Омега сначала кряхтел от тяжести, потом, кажется, попривык, перестал болезненно постанывать, затих, с любопытством прислушиваясь к себе. Гао двигался все еще плавно, но уже более ритмично, он и сам весь вспотел от напряжения. Дрожь в теле юноши улеглась, он подрасслабился, кажется, то, что с ним происходило - стало терпимым, хотя и не приносило ему особой радости.
-Поласкай себя, - подсказал ему альфа, и омега потянулся к своему члену ручкой, принялся гладить ствол, а, когда маленький член снова встал, Гао уже поднажал и стал сношать малыша более интенсивно. Омега снова начал постанывать, его маленький рот был раскрыт, он раскинул уставшие ноги по разные стороны и расслабился окончательно, принимая Гао в себя полностью. Его маленькая, сладкая горячая узкая задница смогла принять весь внушительный член, и Гуаньсюй смотрел на это как на чудо какое-то. Ему казалось, что он сейчас проткнет парню живот. А тому начинало нравиться, он быстро дрочил себе и даже немного подмахивал, а потом вдруг резко выгнулся и кончил на свои живот и грудь.
Малыш - кончил - с его - членом - в своей - попке.
У Гао Гауньсюя снесло крышу: он схватил омегу в охапку и заставил сесть на себя, поддерживая его под ягодички. Тот расслабленно заохал, а Гао прижимал это узкое тельце к груди, насаживая паренька сверху, вылизывал ему шею, засовывал язык в рот омеги, чувствуя, как от трения груди о грудь по нему размазывается сперма юноши. Нянь Ю держался за него своими ручками и принимал его член в себя, обсасывал его язык, подставлял шею и, наконец, Гао не выдержал и кончил в презерватив, даже не выходя из юноши. Он и сам стонал не тише омеги, но тот вдруг дернулся и заголосил от страха, когда узел стал набухать и распирать и без того растянутый и истерзанный проход:
-Что это? Что происходит?!
-Это узел, малыш, тише, успокойся, - Гао все еще крепко прижимал его к себе, выравнивая дыхание, - Узнаешь все до конца. Вот так это бывает. Ничего страшного. Ты потом привыкнешь.
Они сидели сцепленные и потихоньку успокаивались. Гао хотел положить малыша на кровать, но тогда ему самому пришлось бы лечь сверху, а он боялся раздавить его своим весом. В этом парне было килограммов пятьдесят, не больше, когда сам Гао весил за девяносто. Так они и сидели, обнявшись и сцепившись друг с другом. Гуаньсюй поглаживал его по спине, а того, кажется, клонило в сон.
-Как только узел спадет, живо мыться, - сказал он парню, и тот полусонно утвердительно промычал, - Я вообще удивлен, что ты все-таки смог принять меня, и даже крови не было, все прошло намного лучше, чем я думал.
-Просто я - гуттаперчевый мальчик, - оживился Нянь Ю и посмотрел в его глаза весело, - У меня мышцы эластичные от природы, я очень гибкий. И тут помогло.
Гуаньсюй заинтересовано вскинул брови:
-Гибкий, говоришь? Что насчет продольного шпагата?
-Пфф, легко, - засмеялся он, снова показав свои ямочки.
Хоть альфа только что кончил, он почувствовал, что снова хочет этого омегу. Какая же сладкая конфетка ему досталась этой ночью, за такого действительно не жалко и миллион отдать.
Узел спал, и Гуаньсюй осторожно снял парня со своего члена. Действительно, никакой крови, просто растраханная красная воспаленная дырочка, но это пройдет.
-Пойдем в душ, - Гао потянул парня за собой, но у того сразу закружилась голова, стоило ему встать с кровати. Мужчина вспомнил, что парнишка ничего не ел с самого утра, как и он сам, кстати. Но, странным образом, он был не голоден, однако омегу надо было покормить. Он отправил сообщение прислуге, чтобы подали ужин в спальню, а потом подхватил юного любовника на руки и отнес в ванную.
Он умел быть обходительным, ласковым, почти идеальным - наравне со своим равнодушием, грубостью и пошлостью. Все это как-то уживалось в нем в равных пропорциях, поэтому в Гао легко влюблялись, поэтому в нем так же легко и разочаровывались.
Он влез в ванную вместе с омегой, усадив мальчишку между своих ног, купал его и мыл, как своего питомца, как занятную игрушку, дорогую и интересную.
Потом им принесли обед - они оба набросились на еду и чуть не подрались за последний шашлычок из жареных осьминогов. Нянь Ю вел себя раскованно и естественно, и Гао наслаждался этим.
Обычно омеги очень фальшивили рядом с ним, пытались угодить, запомниться, заинтересовать. У каждой был свой метод: кто-то лез в душу, притворяясь, что им на самом деле есть до него дело, кто-то пытался впечатлить трюками в постели, кто-то - необычным поведением. Нянь Ю был собой, Гао вообще не чувствовал от него никакой фальши, и он был прикольный: веселый, улыбчивый, непосредственный, наивный еще, а в чем-то какой-то мудрый не по годам. Они поели, а потом разговаривали о всякой чепухе - про детство, про какие-то мистические истории из жизни, про планеты, а еще про динозавров. Рядом с ним Гао почувствовал себя ребенком в детском лагере - и ни разу за тот вечер не вспомнил Сяо Чжаня.
Гао незаметно для самого себя уснул, уткнувшись в омегу, которого он подобрал под себя, обняв, как плюшевого медвежонка в детстве. Ему было уютно и хорошо.
Среди ночи он проснулся от омежьего запаха, а еще высохшие кучеряшки того щекотали альфе лицо. Гуаньсюй смотрел на спящий комочек с поджатыми коленками в своих руках, и альфе снова его страшно захотелось. Омега был сонный и пах одуряюще-хорошо, каким-то уютным теплом, горячим тестом, что ли? Казалось, этот запах совсем ему не подходил, но альфа млел и целовал парня в живот, немного покусывая его, вылизывал ему соски, наблюдая, как юноша потягивается и нехотя вырывается из сна, принимая новые ласки со стеснительной улыбкой.
-Малыш, ты такой сладкий, - пророкотал он, - Твое тело на вкус как сахарная пудра.
Гао схватил мальчика за лодыжки и осторожно развел их в стороны руками, проверяя, действительно ли он так гибок, как говорил. Он не чувствовал никакого сопротивления мышц, и парень смотрел на него хитро и испытующе.
-С ума сойти… - выдохнул альфа, когда разложил юного омегу в горизонтальный шпагат. Он провел рукой по его ноге к паху и коснулся пальцами стянувшейся дырочки. Тот дернулся и зашипел:
-У меня все еще болит там…
Гао знал, что мальца лучше бы не трогать еще, во всяком случае - сейчас, поэтому положил его ручки на свой полувозбужденный член:
-Тогда поласкай меня так. И язычком.
Смотреть на то, как ладошки малыша двигаются на его члене, как тот высовывает маленький язык и старается лизать головку и вести по стволу - было отдельное удовольствие.
Альфа чувствует себя гигантом, а еще - немного педофилом.
-Тебе точно восемнадцать? - вдруг с недоверием спрашивает он, а юноша улыбается:
-Как бы иначе я мог подрабатывать в гольф-клубе?
В этом была логика, и Гао успокаивается, позволяя малышу делать свое дело. Тот даже и не пытается взять в рот, у парнишки слишком мало опыта и слишком узкая челюсть. Но его миниатюрность, неопытность, а также горячее старание, с которым он обрабатывает член, лишивший его невинности - делают свое дело, и альфа кончает куда-то в сторону.
Парнишка смотрит на обилие спермы и спускающийся узел как на чудеса, осторожно трогает его руками, а альфа смеется, позволяя себя исследовать. Потом утягивает омегу на себя, и они снова засыпают.
Второе пробуждение короткое и мутное, Гао путает его со сном, не понимая, что все происходит наяву. Он видит Нянь Ю, тот уже полностью одет, склоняется над ним и осторожно целует его в щеку, щекоча кучеряшками. А когда замечает, что Гао открыл глаза, улыбается ему (ну что за ямочки!) и шепчет:
-Спасибо!
Гао не знает, за что спасибо, но ему приятно. Он тоже улыбается и засыпает вновь.
Третье пробуждение было окончательным. Он вскочил вдруг резко, как от кошмара, а подсознание сигнализировало: “Что-то не так!”
Гуаньсюй огляделся, еще ничего не понимая, и только через мгновение до него дошло: он один, Нянь Ю нет. И одежды его, так аккуратно сложенной вчера на стуле - тоже нет. Он тянется к прикроватным часам: 9:30. И вот тут его пронзает сильнейшее возмущение.
