– Могу я предложить свою помощь?

– Благодарю, я в полном порядке.

Они уселись по разные стороны стола-полки. Девушка прикоснулась к кнопке, и крупный фрагмент стены рядом с ними отъехал вверх, открывая окно и за ним великолепный вид. По изрезанному горному склону, через каньон, маршировали высокие сосны. Вверху по каньону, правее ярдах в восьмистах, водопад вывешивал дымку, трепещущую на легком ветру. Затем Перри взглянул вниз – под окном ничего не было. Головокружение вцепилось в него, и он будто снова завис на ограждении, глядя на пляж поверх капота своего автомобиля. Он снова услышал собственный крик. Ее руки уже обвивали его, успокаивая. Он собрался с духом.

– Все в порядке, – пробормотал он, – но прошу, закройте ставни.

Она не стала спорить и ничего не ответила, но сразу закрыла ставни.

– Теперь можете поесть?

– Да, думаю, что могу.

– Тогда ешьте, а потом поговорим.

Они ели молча. Перри с интересом изучал свою пищу. Прозрачный суп, какое-то желе с мясным ароматом, стакан молока, легкие булочки с несоленым маслом, несколько видов фруктов – сладкие апельсины размером с грейпфрут и с кожурой, как у мандарина, какие-то незнакомые ему желтые фрукты и бананы в черных веснушках. Посуда – легкая, словно бумага, – была покрыта твердой блестящей глазурью. Вилки и ложки из того же материала. Наконец он одолел последний фрукт и собрал крошки последней булочки. Девушка закончила есть раньше и наблюдала за ним, опершись на локти.

– Вам получше?

– На порядок.

Она переставила посуду на поднос, подошла к камину, сбросила все в огонь, после чего вернула поднос в стойку среди блестящих приборов (Деметра послушно скользнула в сторону, открывая их).

Возвратившись, девушка задвинула полку-стол и протянула Перри тонкую белую трубочку:

– Курите?

– Спасибо.

Сигарета длиной дюйма в четыре походила на какое-то русское варварство. Ароматизированная, решил Перри. Он затянулся сначала осторожно, затем глубоко, заполняя легкие дымом. Настоящий виргинский табак. Единственное в этом доме, что казалось абсолютно домашним и нормальным. Она тоже глубоко затянулась и затем заговорила:

– Что ж, кто вы такой и как попали на этот склон? А прежде всего, как вас зовут?

– Перри. А вас?

– Перри? Красивое имя. Я Диана.

– Диана? Можно было догадаться. Идеально подходит.

– Для Дианы я немного округлая, – она похлопала себя по бедру, – но рада, что оно вам нравится. Так как же вы заблудились во вчерашней метели без подходящей случаю одежды и без еды?

– Я не знаю.

– Вы не знаете?

– Нет. Понимаете, как получилось: я ехал по серпантину и встречная машина попыталась обогнать грузовик на подъеме. Я отрулил в сторону, чтобы не столкнуться с ней, и мое правое переднее колесо запрыгнуло на отбойник, так что мы с машиной его перелетели, и последнее, что я помню, – как, падая, смотрел на пляж. И затем проснулся уже в метели.

– Это все, что вы помните?

– Да, ну и как вы мне помогли потом, разумеется. Только я думал, что вы – та самая девушка в зеленом купальнике.

– Девушка в чем?

– В зеленом купальном костюме.

– О. – Она на секунду задумалась. – Как вы сказали, почему так вышло, что вы перелетели через отбойник?

– Думаю, что случился прокол при ударе об ограждение.

– Что такое прокол?

Он посмотрел на нее:

– Я имею в виду, лопнула шина при ударе об ограждение.

– Но почему она лопнула?

– Слушайте, вы, вообще-то, водите машину?

– Ну нет.

– Что ж, если наполненная воздухом резиновая покрышка соприкасается с острым предметом на достаточно высокой скорости, она с большой вероятностью лопнет – из-за прокола. В этом случае может произойти все, что угодно. В моем случае – перелет через ограждение.

Девушка выглядела напуганной, ее глаза расширились. Перри добавил:

– Не переживайте так сильно. Я не пострадал.

– Перри, когда это произошло?

– Произошло? Ну как же, вчера… Нет, возможно…

– Нет, Перри, дату, назовите дату!

– Двенадцатое июля. И кстати, в связи с этим у меня вопрос, тут часто идет снег в июле?

– Какого года, Перри?

– Какого года? Этого, разумеется!

– Какого года, Перри, назовите число.

– А вы разве не знаете? Одна тысяча девятьсот тридцать девятый.

– Одна тысяча девятьсот тридцать девятый, – медленно повторила Диана.

– Тысяча девятьсот тридцать девятый. Какого черта? Что не так?

Она вскочила и стала нервно ходить взад и вперед по комнате, затем остановилась и посмотрела на него:

– Перри, приготовьтесь к потрясению.

– Хорошо, говорите.

– Перри, вы сказали, что вчера было двенадцатое июля тысяча девятьсот тридцать девятого года.

– Да.

– Что ж, сегодня седьмое января две тысячи восемьдесят шестого.

Какое-то время Перри сидел не шевелясь.

– Повторите-ка.

– Сегодня седьмое января две тысячи восемьдесят шестого.

– Январь, седьмое, две тысячи восемьдесят шестого. Невозможно, я сплю и очень скоро проснусь. – Он поднял взгляд на девушку. – Значит, вы все-таки не настоящая. Просто сон. Просто сон. – Перри обхватил голову руками и уставился в пол.

Его вернуло к действительности прикосновение к руке.

– Посмотрите на меня, Перри. Возьмите меня за руку. – Она взяла его за руку и сжала ее. – Вот. Я настоящая? Перри, вы должны смириться с этим. Не знаю, кто вы и что за странная вещь с вами произошла, но вы здесь, в моем доме, в январе две тысячи восемьдесят шестого года. И все будет хорошо. – Диана взяла его рукой за подбородок и повернула его лицо к себе. – Все будет хорошо, обещаю.

Он смотрел на нее испуганным взглядом человека, который боится, что сходит с ума.

– А теперь успокойтесь и расскажите, почему вы думаете, что вчера были в тысяча девятьсот тридцать девятом году?

– Да потому, говорю вам, что был там! И это был именно тысяча девятьсот тридцать девятый, потому что так было, – и никак иначе!

– Хм, нет, так мы не продвинемся. Расскажите мне о себе. Ваше полное имя, где вы живете, где родились, чем занимаетесь и так далее.

– Что ж, меня зовут Перри Вэнс Нельсон. Родился в Жираре, штат Канзас, в тысяча девятьсот четырнадцатом. Я инженер-баллистик и пилот. Понимаете, я флотский офицер. И до сегодняшнего дня нес службу в Коронадо, что в Калифорнии. Вчера – или когда там это было – я ехал из Лос-Анджелеса в Сан-Диего, возвращаясь из увольнения, и вот этот парень на зеленом седане меня выдавливает, и я разбиваюсь на пляже.

Диана курила и обдумывала его слова.

– С этим вроде ясно. За исключением, разумеется, того, что вам, выходит, сто семьдесят два года, и это не объясняет, как вы сюда попали. Перри, вы не выглядите настолько старым.

– Что ж, и каков ответ?

– Не знаю. Вам приходилось слышать о шизофрении, Перри?

– Шизофрения? Расщепление личности. – Он взвесил идею и взорвался: – Ерунда! Если я и безумен, то только в этом сне. Говорю вам, я – Перри Нельсон. Я ничего не знаю о две тысячи восемьдесят шестом, а о тысяча девятьсот тридцать девятом я знаю все.

– А вот тут у меня зацепка. Я бы хотела задать вам несколько вопросов. Кто был президентом в тысяча девятьсот тридцать девятом?

– Франклин Рузвельт.

– Сколько штатов в конфедерации?

– Сорок восемь.

– Сколько сроков занимал пост Ла Гуардиа?

– Сколько? У него как раз был второй срок.

– Но вы только что сказали мне, что президентом был Рузвельт.

– Верно. Все верно. Рузвельт был президентом. Ла Гуардиа – мэром Нью-Йорка.

– О!

– Почему это вы спросили? Ла Гуардиа что, стал президентом?

– Да. На два срока. Самые популярные актеры телевидения в тысяча девятьсот тридцать девятом?

– Да не было таких. Телевидение еще не было распространено. Послушайте, вы вот допрашиваете меня о тридцать девятом, а мне-то откуда знать, что это действительно две тысячи восемьдесят шестой?