— Я видела его, — это такой тихий шепот, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать её. — Он купил пива. Я проследила за ним до его дома.

Я хмурюсь, не совсем понимая её.

— За кем ты следила, милая?

— Джон Браун, — слеза скатывается из её глаз и стекает по щеке. — Человек, который сделал это со мной.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь придумать правильные слова, но ничего не получается.

— Почему ты следила за ним? — спрашиваю я вместо этого.

— Он должен заплатить за то, что сделал со мной. Он не заплатил.

Она снова качает головой с таким несчастным видом, что у меня разрывается сердце.

— Что значит «не заплатил»? — терпеливо спрашиваю я, желая, чтобы она продолжала говорить.

— Его брат — крупная шишка, инвестор в нашем городе. Ему всё сошло с рук: лишь лишение водительских прав на время и несколько часов общественных работ. Он ушёл от ответственности, потому что я не имела значения.

Её сотрясают рыдания, и я быстро сжимаю её в объятиях. Я притягиваю Оливию к себе и крепко прижимаю к груди, пока она плачет о несправедливости по отношению к ней.

Я прижимаюсь поцелуем к её волосам и шепчу:

— Ты важна, Оливия. Ты важна.

Моё тело напрягается, когда она на дюйм становится ещё ближе ко мне, почти забираясь ко мне на колени. Её руки обвиваются вокруг моей талии, и она прижимается ко мне, как будто я — единственное, что удерживает её от того, чтобы не погрязнуть в своём отчаянии.

— Только для тебя, — шепчет она мне в грудь, а потом вдруг её плечи начинают трястись от смеха. Я уже готов думать, что она теряет самообладание, когда она отстраняется и говорит: — Ты знаешь, что ты облажался, когда твой самый большой страх становится твоей единственной надеждой.

Она смеётся всё громче, пока слёзы снова не захлёстывают её.

Я терпеливо жду, когда она успокоится, прежде чем я говорю:

— Прости, я напугал тебя в тот день.

Её глаза снова встречаются с моими, и она начинает качать головой.

— Нет, позволь мне это сделать.

Я провожу рукой по её покрытой шрамами щеке.

— Кто-то должен извиниться перед тобой, Оливия. Ты этого заслуживаешь. Прости, что напугал тебя так сильно, что ты выбежала на улицу. Если бы меня там не было, ты могла бы заметить приближающуюся машину. Всё могло бы быть по-другому. Я сожалею о той роли, которую сыграл в несчастном случае, произошедшем с тобой.

Девушка отстраняется от меня, и на её лице появляется обиженное выражение.

— Так вот почему ты проводишь со мной время? Ты чувствуешь себя виноватым?

Я опускаю глаза и поднимаюсь на ноги. Я помогаю ей подняться и отступаю на шаг.

— Сначала да, — честно отвечаю я.

Она кивает и нервно вытирает руки о живот.

— Тебе не нужно, — говорит Оливия голосом хриплым от слёз, которые пытается сдержать. Я вижу отблеск неприятия в её глазах.

— Я не поэтому провожу время с тобой сейчас, — шепчу я, не желая, чтобы она выглядела такой подавленной.

— О…

Я не знаю, что происходит, и я честно думаю, что она так же потеряна, как и я. Но как будто между нами вспыхнуло нечто большее, чем просто дружба. Да пусть ни один из нас не проживает самый лучший момент в жизни, для того чтобы начать отношения, но опять же, если между нами и должно произойти что-то подобное, то я определённо не собираюсь говорить этому «нет».

— Итак, я так понимаю, ты не купила бифштексы? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.

Она качает головой и вздыхает:

— Я оставила всё в магазине.

— Давай заберём? Я возьму тебя с собой.

Оливия смотрит на часы, потом снова на меня.

— Уже поздно. Ты не можешь возить меня по городу посреди ночи.

В уголках моего рта появляется улыбка.

— Уверен, что могу. Пойдём.

Я беру её за руку и тяну за собой, прежде чем она успевает возразить.

Глава 13

Оливия

Мейсон держит меня за руку всю дорогу от дома, пока мы не подходим к его грузовику. Он открывает передо мной дверь и ждёт, когда я сяду внутрь.

Никогда за миллион лет я не надеялась подружиться с этим человеком. Болезненная улыбка искажает мои губы, и я быстро подавляю её. До сих пор больно улыбаться. Доктор сказал, что со временем всё пройдет, как только мышцы и кожа заживут.

Мейсон садится в машину, и мы молчим, пока он едет в «Walmart». Время от времени я поглядываю на него, гадая, что происходит между нами. За последние несколько недель этот человек стал мне дорог. Он молчалив и говорит только тогда, когда хочет сказать что-то стоящее. Он не говорит пустых комплиментов.

Это правда, когда говорят — действия говорят громче, чем слова.

Я не солгала, когда сказала ему, что мой самый большой страх теперь моя единственная надежда. Если бы Мейсон не ворвался в мою жизнь, одному Богу известно, что стало бы со мной.

Раньше я любила других людей и боялась Мэйсона, но теперь, я боюсь этих людей, а Мэйсона я… мои мысли резко останавливаются, как только он находит место для парковки.

Я чувствую себя неловко, когда выхожу из машины и убеждаюсь, что мои волосы закрывают шрамы.

Тишина продолжается, пока мы покупаем всё необходимое для трапезы. Когда мы подходим к кассе, я удостоверяюсь, что стою перед Мейсоном, чтобы расплатиться. Когда кассир заканчивает, Мейсон лезет в карман.

— Нет, не надо. Теперь моя очередь, — говорю я и быстро протягиваю ей свою кредитную карточку.

Поездка домой проходит так же тихо. Я прекрасно понимаю каждое его движение, и с каждой минутой, проходящей между нами, его движения все более интенсивны.

Когда мы, наконец, возвращаемся домой, мой желудок трепещет от переполняющих эмоций. Это хороший признак нервозности, и я радуюсь ему. Давненько я не испытывала никаких положительных эмоций.

Может быть, у меня и шрамы, которые только сейчас начинают заживать, и внешне я могу казаться не в форме, но я всё ещё остаюсь женщиной. Сейчас я женщина, которая очень хорошо чувствует мужчину рядом с собой.

Он помогает мне отнести сумки на кухню, и когда всё разложено по местам, я медленно поворачиваюсь к нему лицом. Мы никогда раньше не прощались. Обычно он просто уходит, но не сегодня.

Мои глаза путешествуют по его широкой груди, и я вспоминаю, как приятно было чувствовать себя прижатой к ней, когда его сильные руки крепко обнимали меня.

Когда мои глаза встречаются с глазами Мейсона, я чувствую искру, и это заставляет мой желудок снова трепетать.

Он поднимает руку, и когда его пальцы касаются моей покрытой шрамами кожи, я не могу не закрыть глаза в блаженстве. Я не знаю, что делает его таким особенным. Почему я прячусь от мира, но позволяю этому человеку касаться самой отвратительной части меня?

Я слышу, как мужчина двигается, а затем чувствую, как сильные волны исходят от его тела и врезаются в моё. Его рука скользит мне за голову, а потом я чувствую шепот его дыхания на своей коже, и это заставляет моё собственное дыхание прерываться. Он прижимается губами к моей коже и задерживает их там на четыре вдоха.

Четыре вдоха и поцелуй — вот и всё, что требуется этому мужчине, чтобы запасть так глубоко в моё сердце, что каждый его удар начинается и заканчивается вместе с его.

Глава 14

Мейсон

Это был очень длинный день, и мне пришлось сдержаться, чтобы не пойти сегодня утром к Оливии.

Она постоянно у меня на уме. Её глаза, её кожа, её волосы, её крошечная рука, которая так идеально вписывается в мою.

Чёрт, всё становится только хуже. Вчера это напоминало лишь проблеск, но сейчас оно превратилось в полномасштабное желание и притяжение.

Я открываю её дверь и позволяю ей распахнуться. Мои глаза мгновенно находят девушку, она стоит на кухне, одетая в одно из тех коротких платьев, которые она так любит, и босиком. Чёрт, какая же она красивая.