Подхватив её на руки, Том переместился к постели, и Беллатрикс почувствовала, как горячая кожа коснулась прохладных простыней. Когда он успел снять с неё платье? Беллатрикс даже не заметила, но сейчас поняла, что на ней надето то самое кружевное белье, подарок коварной Цисси.
- У твоей сестренки отличный вкус, - выдохнул у самого уха змей-искуситель, но девушка даже не удивилась.
- Ты знаешь…
- Что это подарок Нарциссы? Конечно, ведь я знаю о тебе всё.
Казалось, его губы были везде. Они скользили поцелуями вдоль линии шеи, безошибочно находя её самые эрогенные точки, а Беллатрикс обнаруживала, что находит каждый поцелуй блаженством. Задерживались в ложбинке между грудей, и девушка, чьи руки Том вновь завёл за голову, прижимая к постели, выгибалась навстречу горячему языку, играющему с чувствительной кожей. Слушая её нетерпеливые вздохи, её прерывающееся дыхание, Том всё так же ухмылялся, не спуская с неё глаз. Его правая рука была свободна путешествовать по телу раскрывшейся перед ним девушки, и сейчас он вновь прикрыл ладонью её грудку, а его рот занялся второй. Сквозь прозрачное кружево покрывая поцелуями нежный холмик, Том без труда заставлял неопытную девушку извиваться под ним, словно в лихорадке, шептать его имя, молить, сама не зная о чем.
Впрочем, Том отлично знал, о чём просит разгоряченное его ласками тело. И отпустив грудку, правая рука молодого мужчины переместилась на животик, выводя подушечками пальцев замысловатые узоры, а потом, скользнув к самой щиколотке, вернулась вверх по ноге, сгибая её в колене. Его губы продолжали целовать груди, теперь чередуя их, а язык затевал затейливую игру с твёрдыми жемчужинами сосков, пальцы уверенно скользнули под тонкое кружево трусиков, повторяя движения его языка. Беллатрикс теперь стонала в голос, а парень усиливал натиск, словно ожидая от неё чего-то, и чем больше она извивалась от наслаждения, тем быстрее двигались его пальцы.
Внезапно, девушка почувствовала, как что-то внутри взорвалось, накрывая волной наслаждения, и вскрикнув, забилась в экстазе, выгибаясь в его руках. Мужчина внимательно наблюдал за ней, не отпуская заведённых за голову рук, и Белла догадалась: ему нравится, что она полностью в его власти. Внезапно, осознание, что она полностью раздета и открыта его взору - даже тонкое кружево теперь исчезло с её тела - коснулось сознания. Она попробовала свести колени, прикрыться, но Том крепко держал её запястья, а вторая его рука не покидала своего места между её ног.
- Моя хорошая девочка, - прошипел Том и поцеловал её в губы, а потом слегка переместился, прижимая своим весом. Он заставил её развести колени ещё шире, и внезапно девушка ахнула, когда одним плавным движением, парень вошёл в неё, заполняя полностью. Впрочем, ожидаемой боли не было, еще не остывшее от недавней волны оргазма, тело само дернулось ему навстречу, и Том тут же начал двигаться в ней, заполняя сильными толчками.
Они достигли вершины блаженства вместе, Беллатрикс закричала, а Том Реддл лишь на мгновение блаженно прикрыл глаза, переживая вспышку оргазма. Он по-прежнему не отпускал её запястья, а девушке так хотелось его обнять, сжать плечи, прижать к себе…
- Том… - выдохнула Беллатрикс, но парень покачал головой.
- Я хочу, чтобы в такие мгновения ты называла меня «Мой Лорд».
- Да, Мой Лорд, - Белла послушно опустила ресницы, и Реддл, наконец, отпустил её руки.
- Это тебе, - прошептал он и надел ей на палец увесистый перстень. - Перстень рода Гонт… Теперь, ты всегда будешь носить его, когда станешь навещать меня здесь.
… Её первая ночь с Руди была совершенно другой. И боль пришла, резкая и сильная, словно кинжалы…
Беллатрикс отвернулась от окна. В библиотеке теперь они были вдвоём с Гермионой, Драко и Гарри давно удалились, еще до её рассказа, отговорившись делами, или просто решив, что чтения на этот день достаточно. Белла задумчиво взглянула в глаза магглорождённой волшебницы и продолжила:
– Мой первый раз с Томом был просто девичьей мечтой. А ведь мне никогда прежде и в голову не приходило, что это потому, что всё и произошло в мечте! Мне даже не было больно. Потом Том из дневника настоял, чтобы я вышла замуж за Рудольфуса. В нашу брачную ночь, Руди тоже пытался быть нежным и терпеливым, но по сравнению с Томом, это было ужасно. Да и я никогда не любила Руди.
Гермиона молчала, отчасти, анализируя новую информацию, но большее потому, что просто не знала, что сказать. Теперь сумасшедшая преданность Беллы становилась понятна: Беллатрикс с детства любила Тома, а встретив не очень старого Волан-де-Морта, явно тогда не изменившегося ещё до неузнаваемости, поскольку не все крестражи были ещё созданы к тому моменту, да и он не возродился согласно странному обряду и всё еще пользовался своим телом, сердцем узнала в нём своего возлюбленного. Впрочем, Беллатрикс не ждала её ответа, продолжая говорить и подтверждая версию Гермионы:
– Когда мне предложили вступить в ряды пожирателей и я увидела Тёмного Лорда, я мгновенно узнала его. К тому моменту он сильно изменился, наверное, сказались результаты создания нескольких крестражей, но он по-прежнему был необыкновенно красив и харизматичен. Уж не знаю, была ли у него возможность пообщаться с дневником и узнать обо мне, но меня он выделил сразу. Поначалу, Рудольфус страшно ревновал, нет, он никогда не поднимал на меня руку, как и не повлияла его ревность на верность Тёмному Лорду, но он не мог не заметить, что мое сердце принадлежит Господину. Так мы его тогда называли, – Беллатрикс растянула губы в едва заметной улыбке, быстро взглянув на Грейнджер. – Кстати, как ты думаешь, то кольцо, что Том в мечте надел мне на руку, могло стать Крестражем? Это ведь перстень Гонтов.
– Думаю, что да, – тут же кивнула Гермиона. – К тому моменту Том уже расправился и со своим отцом, и дядюшкой. Я имею ввиду, к моменту создания дневника. Кстати, мне кажется, Том Реддл-старший и стал той жертвой, что легла в создание Дневника.
– А это очень символично, – Беллатрикс кивнула. – И получается, что мы только что вычислили ещё один предмет. Кстати, медальон Салазара Слизерина хранился у нас в семье, я когда-то рассказала о нём Тёмному Лорду. Уверена, что это ещё один крестраж.
Гермиона кивнула, внезапно поняв, что их неожиданный союз с Беллатрикс и Малфоями оказался необыкновенно продуктивен. Сначала Люциус первый разложил им всё по полочкам, при том, Грейнджер могла поклясться,что Дамблдор не собирался делиться с ними информацией об истинной сущности Гарри и настоящем значении шрама. Девочка уже давно обдумывала эту информацию, плюс, досконально изучила все доступные книги из библиотеки Малфоя, прочно запечатлев их в памяти. В её веке, ей вряд ли удастся освежить прочитанную литературу, поэтому каждое слово теперь было надёжно отпечатано в её сознание. Да, шрам на лбу Гарри – это практически подпись, что он крестраж. Единственное, в чём Гермиона не была уверена, знал ли это Дамблдор. Хотя, Люциусу заняло не так долго, чтобы догадаться. Но тогда получается, что все Пожиратели Смерти в её времени, особенно не менее сообразительный, чем его предок, отец Драко, тоже должны были понимать?
– Ты сейчас думаешь, знают ли о Гарри, как о Крестраже, мой братец-Люциус и все его соратники? Скажу точно, не знает. Для того, чтобы сложить информацию воедино, как это смог сделать здешний лорд Малфой, во-первых, нужны глубокие познания тёмной магии, а у нас у всех они отсутствуют. И во-вторых, нужен кто-то, который бы, как ты не так давно, озвучил вывод про Крестражи и соединил его с дневником. Одним словом, нам всем не хватало маленькой ведьмы-умницы-отличницы с аналитическим умом. А её наш весьма предусмотрительный профессор Дамблдор стратегическая засунул в Гриффиндор и удостоверился, что её мозги будут служить его светлому рыцарю, Гарри Поттеру. А если ты думаешь, мог ли догадываться о Поттере директор, то думаю, что если даже он и не знает наверняка, то сильно подозревает. Правда, этими подозрениями он не поделится ни с кем.
