Я ползу на четвереньках по матрасу, чувствуя бесконечный голод по удовольствию, которое, как я знаю, может подарить мне только он.

Его рука ласкает горячую дорожку над моей попкой, а затем его пальцы касаются моего клитора. Я хочу, чтобы Мейсон уже сорвал с меня трусики.

— Я хочу услышать это от тебя, милая. Скажи, что ты моя, — требует мужчина. Он начинает тереть мой клитор прямо через ткань, срывая с моих губ умоляющий стон.

Я прижимаюсь задницей к его руке, и когда я чувствую твёрдый кончик его члена, я бесстыдно начинаю тереться о него.

— Я твоя, — шепчу я с желанием.

Он отодвигает трусики в сторону, а затем просовывает палец внутрь меня. Он начинает тереть мой клитор большим пальцем, в то время как ещё один палец трахает меня сзади, и, так или иначе, это самая горячая вещь, которую мы когда-либо делали.

Это так эротично, чувствовать, как его твёрдый член скользит по моей заднице, в то время как его пальцы творят волшебство. Я отбрасываю все свои запреты и начинаю биться спиной о его руку.

— Чёрт возьми, да, милая, — рычит он, двигаясь ещё быстрее, пока я не оказываюсь в облаке удовольствия.

Оргазм бьёт сильно, и это заставляет мои колени дрожать. Но я жадная и хочу большего. Я всегда буду хотеть большего от Мейсона.

Я просовываю руку в трусики, зная, что сейчас сведу его с ума.

Глава 20

Мейсон

Я тянусь к женскому запястью, а затем следую за её рукой в трусики. Чёрт, это так горячо. Ощущение того, как она прикасается к себе, — это самое большое возбуждение на свете.

Я прижимаю свою руку к её, которая прижата к её киске, а затем толкаю палец Оливии вместе со своим. Я склоняюсь над ней, упираясь коленом в кровать. Чувствовать её жар вместе с тем, как она ласкает себя, — это почти слишком.

— Ты чертовски горячая штучка. Держи руку там, — приказываю я, вытаскивая палец.

Я надеваю презерватив и подношу свой член к её входу.

— Я хочу трахнуть тебя, пока ты ласкаешь себя, — говорю я, а затем толкаюсь в неё, и это самая эротичная вещь, которую я когда-либо чувствовал.

Как только мой член погружается глубоко в её киску, я обнимаю эту женщину и вновь накрываю её руку своей. Я толкаю свой палец внутрь Оливии и почти кончаю, чувствуя, как наши пальцы и мой член растягивают её киску.

— Чувствуешь это, милая? — мой голос хриплый, когда я держу наши пальцы внутри неё. Я слегка отодвигаюсь назад и чувствую, как мой член движется внутри неё, заставляя мои яйца напрячься.

— Трахни себя пальцем с моим членом в тебе, — приказываю я, отводя свою руку немного назад, так чтобы просто накрыть её руку. Я толкаюсь обратно в Оливию, и женский палец делает её киску намного плотнее.

— Мейсон, — стонет она моё имя. — Чёрт, я сейчас кончу.

Я сильно давлю на её руку, когда толкаюсь в неё, заставляя Оливию тереть клитор, пока она сама себя трогает. Её бёдра начинают двигаться, когда девушка трётся о меня задницей, и я чувствую, как её пальцы касаются моих яиц.

Я смотрю, как Оливия выгибает спину, а затем начинает медленно и ритмично двигать бёдрами, чтобы оседлать мой член.

Это совсем другое дело. На этот раз спешить некуда. Она держит медленный темп, всё ещё двигая пальцами внутри себя.

— Ах… — звук наполнен сексом и похотью, а затем она начинает стонать громче. — Ах, Мейсон, трахни меня жёстко, — умоляет она, когда её тело напрягается.

Я выхожу из неё и переворачиваю её на спину, прежде чем вновь вонзить в неё свой член. Женская спина выгибается над кроватью, и Оливия прижимается грудью к моей груди.

— Позволь своей киске высосать меня досуха, милая, — хриплю я между вдохами, продолжая врезаться в неё. Девушка продолжает напрягаться подо мной, и тогда я чувствую, как её киска сжимается вокруг моего члена, глубоко всасывая меня в себя, и это заставляет меня кончить с громким рёвом.

Оливия притягивает меня к себе и шепчет:

— Я хочу почувствовать весь твой вес на себе.

Я так люблю эту женщину. Я люблю её силу. Я люблю её тело. Я люблю её киску и то, как она занимается со мной любовью. Она мне подходит во всех отношениях. Ни за что на свете я её не отпущу.

Я приподнимаюсь, наклоняюсь над ней и целую её в губы.

— Я люблю тебя, Оливия. Ты единственная, кто может пролить свет сквозь тьму, живущую внутри меня.

Эпилог

Оливия

Два года спустя…

Они только что сняли повязки после последней операции, и первое, что я делаю, это улыбаюсь, глядя на любовь, которая сияет в глазах Мейсона — и это не больно. Впервые после аварии улыбка не причиняет боли.

Я вскакиваю со стула и обнимаю Мейсона за шею, пока смех пузырится где-то у меня в горле. Сначала я смеюсь, потому что я так счастлива, но вскоре это превращается в слёзы благодарности.

Я так благодарна Мейсону, потому что были дни, когда ему приходилось тащить меня через операции и боль. Он помогал мне оставаться в здравом уме.

Теперь я плачу, потому что могу смеяться. Я плачу, потому что шрамы превратились в тонкие белые линии, и, если я правильно наложу макияж, вы их даже не увидите.

Я плачу, потому что теперь боюсь Мейсона совсем по другой причине, чем в самом начале. Я боюсь потерять его, потому что он стал прочным фундаментом, на котором я построила свою жизнь.

Я так люблю Мейсона Кроу, что без него просто перестала бы существовать.

Эпилог

Мейсон

Десять лет спустя…

Я смотрю, как Оливия втирает крем в кожу на своём животе, в котором рос мой ребёнок, и чувствую себя счастливым.

Прошли годы, прежде чем я перестал оглядываться через плечо, боясь, что моё прошлое найдёт меня и вырвет Оливию из моей жизни.

Прошли годы, прежде чем страх в глазах Оливии утих, и она, наконец, осознала свою собственную силу и то, что в этой жизни есть нечто большее, чем просто я. Теперь у нас есть дети. Она моя жена, мать наших детей, но прежде всего она Оливия Кроу — мой ангел-хранитель.

Конец