыш - сейчас он похотливый, порочный течный омега, запах которого растекается по комнате, опьяняет, и юноша знает, что красив, знает, что желанен, и ему приятно видеть ревнивого альфу, этого огромного самца, сердцем которого он завладел.

-Нет, - отвечает он горячо, и Гао не выдерживает, впиваясь в его раскрасневшийся маленький рот.

Альфа на крючке. Эта маленькая омега держит в одной руке его сердце, а на другую наматывает его человеческое достоинство. Он осознает себя беспомощным перед манящей красотой этого парня, перед его худым полудетским телом, перед его меняющимися личинами, внутренней многогранностью. Он постоянно видит нового Нянь Ю, он тянется к нему, он непреодолимо хочет его, но он не верит ему. Очень хочет поверить, но не может. Весь жизненный опыт Гао Гуаньсюя, а также все тайны этого парня не говорят в пользу доверия. Хочется поверить в сказку, и он очень боится столкнуться с очередной неприглядной реальностью.

-Как бы я хотел, чтобы это была правда, - шепчет Гао в ответ в его губы.

-Это правда, - отвечает малыш и подползает к нему ближе, обнимает его за плечи, - Только Гао.

От звука собственного имени в устах этого мальчика, Гао стонет и сжимает тому ягодицы, боясь задеть спину омеги:

-Малыш, какой же ты…

-Какое у тебя собственное имя? - спрашивает омега, выцеловывая его подбородок. Его течка разгоралась на глазах: он становился более жарким, распущенным, смелым, проявлял инициативу охотнее.

-Гао, Гуаньсюй Гао, - поясняет альфа, подбираясь пальцами к его уже влажной дырочке и разминая ее.

-Гуаньсюй, - шепчет омега ему на ухо, и у того мурашки удовольствия бегут по всему телу, - Сюй-эр, А-Гуань…

Гао рычит и валит его под себя, мигом переворачивая с незажившей спины на живот. Тот лишь хихикает и выпячивает попку, к которой Гуаньсюй припадает губами, закатывая глаза от удовольствия. Недаром говорят, что сладкая омежья смазка - лучше любого десерта: он вылизывает задний проход омеге, разминая в руках собственный член, мальчик стонет и лишь выгибается сильнее, подставляясь. Гуаньсюй видит, что отверстие призывно раскрыто, не говоря уже о том, что щедро смазано природным секретом молодого парня, но все равно альфа боится, что без растяжки они не смогут обойтись

-Она все равно очень узкая, - говорит омеге Гао, проникая в него тремя пальцами сразу, а другой рукой нашаривая в прикроватной тумбочке пачку с презервативами, - Боюсь, все равно придется немного подождать…

-Да выеби ты меня уже наконец! - требует омега резко, насаживаясь на пальцы.

-Малыш?… - пораженно застывает альфа, который меньше всего ожидал, что мальчик так разойдется, а еще, что он вообще знает такие слова.

-Я мечтал об этом четыре года, с самой первой течки! - признается он, - Просто сделай уже это!

Гао перестает медлить и быстро натягивает на себя резинку, а затем одним литым движением входит в парня до основания. Тот взвизгивает, волна болезненного удовольствия проходится по его позвоночнику, юноша замирает, а потом выдыхает сладко-тягуче:

-Охуенно!

Сзади Гао просто в шоке от всех этих перемен его милого невинного мальчика. Но ему нравится, он чувствует, как узкая гуттаперчевая попка обжимает его со всех сторон, крови тоже нет, поэтому Гуаньсюй перехватывает его рукой под поясницу и предупреждает:

-Ладно, тогда приготовься, дядя Гао сегодня не будет осторожничать. Дядя Гао покажет все, на что он способен.

И Гао показал. А омега кайфовал, принимал его полностью, насаживался сам, двигался, пусть и неумело, но интуитивно-правильно. Гуаньсюй показывал ему позы и учил его по ходу, они могли неистово трахаться, а потом долго целоваться, а потом шли на второй заход - и после этого тщательно вылизывали друг друга.

Гуаньсюй балдел от своего любовника: тот был свободным, раскрепощенным, как на сцене, периодически из него вырывались ругательства, которые смешили Гао, да тот и сам хихикал над собой, но лишь подавался вперед навстречу его члену, языку или пальцам.

Они занимались сексом весь день, забывая про еду и питье. Они не могли надолго оторваться друг от друга. У Гао вставал с такой скоростью, словно ему снова шестнадцать. Его возбуждало в Нянь Ю все, а тот был жадным до ласк, крепким, выносливым, маленьким страстным метисом, в котором в такие моменты очень чувствовалась испанская кровь.

-Скажи мне что-нибудь по-испански, - просил Гао иногда, когда был в нем, и тот обхватывал его тонкими ножками плотнее, прижимаясь к уху альфы и вышептывая гортанное:

-Amo tanto tu polla! (1) Quiero hacerte el amor continuamente. (2) Fóllame más fuerte, quiero correrme de tu polla. (3)

-Черт, малыш… - рычал Гао, который немного понимал язык, - Ты меня с ума сводишь.

Так прошел первый день и незаметно начался второй. Нянь Ю пришел к нему во вторник вечером, в среду они начали секс-марафон, и у Гао полетела даже его удаленная работа. Он просто взял себе выходные, к недовольству Сяо, но ему хотелось иметь возможность трахать своего мальчика долго и непрерывно, чтобы никто не мешал.

В перерывах между сексуальными раундами, они могли разговаривать о чем угодно, а иногда - просто молчать вместе. Для Гао молчать с кем-то и получать от этого удовольствие - было ощущением совершенно новым.

-Никак не могу разгадать твой запах, - говорил Гуаньсюй, утыкаясь омеге в пупок, - Горячее тесто? Ваниль? Выпечка?

Малыш только стеснительно хихикал, уворачиваясь от щекотки из-за его щетины на подбородке.

-Нет, я понял, - сказал он наконец, - Ты пахнешь пирожками!

-Чтоо? - капризно возмутился тот, - Фу, это совсем не сексуально!

-Замолчи, глупенький, это очень сексуально, - отрезал альфа, принюхиваясь, - Да, определенно: пирожок со сладкой начинкой. Теперь я это чувствую точно.

Малыш хихикает, а Гао кусает его за худые бочка и впалый животик:

-Ммм, вкусный Пирожочек, сейчас я кого-то съем!

Они шутливо борются друг с другом, омега, конечно же, проигрывает, Гао забирает его в свои объятия, и они отдыхают от борьбы, уравновешивая дыхание.

-Гао? - вдруг тихо спросил мальчик, - А что будет, когда течка закончится?

Альфа поднял на него глаза: тот смотрел немного грустно, напряженно, и мужчина понимал его беспокойство. В его подсознании, где-то за сексом и чувственным удовольствием, в нем также жил страх того, что все это не навсегда. И дело было даже не в Нянь Ю, а прежде всего - в нем самом. Он боялся, он очень боялся, что с мальчиком будет так же, как с другими омегами до него: после окончания течки, когда страсти улягутся, а физика будет удовлетворена, он вдруг почувствует, что юноша не так уж сильно и нравится ему. Что им руководили охотничьи инстинкты, что он уже взял все, что хотел, что молоденький метис ему больше не интересен, наскучил. Он боялся этого до невозможности. И мальчик чувствовал его неуверенность, страх, может быть, поэтому и не приходил к нему так долго, отталкивал, избегал. Омега тоже не уверен, он боится, что его вышвырнут как использованную игрушку, поэтому и задает такие вопросы. Гао не может показать слабость, он ведет себя как руководитель и отвечает как уверенный альфа: