– Вы не понимаете всей ситуации, Екатерина Сергеевна, вы просто не знаете, что за люди будут здесь завтра. По желанию они возьмут каждую фамилию и проверят, а взятки подобного рода инспектора в жизни не берут, понимаете? Для них это вообще не важно и не является аргументом наших с вами проблем. Это фанатики, а с ними иметь дело – самое страшное, что есть на свете.
– Ладно, это я поняла, не части, – она пыталась успокоиться, но внутреннее переживание постепенно нарастало. – Я вот не пойму, что ты привязался с этой строчкой. Почему у нас в документах получилась такая оплошность, кто в этом виноват?
– Так понятное дело, вы и виноваты в этом.
– Как это я виновата, я же ничего и не делала с этими документами.
– В этом вся и проблема, что не делали, а по сути такая документация должна делаться персонально нотариусом. А вы, Екатерина Сергеевна, все ждали момента, пока ваш близкий знакомый, владелец винного магазина в центре не отправиться на тот свет, прости меня Господи, дабы успеть в этом году заполучить то, что хотели, – Артем Григорьевич отвел взгляд в сторону и на миг задержал его на сломанной помаде. – Я вот что думаю, если единственным верным выходом из этой ситуации является поиск человека с завещанием, то нам непременно нужно найти такого. Вопрос остается один – где его отыскать за столь короткое время.
– У нас же есть секретарь, мой личный секретарь, – она посмотрела на советника с надеждой, что тот одобрит ее слова. – Она же в курсе всех событий, нужно только позвать ее и спросить, – Чистякова подняла трубку телефона и вызвала Анну.
– Кто? Идиотка эта малолетняя – да она в двух соснах заблудится, с ее нравом и взглядом недалеким мы эту проблему точно не решим, поверьте, – Артем Григорьевич вспомнил про рубашку. – Вот посмотрите, – он подошел ближе к Екатерине Сергеевне и начал демонстрировать разорванный рукав. – Это она мне сегодня подстроила, ваша секретарша. Главное дело, пришел с утра пораньше искать папку, специально и что вы думаете – Анны вашей этой даже на месте не было. Ну а дальше я вообще молчу, на обычный вопрос про документацию, она насмеялась надо мною и это выглядело достаточно обидно. Говорит: «Вы вот ищите тута, а это не здеся», представляете Екатерина Сергеевна, оскорбляет старшего человека и даже не стыдится, – Артем Григорьевич завелся ни на шутку, в этот самый момент дверь кабинета приоткрылась и в центр события пожаловала секретарша Анна.
– Да что ты такое говоришь, ты посмотри на нее – воплощение всего доброго на этой земле, хоть его уже и не осталось. Не суть, – Чистякова подозвала Анну к себе. – Послушай, милая моя, может ли быть такое, – она говорила очень медленно, но при этом в ее речи все так же оставалась горсть волнения, – что у нас, в этом здании, считая твоего стола разумеется и архив…
– Не тяните, Екатерина Сергеевна, – перебил нетерпеливый советник. – Так до ночи просидим же. Послушай, Анна, твоя начальница хочет узнать у тебя, есть ли что-то из документов, чего мы до этого не видели или с дуру позабыли рассмотреть внимательней?
– Вы имеете в виду, советник, черную документацию по недвижимости? – Артем Григорьевич немного опешил. – Не волнуйтесь так, я давно в курсе этого, меня еще научил этому бывший нотариус и под вашу душу такой документ и вправду есть.
– Правда? – Чистякова подпрыгнула на месте, ее хмурое лицо моментально сменилось на праздничное. – Так неси же сюда, чего стоишь!
– Подожди, как? – советник не торопился отпускать Анну. – Ну я же ведь все проверил, такого не может просто быть. Это невозможно! Что это за документ, расписка? Если это так, то она не подходит нам.
– Нет, что вы, обычное завещание пожилой дамы, которая как раз-таки пару дней назад изволила покинуть наш мир. Так мне принести его?
– Ступай, дорогая, да поскорее, а нам нужно с советником поговорить кое о чем, – Екатерина Сергеевна подошла к большому окну, что был позади кресла и выжидала момента, когда секретарь закроет дверь с другой стороны кабинета. Когда это произошло, она моментально обернулась и поймала взгляд непонимающего Артема Григорьевича. – Так это ты все нарочно, чтобы меня подставить, да? – советник уж было решил вставить свое удивление, но Чистякова продолжила. – Ах ты поросенок невоспитанный, – с тоскую проговорила она, – а я доверяла тебе, представляешь? Думала значит о нем на постоянной основе, как он там, пади одинок без меня – скучает, а он тут козни против меня решил строить. Молодец, хвалю. Скажи вот только – почему, а? Я все никак не пойму, чего тебе не хватает-то? Молчишь, оно и правильно – лучше молчи.
На кабинет обрушилась гробовая тишина. Чистякова замерла у окна и что-то пыталась в нем разглядеть, Артем Григорьевич стоял у книжных полок рядом с дверью. Создавалось впечатление, что он готовится проговорить важную речь в своей жизни, отсюда было это волнение и полнейшая глухота. Советник все же спустя пару минут решился – он снял очки и начал их снова протирать, после взглянул на недоступный образ дамы у окна и заговорил:
– Послушай, – начал он тихо, – я не хочу говорить о нас в этом кабинете. Может я и поступаю временами неправильно, но, чтобы говорить про меня столь низкие вещи, – он помотал головою. – Ты вот говоришь: «Я не знаю», а я ведь тоже «не знаю». Не знаю почему ты такая и почему так себя ведешь. Почему так относишься ко мне, а если относишься так, то почему говоришь совершенно иные вещи обо мне. Почему твои слова никак не связаны с поступками. Почему ты такая не логичная. Неужели я дал тебе повод сомневаться во мне? Вроде и так стараешься, из кожи вон лезешь, дабы угодить, лишний раз словом не брошусь, лишь бы не волновалась, а тут на вот тебе – я, значит против нее, против этой святой женщины планы коварные затеваю… Конечно, я не думал, что ты способна сказать такие слова, причем как? С такой уверенностью, дождалась пока эта вобла уйдет, чтобы не слышали – хитрая. За себя трясет, – советник резко прервал свою эмоциональную речь из-за вновь прибывшей в кабинет секретарши, теперь в ее руках томился белый конверт, немного испачканный у левого края чем-то темным.
– Вот это завещание, – Анна протянула конверт Чистяковой, та молча взяла его и принялась открывать.
Артему Григорьевичу было тоже интересно прочесть столь важный документ, поэтому он пододвинулся от полок ближе к столу, короткими боковыми шашками. Екатерина Сергеевна развернула лист, и все принялись рассматривать его, словно под лупой.
– Что за фамилия там? Фамилию найдите, – советник давал команды.
– Госпожа Хлебникова, шестая улица – хм, странно, – удивилась Анна, – а дом не указан. Подождите-ка, шестая улица, это же через дорогу, где мясная лавка, – секретарша подошла к окну и показала пальцем на дома, что стояли напротив. – Вот же она. Правда, какой же дом?
– А никакого, – проговорил советник и тоже подошел к окну. – Госпожа Хлебникова владела всей улицей, начиная от того жилого дома и заканчивая вот тем банком, что обанкротился. Я как-то встречал ее на одном из приемов Рамута, они были в тесных отношениях, – он сделал паузу, – не подумайте – в деловых тесных отношениях, разумеется.
– Я не пойму, – к окну подошла уже Чистякова, – Фамилию нашли – дело сделано, но по тебе не скажешь, что ты рад этому. Что-то не так с этими документами?
– Да нет же, наоборот – все чисто, не придерешься. Понимаете, фамилии-то одной мало, тут человек нужен, – а она, как мне известно еще с тех времен, завещала всю недвижимость сыну своему. Как говорится, годы прошли и любовь вместе с ними. Он давно улетел с этих краев.
– Что, неужто разругались? – полюбопытствовала Анна.
– Разругались, высказали все друг другу, ну знаете, как это бывает, – советник на секунду бросил взгляд на свою начальницу, – а она была человек уже пожилой, толком-то и не ходила никуда, поэтому завещание так здесь и осталось. Конечно, грустно такое говорить, но наши усилия в этом деле напрасны, коллеги, предлагаю подумать еще…
– Анна, а принеси-ка мне выписки из налоговой, по этому вот дому, – Чистякова подошла ближе к окну и тыкнула пальцем на жилое помещение в два этажа. – Справишься? – секретарша кивнула и тут же поторопилась к выходу.
