– Ну не, это уже потом было…
– Когда было?
– Когда война была…
Не отступаю:
– А когда война была?
Женщина хмурится:
– Да… через пару лет…
Стараюсь говорить как можно спокойнее:
– Женщина, вы хоть сами понимаете, что сейчас говорите? Вот вы говорите, что через пару лет война будет, и он к вам на хутор придет, и убьет вас, вы хоть думаете, как это все может быть, вы что, будущее видите?
– Ну… получается… видим…
Не отступаю:
– Ну откуда вы это можете знать, вы сами-то подумайте? Приснилось вам что-то, привиделось, напугались чего-то… вы же живые ходите, как вы можете быть убитые?
Муж и жена успокаиваются, как-то удивительно быстро успокаиваются, начинают наперебой рассказывать, а мы там пляж нашли, там пальмы, там море, там здорово так, а пойдемте все туда, а там еще машина на берегу стоит непонятно чья…
– …а ведь вы им наврали… – говорит врач.
Я даже не вздрагиваю. Я уже догадывался, что он скажет это рано или поздно.
– Вы им наврали… это вы их убили… то есть, не вы – вы, а тот вы…
Киваю.
– Убил.
Называю год.
Врач еще раз придирчиво оглядывает мои протезы, недовольно качает головой, так и не понимаю, что это значит, получились, не получились – добавляет:
– Полвека назад, значит…
Меня передергивает.
– Ну что вы, всего тридцать лет прошло, а вы мне про полвека…
– Какие тридцать лет, сейчас же…
Он называет год. Я не верю, я не согласен, сейчас на двадцать лет раньше, хотя… хотя как я могу спорить…
– Встаньте… попробуйте…
Встаю. Пробую.
– Ч-чер-р-рт, б-больно…
– Будет больно. Надо терпеть… давайте… еще шаг… еще…
Смотрю на врача, хочу спросить, что там дальше, там, где он живет, вернее, там, когда он живет. Что-то вертится на языке, что-то нужно придумать, ничего не придумывается, слишком много вопросов, и все не о том…
– …какую-то экспедицию на Марс собирают… – кивает врач.
– Вы…
– …да я уже понял, про что вы спросить хотите…
– Ну а… еще…
– Что еще? Котировки валют, цены на нефть? Они вам что-нибудь скажут?
Смеюсь. Уже понимаю, что – ничего.
– …а вы из какого года? – спрашивает меня человек в костюме.
Называю две даты.
– В смысле?
– Ну… вот так…
– Вы что… из двух лет сразу?
– Ну да… я и я…
– Слушайте, вы хороши бред-то нести… ъотя… стойте-стойте, этот парень, это вы…
…в молодости.
– А-а-а, то-то я смотрю, лица похожие, ну вот мне сразу так показалось… итак, значит, шесть человек, пять дат…
Не выдерживаю:
– А вы какого года?
Он называет. Вздрагиваю. Через сорок лет после того, как я стоял на конференции, докладывал…
Через сорок лет…
– А… можно спросить…
Он хмурится:
– Ну, что такое?
– А я вот компьютерами занимался…
Человек в костюме машет на меня руками:
– Ой, парень, я в этих технологиях как свинья в апельсинах, да мы там все как свиньи в апельсинах… это ты бы лучше у головорезов моих спросил…
– У голово…
– …ну, два сына у меня, чертенята… это они там как-то на тетрадаблах делают…
– На чем?
– Ой, парень… хрен пойми, это они знают… да и они тоже не знают, там вообще черт ногу сломит… Заходишь к ним в комнату, там то динозавры топают, то еще какая чертовщина, то сами черт знает во что превратятся с крыльями, с клычищами, то в зеркале не отражаются…
Спрашиваю то, что должен был спросить давным-давно:
– А это… то… что случилось…
– …а это не больше вашего знаю, – он смотрит на меня так, будто это я виноват, – так, что мы имеем вообще…
Пять дат.
…
…
…
…
…
Шесть человек
…
…
…
…
…
…
Два трупа, перерубленных пополам.
Пятнадцать отрубленных голов.
Места.
(зачеркнуто)
Куски пространства
(зачеркнуто)
Места. Все-таки места.
Кусочек поля там, где был бой.
Кусочек зала, где была конференция.
Лаборатория врача, где стеллажи с протезами.
(…что бы мы без него делали, он наш герой…)
Хутор супружеской пары.
Пляж.
Кабинет человека в костюме – он признался мне, что он известный политик, подробностей не знаю…
– …А ну, стоять!
Ору – сам не знаю, кому, бросаюсь в свалку человеческих тел, в темноте не разобрать, кто с кем сцепился, вытаскиваю из свалки кого-то, стоящего на коленях, да кого – кого-то, себя, снова нестерпимая боль в ногах, снова взвываю – в голос, падаю на самого себя, орем – оба, громко, отчаянно, ы-ы-ы-ы, пытаюсь заслонить себя от нападающих, а ну, не трогайте его, а ну, не смейте…
– …да он сам нас убивать поперся!
Крик женщины. Про сам-нас-убивать. Снова хочу заорать, что да никто вас убивать не собирается, тут же спохватываюсь, а ведь ё-моё, с пистолетом шел, и правда собирался…
Хватаю себя, волоку прочь, ору себе что-то, сам не знаю, что, тебя обманули, обманули, этот, который погнал нас всех на войну, этот, который представил всех тех, других, какими-то чудовищами, которых надо убивать. Понимаю, как много нужно рассказать самому себе, понимаю, что мы сейчас крепко поссоримся, может, даже морды друг другу набьем, вот это здорово будет смотреться, когда врач кинется к нам, прекратите немедленно, ну, еще бы, он сколько старался, нам протезы ставил, а мы…
…сцепляемся – крепко, не на жизнь, а на смерть, катимся по пустоте, по какому-то скомканному, искалеченному пространству, что-то попадает мне под локоть, что-то катящееся, твердое, хочу оттолкнуть, вовремя спохватываюсь, что вижу перед собой отрубленную голову, пытаюсь проявить хоть какие-то почести умершему, смотрю в лицо, узнаю. Пинаю отрубленную голову, раз, другой, третий, ору себе тогдашнему, вот он, кумир твой недоделанный, который тебя в эту мясорубку послал, людей убивать, вот, его обезглавили, видишь…
…мне не по себе от того, что я не могу помогать закапывать останки, и второй я тоже не могу, нам остается только стоять и смотреть, как это делают четверо остальных, женщина даже пытается украсить могилу, кладет туда простыни, цветы…
Зарываем на поле, где была война, ставим кресты, вешаем таблички с именами. Муж и жена крестятся, врач молчит, человек в костюме (какой-то политик) пытается сказать что-то вроде погребальной речи, хорошие были люди, земля им пухом, мир их праху, и все такое.
– …это не убийства, это другое что-то… – врач обгладывает куриную ножку, без своего скафандра он кажется непривычным, как будто с него сняли кожу, – вы смотрите, что я заметил, там кое-где лежит мебель, ровнехонько так пополам перерубленная, или стены будто срезаны… Тут что-то с пространством случилось, вот я вам что скажу…
Ужинаем.
Закатное солнце плещется в море.
Второй я сижу поодаль от семейной пары, оно и к лучшему, хоть друг на друга не кидается никто.
Хотя, похоже, первый я так ни черта и не понял. Нет, не про сайты, это он начал понимать, как делать, даже простенькую игрушку какую-то написал, а вот это, как его обманули тогда, тридцать лет назад…
– …вы… вы какого черта тут делаете вообще?
Вспышка света.
Холодеют руки.
Человек в костюме стоит у меня за спи… …нет, уже не стоит, уже хватает меня за руки, обезвреживает, вернее, я даю себя обезвредить, уже и сам понимаю, что неправ…
– Какого черта… в моем кабинете… какого черта?
Понимаю, что врать бесполезно, что поздно выдумывать какие-то отмазки…
– Я… у вас тут компьютер, или что у вас тут…
– И какого…
– Ну, понимаете, я ж не могу мимо всех этих технологий пройти, мне прямо как кость в горле, что у вас тут технологии такие, а я не знаю, как это все устроено…
