Александр согласился первым. Конечно, сблизиться со старшими Малфоями в его планы как таковые не входило, но как и все мальчики, выросшие без отцов, определённое любопытство в отношении мужчины, непосредственно виновного в его появлении на свет, у юного мистера Грейнджера было. Альбус, которого на Слизерин определили тоже за определённые черты характера, а не просто так, не заставил себя долго упрашивать. Именно поэтому, уже через четверть часа, наскоро прихватив мантии и собравшись, все трое мальчиков шагали в Хогсмид, откуда они должны были отправиться на ланч вместе с Драко.
Драко Малфой оказался совсем не таким, каким Александр его себе представлял. Да, отец был высокомерным, сдержанным и хладнокровным, но в его направленном на Скорпиуса взгляде Александр замечал лишь нескрываемое тепло и любовь. Самого Александра он о многом расспрашивал, но мальчик, настороженно ожидавший вопросов о матери, их так и не услышал. Казалось, школьного недруга Гермионы интересовали только факты, относящиеся к жизни Александра. Но больше всего юного мистера Грейнджера удивил вопрос об окклюменции.
Непринуждённо, практически невзначай, Драко поинтересовался, если сын министра магии уже начал развивать свои ментальные таланты. Мысленно усмехнувшись, что наличие этих самых талантов Малфой воспринимал, как данность, тем не менее, Александр кивнул:
– Меня учили теории с шести лет, с практикой было немножко сложнее, но мама объяснила некоторые азы. Вообще-то, ментальные науки – не её конёк, хотя ей самой защиту поставили очень чётко. А её крайне организованный мозг одолеть нелегко, но обучать она практически не может.
– Что я слышу, наконец нашлась единственная вещь в магическом мире, которая блистательной мисс Грейнджер дается не сходу! – не удержался Драко, но тут же насторожившийся Александр моментально расслабился. В голосе отца не было ни капли насмешки, сарказма или издевательства. Наоборот, только нескрываемое уважение и восхищение. Сглотнув, Александр сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил:
– Мама обещала, что попросит профессора Андромеду Тонкс. Когда-то, та учила её саму, и Андромеда обладает вполне обширными познаниями и способностями.
Малфой старший кивнул и мягко проговорил:
– Я собирался продолжать заниматься ментальной техникой и упражнениями со Скорпиусом и буду счастлив, если вы двое примите моё приглашение тренировать и вас. Насколько я знаю, склонность к ментальным наукам в роду Поттеров никогда не доминировала, но мне доподлинно известно, что твоему отцу, Альбус, она когда-то бы далеко не помешала, – Драко говорил вполне доброжелательно и без всякой задней мысли, теперь обращаясь к Альбусу. В принципе, он был прав: многие считали, что именно отсутствие этого навыка стало трагичным для Гарри, а на тему, почему Дамблдор никогда не обучал своего протеже, в магическом мире Англии ещё долго задавались вопросом.
Александр знал, что преданный Северус Снейп продолжал отказываться думать о легендарном директоре Хогвартса отрицательно или сомневаться в его намерениях. Даже после того, как перед смертью столкнулся с его альтернативными мотивами нос к носу и должен был понять, что «великий светлый» был порядочным манипулятором, и сам Снейп попал под раздачу не меньше, чем другие.
В любом случае, портрет бывшего профессора зельеварения продолжал защищать своего руководителя даже после смерти и утверждал, что Альбус Дамблдор просто не мог предусмотреть необходимости обучения Гарри, и плюс, Поттер был абсолютно не способным учеником. К удивлению Александра, Гермиона Грейнджер в ответ парировала, что если бы они начали с Гарри заниматься значительно раньше, то и результатов бы добились намного лучших.
– Даже начни они на первом курсе, каким-нибудь образом это завуалировав, и то могли бы преуспеть. Хотя, начинать надо намного раньше, лет в шесть или семь. В принципе, мне бы тоже это очень не помешало, хотя до сих пор не понимаю, зачем применять круцио, если можешь элементарно прочесть мысли. Учитывая, как мало семей обучает детей ментальным искусствам.
– А вот это как раз вас удивило бы, моя дорогая мисс Грейнджер, но на самом деле, большинство чистокровных своих наследников учит. Ну, может, кроме Поттеров и Уизли, но те просто считаются неспособными, а зря. Впрочем, если вы любопытствуете насчёт небезызвестного нам обоим Темного Лорда и его Чёрной леди, то Том и Беллатрикс просто были порядочными садистами, как, впрочем, и многие другие их соратники, – как всегда добавил в дискуссию полезную почву для размышлений портрет бывшего директора Блэка.
– Плюс, круцио ослабляет ментальные барьеры и выведывать информацию намного легче. Более того, когда читаешь мысли очень искусных менталлистов, никогда не знаешь, что ты оттуда выуживаешь. Например, Тёмный Лорд когда-то очень сильно недооценил мои собственные способности, это позволило мне пользоваться его маленькой ошибкой на протяжении многих лет, – мягко заметил Северус Снейп.
Тогда, если признаться по чести, Александра не удивили ни нескрываемая ирония Блэка, ни незыблемая преданность Снейпа. Удивили сомнения в голосе матери. Почему-то, Александр свято верил, что Гермиона Грейнджер своего бывшего директора боготворит и во всех его намерениях абсолютно не сомневается, но оказалось, что это далеко не так. Наверное, мать всё-таки слишком умна и обладала завидным аналитическим умом, слишком логичным и постоянно анализирующим ситуацию, для слепой преданности. Особенно если учесть, что детство давно прошло, юношеский максимализм тоже, а жизнь преподала свои уроки.
Точно так же сейчас Александра удивили слова Драко Малфоя… В принципе, он утверждал вещи, аналогичные Гермионе. Именно поэтому Александр решительно кивнул в знак согласия, через мгновение к нему присоединился Альбус. Что ж, сыну Гермионы Грейнджер предстояло узнать своего отца намного ближе, чем он когда-либо мечтал.
***
Когда Гарри Поттер получил с утренней почтой вежливое, но настойчивое приглашение явиться в Хогвартс и встретиться с деканом Слизерина, начальник Аврората хорошенько стукнул головой о стол. Конечно, гордому отцу Джеймса Сириуса Поттера было не привыкать получать подобные приглашения, с Невиллом Лонгботтомом, деканом Гриффиндора, они регулярно имели удовольствие встречаться чуть ли не каждую неделю, но от среднего отпрыска Гарри такого не ожидал. Александр тоже не производил впечатление сорвиголовы, а Скорпиус был слишком Малфой, чтобы открыто вляпаться в неприятности. Таким образом, вопрос стоял ребром: чего там натворило очередное пересечение горячей крови Поттеров и Уизли?
Прибыв в Хогвартс в назначенное время, Гарри был ещё больше шокирован, когда в кабинете декана, Блейза Забини, столкнулся нос к носу с Гермионой Грейнджер. Министр магии, закинув одну ногу на другую, уже сидела напротив тщательно пытавшегося держать себя в руках Блейза, нетерпеливо постукивая пальцами по поверхности стола.
– Мадам министр, мистер Поттер, благодарю вас, что согласились встретиться со мной, – поднимаясь на ноги, с улыбкой проговорил Блейз. – Могу ли я вам что-нибудь предложить, кофе, чай, что-нибудь покрепче? – Наверное, выражение лица Гарри говорило о многом, потому что последнее предложение было адресовано прямиком ему.
– А что, в этот раз мне сразу понадобится «что-нибудь покрепче»? Потому что у Лонгботтома в кабинете уже стоит огневиски с моим именем на нём.
Гермиона хмыкнула, закатив глаза, Забини в шоке встретил взгляд начальника Аврората, после чего нервно сглотнул. В принципе, его решение пригласить бывших сокурсников, своих непримиримых соперников и нынешних министра магии и начальника Аврората, а по совместительству родителей двух достаточно достойных учеников своего факультета, далось ему нелегко. Но, хорошенько всё обдумав, декан Слизерина и преподаватель зелий решил, всё-таки, поговорить с обоими, и первым донести информацию до сведения Грейнджер и Поттера, не рискуя пустить на самотёк и позволить им узнать новости из других источников. И хотя портрет Снейпа, с которым он не преминул посоветоваться, хмыкнул и пожал плечами, заявив, что это излишне и абсолютно не обязательно, мистер Забини решил не рисковать. И Гермиона, и Гарри давно уже не производили впечатление людей, которыми можно играть или манипулировать, впрочем, они никогда не производили такое впечатление, и поэтому, несмотря на всю свою преданность Малфою, Блейз счёл нужным сообщить обо всём бывшим одноклассникам.
