- Брат…там, – задыхаясь начал Ранард, когда оказался возле нас, – там…в южной части замка…Ульра.

Ошарашенный знакомым именем, я перевел взгляд на Бертала, лицо которого исказилось в непонимающем взгляде, направленном на брата, но Ранадрд больше не сказал ни слова, он лишь глянул своей копии в глаза, и тот, будто ошпаренный, на всех парах побежал в сторону ворот, причем на его глазах явно наворачивались слезы. Я, не понимая, что происходит, рванул за ним, оставив запыхавшегося Ранарда вместе с бессознательным телом Маркеля.

Пробежав весь сад, по пути поломав пару каких-то кустов, и кажется пробив полотно у одной из теплиц, мы выбежали во внутренний двор, где в самом дальнем его конце, прямо напротив нас, собралась огромных размеров толпа, словно весь замок вышел на общую молитву. Ни говоря ни слова, мы рванули в ту сторону, вовремя такого лихого забега, сердце не хорошо кольнуло, но почему-то мне казалось, что это не от усталости, а от нехорошей догадки, проскочившей у меня в голове.

Подбежав к толпе Бертал без церемоний начал ее расталкивать, люди было начали возмущаться, но увидев, кто же позволил себе такую дерзость, испуганно ойкали и пропускали его, мне ничего не оставалось делать, как идти в появляющейся просвет за ним. Когда мы смогли пройти и попасть в центр круга, я чуть было не запнулся об упавшего вдруг на колени Бертала. Посмотрев за него и увидев причину такого поведения, сердце екнуло так, что в глазах помутнело, а к горлу будто подкатили огромный валун.

На середине круга лежала Ульра, одетая лишь белую длинную ночнушку, под ее телом образовалась огромная лужа крови, левая рука была не явственно выгнута, лицо искривилось в блаженной улыбке, но это было лишь пол беды, правый глаз, имевший чисто голубой цвет, был направлен в небо, а левый глаз, имевшись цвет мутной лужи, был с корнем вырван из глазницы и находился в ее распахнутой правой руке. Меня пронзил могильный холод, на столько это было жуткое зрелище, что я не мог отвести взгляд, цепенеющий страх парализовал меня до кончиков пальцев. И, казалось бы, что страшнее быть уже не просто может, но, когда Ульра перевела свой взгляд на Бертала, тем самым доказывая, что она еще жива, едва шевелящимися губами что-то еле слышно прошептала ему на ухо, закрыл единственный оставшейся глаз и больше его не открывала.

Появившиеся архимаг Ракатори, в сопровождении алхимика Аркели, с болью на лице и в полной растерянности застыли возле тела, еще секунду назад, дышавшей герцогини. Архимаг первый взял себя в руки, он обратился к неведомо откуда взявшемся рядом с ним стражникам и те начали разгонять толпу, попутно пытаясь отцепить территорию. По его же приказу, они не трогали меня и Бератала, в итоге буквально через две минуты, вокруг тела Ульры вновь образовался круг, но в этот раз из стражников, а в центре всего этого оставалось четверо, мастер-алхимик Аркели, осматривавший тело герцогини и со слезами на глазах шептавший о том, что видел ее буквально две минуты назад, поникший архимаг Ракатори, пытавшийся хоть как-то поддержать и успокоить бьющегося об пол головой Бертала, заливавшегося в дикой истерики, и я, стоявший все в таком же шоке и смотрящем на лицо Ульры, в котором ясно читалось облегчение, будто только что, она сбросила с себя груз, который тяготил ее не один год.

***

На улице лил дождь, по местному времени был последний месяц лета, поэтому солнца не давали лужам разрастись, практически сразу испаряя их. От главных ворот замка, если пойти мост и уйти вправо, можно увидеть небольшую протоптанную сотней ног тропинку, ведущую в маленький рощу, которой неделю назад еще не было, состоящею буквально из сорока деревьев, если идти по ней, то можно попасть в самый центр этого леса, где располагалось неподдающаяся описанию поляна, засеянная таким количеством цветом, что нельзя было ступить, чтобы не повредить один из них. В центре полянки был небольшой холмик, на котором стояли четыре мужских силуэта, вымокших до нитки, но уходить явно не собирающихся.

Один из мужчин стоял на коленях, опустив голову, закрыв глаза и что-то шептал. Когда молитва была окончена, и он поднял глаза, на них навернулись слезы. С большой каменной плиты на него смотрел нарисованный вручную портрет Ульриете Камерти, единственной дочери герцога Дестафа, хозяина замка Калеркан.

Второй из присутствующих, положил ему руку на плече и сжал его.

- Брат, – тихо сказал он, – пойдем обратно, а то простынем.

- Прошла уже неделя, – грустно констатировал Экган, – отпусти ее, она хотела бы для тебя лучшего, чтобы ты продолжал жить.

- Мы обязательно найдем такого, кто это сделал, – подхватил я, – но сидя и бичуя себя за то, что ты не мог предотвратить и предугадать, ты ничего не исправишь.

- Я уже давно знаю убийцу, – устало проговорил Бертал, – она сама мне сказала, перед последним вздохом.

Все были явно поражены таким признанием, ведь никто и не думал спрашивать о том, какие были последние слова герцогини, все молча сошлись на том, что это было что-то личное, сказанное своему жениху перед тем, как жизнь ее покинула. Все стояли молча и даже не подумывали узнать о личности убийце, когда Бертал будет готов, он все скажет сам, а если на него надавить, можно сделать только хуже.

- Пообещайте – вставая прошептал он – что если у нас получиться найти их, то вы дадите мне лично их прикончить.

- Мы обещаем, – ответил за всех Ранард, – сделать все, чтобы смерть Ульры не осталась безнаказанной.

- Падшее братство, – тихо прошептал Бертал, – они повинны в случившемся с ней.

ГЛАВА 5. ХРАНИТЕЛЯ ВЫЗЫВАЛИ?

К моему большому удивлению, сегодня за мной никто не зашел, больше пять месяцев, каждый день, почти в одно и тоже время в комнату влетал Ранард, с криками о том, что солнце встало, пора на пробежку, после срывал с меня одеяло, выбрасывал его в сторону шкафа и убегал в низ, чтобы застолбить столик.

- Видимо у него есть дела поважнее – потирая глаза подумал я.

Встав на гудящие, от нескончаемых тренировок, ноги, размяв в последнее время нывшее левое плечо, я подошел к окну. Серые облака затянули небо, из которых сыпалась белая перхоть, называемая здесь снегом. Месяц Драколакса, названный в честь изначального смерти, символизирует конец этого года, только в отличие от декабря, в котором было тридцать один день, здесь их было всего двадцать шесть, значит до смены года оставалась чуть больше недели. Вообще, как я успел прочитать в одной из книг, десять месяцев были названы в честь изначальных, первых учителей, тем самым отдавая им дань уважения, а последние два, приходящиеся примерно на август и октябрь, были названы в честь двух богов, богини жизни Асцелины, породившей все живое на планете, и ее брата, бога смерти Цизгеса, провожающего души умерших людей в неизвестные доселе дали.

По двору туда-сюда шныряли люди, одетые достаточно тепло, что говорило об усиливающихся с каждым днем морозах, которые уже неделю предрекает Аркели. Последний раз глянув на пробегающую группу молодых девушек, подошел к шкафу и открыл его, тем самым позволяя себе увидеть весь ассортимент одежды. Прикинув примерный распорядок сегодняшнего дня, я выбрал из шкафа шерстяные штаны, сделанные из мягкой овечки, плотную зеленую тунику с высоким воротом, подпоясал ее по всем правилам широким кожаным ремнем, с бляшкой в форме волчьей морды, прикрепил к нему небольшую сумку со всякой мелочёвкой, начиная от бинтов, заканчивая не хитрыми обезболивающими, туго перевязанный мешочек с деньгами, поверх всего этого нацепил подаренный мне близнецами длинный походный плащ с капюшоном, простроченный волчьим мехом, причесал отросшие, но окрашенные в черный цвет, волосы, в память о трактире, подошел к зеркалу, чтобы осмотреть себя и остался доволен.

После чистки зубов отправился вниз по лестнице, чтоб найти свой живой будильник и узнать, что же такого случилось, что он нарушил традицию. Оказавшись в главном зале, я ни заметил ничего не обычного, люди сидели, официантки бегали, камины горели. Пробравшись к своему столу, увидел, как и всегда сидящего за ним Бертала, ковыряющего что-то жидкое в тарелки, рядом с ним был Экган, с видом эксперта что-то ему доказывающей, мой старый товарищ Биги, сидевшие на противоположных скамейках и внимательно слушавший Экгана, Ранарда среди них не было. Подойдя к столу и поздоровавшись, я присел на против чуть оживившегося близнеца и заглянул ему в тарелку.