– А подчиняющего? Усыпляющего? - Грейнджер с нескрываемым подозрением уставилась на него. - Мало ли «не опасного», что я тоже не хотела бы сейчас пить. Может, оно и «не опасно», зато очень даже не желательно тоже.

– Грейнджер, я тебе клянусь Магией. Это всего лишь восстанавливающее и вода. И одно, и другое тебе сейчас не помешает.

Гермиона одарила его настороженным, пристальным взглядом, но после минутной паузы стакан из его рук взяла. Понюхав содержимое, она осторожно попробовала его на вкус, прислушиваясь к ощущениям. После чего, вопреки выступлениям Снейпа сама - вполне компетентный зельевар, она явно опознала содержимое стакана, потому что заметно расслабилась и кивнула. Гермиона выпила всё до последней капли и отдала парню стакан.

– Спасибо, - благодарность прозвучала вполне искренне. - Мне действительно намного лучше.

Драко наблюдал, как на сосредоточенном лице Грейнджер отражалась работа её логического мозга. Девушка пыталась осмыслить всё, что он ей сказал, но судя по всему выходило, что компоненты по-прежнему не складывались в логическую цепочку, и спустя несколько мгновений Гермиона озвучила это вслух.

– И всё-таки, я не понимаю. Какое все это имеет отношение ко мне? То есть, я хочу сказать, какое тебе до меня дело?

– Что, так уж непонятно? Ты никогда не думала, что в школе не одна ты была магглорождённая волшебница? Но цепляюсь я только к тебе? Логическое объяснения? Хоть какие предположения?

– Я тебя раздражаю, – Грейнджер хладнокровно повела плечами. – Какая-то грязнокровка умудряется быть лучше тебя в учёбе, что не понятно? Наверное, Люциус запилил в свое время.

– Сама додумалась? – Драко хмыкнул, скрестив руки на груди.

– Честно говоря, Перси Уизли подсказал. – Гермиона оставалась по-прежнему хладнокровной. – Он ещё на первом курсе мне объяснил, как в древних чистокровных семьях относятся к таким волшебникам, как я. В принципе, это не было огромной новостью, я и раньше читала об этом предвзятом отношении в вашем мире. Но в книгах и газетах создавали впечатление, что в большинстве своем это пережитки прошлого. Перси же объяснил, что для некоторых чистокровных это далеко не пережитки, они в этом прошлом прочно застряли, и Малфои больше всех остальных.

– Ладно, с этим не поспоришь, – Драко закатил глаза. – Но всё-таки причина не только в этом. Сказать по правде, ты мне очень давно нравишься. Ещё с первого курса я к тебе неравнодушен. А потом был ещё этот Рождественский бал на четвертом курсе. Ты и Виктор Крам.

– Подожди, Малфой, – если бы она уже не сидела, Гермиона бы явно нашла себе место поудобнее. – Ты хочешь мне сказать, что придирался и цеплялся, потому что я тебе нравлюсь? Мне казалось, что дергание за косички мальчики оставляют в песочнице. Уж к одиннадцати-двенадцати то годам так точно должны вырасти из такого поведения.

– Можно подумать, ты делала все это для меня проще? – Драко нахмурился, сосредоточенно глядя на девушку. Буквально прожигая в её лице взглядом дырку, Малфой продолжил. – Сначала ты влезла защищать Уизли, когда тебя не просили. Потом сошлась с Поттером. Да и на язык тебе лучше не попадаться, до сих пор помню твои «комплименты и поздравления» по поводу моего принятия в команду по квиддичу на втором курсе.

– Ну, скажем так, ты тоже в долгу не остался, – напомнила Гермиона.

– В долгу, мисс Грейнджер, обратите внимание на порядок слов, – сейчас Малфой звучал на удивление подобно Снейпу. – Я не остался в долгу, но долг отдавать приходится, когда кто-то одаривает тебя первым.

– Ладно, замяли, – Грейнджер поджала губы, но уже через несколько секунд продолжила свою мысль. – Можно подумать, буквально за несколько недель до этого ты и твой отец не поставили меня на место в книжном магазине. Хорошо, что мои родители не слышали всего разговора, иначе меня бы вообще в школу не пустили. Узнай они о реальном положении дел в Волшебном мире и об отношении к таким волшебникам, как я, отправили бы в более демократичную Америку.

– Что ты имеешь ввиду? – Малфой в шоке уставился на девушку.

– А ты серьезно думаешь, что мои родители добровольно отправили бы меня в Хогвартс, если бы хотя бы подозревали, с чем мне придётся столкнуться? Между прочим, это был их первый вопрос профессору МакГонагалл, когда она принесла моё письмо. Как относятся в волшебном мире к таким, как я. Потому что они оба не дураки, и прекрасно знали, что такое расизм. А тут все предпосылки: аристократия, снобизм… и новая кровь. Плюс, мои родители быстро рассудили, что если мир волшебников реален, то и святую инквизицию в нём не забыли, а это значит, что к не волшебникам уж больно тёплого отношения быть не может. Правда, профессор МакГонагалл объяснила, что до настоящих ведьм и колдунов магглы никогда не добирались. В любом случае, родители потом купили много книг и хорошенько их проштудировали. Профессор им даже рассказала, что мать героя магического мира, Гарри Поттера, тоже была магглорождённая волшебница, а потом уверила моих родителей, что большинство чистокровных волшебников относится к нам дружелюбно и без предрассудков. Что в принципе было правдой, если вспомнить тех же Уизли или Лонгботтомов. Ну, а потом я им практически ничего не рассказывала, иначе, узнай они обо всём, что происходило в школе, я бы даже на второй курс не вернулась, что уж говорить о столкновении с милой зверушкой Салазара Слизерина.

– Признаться, – Драко задумчиво потёр лоб. – Сам теперь удивляюсь, но мне в голову не приходило подивиться, что после всех ваших приключений тебя отпускали в школу. Теперь понятно.

– Наверное, ты рассудил, что моим родителям просто до меня нет делала. У вас же магглов за людей не считают, чего уж там, – Грейнджер поджала губы. – Но в любом случае, раз уж ты не собираешься отдавать меня своей тётке, то давай ты просто меня отпустишь, и я пойду дальше помогать Гарри. У нас, как бы это сказать, ещё много дел.

– Грейнджер, ты не поняла. Никуда ты отсюда не уйдёшь. Потому что ваш «визит» в Малфой-менор мне уже однозначно доказал, что позаботиться о тебе ни Поттер, ни тем более Уизли не способны. Пришлось организовывать ваш побег.

– Что ты хочешь сказать, организовывать? Гарри и Рона спас Добби.

– А ты серьезно считаешь, что чужие эльфы могут вот так запросто заглядывать в старинные поместья, которые спрятаны от всех Мордред знает, таким количеством чар, невидимы и не наносимы? Легче некуда: шастай себе на здоровье! С фиделиусом ты уже знакома, вы прятались на Гриммо 12, а менор по скрывающему волшебству раз в десять посерьезнее.

– Не понимаю, – Гермиона нахмурилась, мгновенно подозревая неладное. – Что ты хочешь этим сказать?

– Хочу сказать, что без приказа или в этом случае, просьбы одного из нас-Малфоев появиться в меноре, Добби бы отлетел от границ поместья, как Дементор от Патронуса. Я приказал ему явиться. Ну, точнее, попросил. Он ведь свободный эльф, больше мне не повинуется, хоть и бывший семейный слуга. Что обозначает, что он все равно слышит наши голоса, просто, теперь может выбирать, появиться или нет. Пришлось упомянуть опасность Поттеру. Но даже после этого моего приглашения он не мог ничего сделать на территории Малфой-менора. Пришлось мне организовывать с ним небольшую сделку. Он становится моим эльфом на сутки, это позволяет ему доступ к волшебству на семейной территории, и он может спасти твоих друзей.

– Что-то мне подсказывает, Малфой, – Гермиона подозрительно прищурилась. Дальнейшая её фраза уже не была вопросом, скорее утверждение. – Что у этой «сделки с дьяволом» очень жирный мелкий шрифт.

– Тебе Слизерин точно не предлагали? – Драко усмехнулся, одарив Гермиону уважительным взглядом.

– Только Рейвенкло. Так в чем подвох?

Драко не ответил, молча наблюдая за мысленным процессом девушки, вновь отражавшимся на её лице. Через несколько мгновений Гермиона хлопнула себя ладонью по лбу:

– Ах, да, конечно! Ты можешь приказывать ему следующие сутки делать, что тебе заблагорассудится, и Добби будет вынужден подчиниться. То есть, оптимальный способ меня шантажировать, например. Если я не сделаю, что ты захочешь, ты прикажешь Добби вернуть Гарри и Рона. Ну ты и мерзкий, скользкий, слизеринский…