– Мамочка, я хочу пить, – опустошив тарелку, сообщила Аико.

Умсура словно ожидала этого. Встав из-за стола, она взяла кастрюлю, и вышла в предбанник, плотно закрыв за собой дверь. Девочки напрягли слух, было еле слышно, как их мать, что-то делает у входной двери. Саяна подошла к окну. На голубом снегу лежала разодранная куртка отца, подле неё стояли три волка, вынюхивая и облизываясь. Было видно, что они сыты, подтверждая это равнодушием к телу своей жертвы. Облизываясь они посматривали по сторонам.

Внезапно старшая услышала звук открывающейся двери. Волки встрепенулись, повернув головы к домику, устремив взгляды на вход. Ещё доля секунды и они сорвались с места, стремглав устремившись к дому. Ещё секунда и девочки услышали хлопок закрывшейся двери и лязг засова. Их стражи влетели на крыльцо, но было уже поздно, они опоздали. Они стали скрестись в дверь и жутко завывать. Дверь в комнату открылась и мать зашла с кастрюлей, наполненной до верха снегом, которую она поставила на плиту: «Сейчас растопим и будет вода».

Ночью Умсура пару раз вставала, чтобы подкинуть дров в печку, стараясь, чтобы столбик градусника, висящего на стене, не опускался ниже отметки в 10 градусов. Девочки помогли ей сдвинуть кровати, образовав две больших кровати, одна сверху, другая снизу. Укрывшись всеми одеялами и куртками, они не позволяли себе замёрзнуть. В последний раз она выглянула в окно. Медленно осматривая опушку, она увидела в деревьях парочку светящихся глаз. Её словно парализовало. Мурашки побежали по телу, оцепенение и ужас сковали её. Постепенно страх отступил, уступив место здравому рассудку. Чем больше она смотрела, тем больше в ней росла уверенность в себе. Мозг лихорадочно думал, рассматривая варианты, вспоминая всё, чему её учили в медицинском институте. Успокоившись, она вернулась к дочкам.

***

– Слушайте меня, теперь наш день будет строиться следующим образом. Мы будем есть и спать. Таким образом, мы будем максимально сохранять силы, дожидаясь спасения. Есть и спать. Мобильные тут не работают, поэтому, будем уповать только на то, что нас будут искать. – Умсура замолчала и колким взглядом вцепилась в дочерей. – Если есть вопросы, говорите.

Саяна и Аико сидели на кровати. Старшая, что-то обдумывала про себя, младшая ёрзала на месте. После того, как мать закончила, она подняла руку вверх.

– Мама, я хочу писать, – не дожидаясь, пока её спросят, известила дочь.

По выражению лица женщины, было видно, что этот вариант она не предусмотрела. Минута размышлений, и она вывела Аико в предбанник. Там она взяла ведро, высыпала дрова на пол и поставила его у входной двери: «Вот, это будет наш туалет».

Вернувшись, они разогрели остатки вчерашнего ужина, запив водой, опустошив кастрюлю. Уложив девочек в кровать и укрыв их, мать вышла из комнаты. Определённое время девочки слышали какое шуршание, было слышно, что мама, что-то шепчет, словно разговаривая с кем-то, потом они различили всхлипывания, прекратившиеся разом. Ещё через минуту стали доноситься удары и звук раскалываемой древесины. Спустя время дверь распахнулась и Умсара, слегка вспотевшая, вошла с охапкой мелко нарубленных дров. Свалив их возле печки, она подкинула топлива, которое жадные языки пламени моментально поглотили.

– Мама, ложись скорее к нам. – Саяна откинула одеяло. – Не надо мокрой стоять, холодновато.

Понимающе кивнув, женщина сняла свитер, повесила его на стул и пододвинула последний к печке.

Дочери легли возле матери, справа и слева, положив головы ей на грудь.

– Мама, спой нам колыбельную, которую ты мне пела в три года, – попросила старшая дочь. – Про мальчика, заблудившегося в Тайге и спасённого медведем.

– Конечно, – Умсара прижала к себе дочерей, поцеловала их в чёрные волосы и начала петь колыбельную.

***

Женщина проснулась от дурного сна. Она встрепенулась, открыла глаза и уставилась в потолок. Было уже темно. Нос был холодноватым. Звук из передней вывел её из состояния медленного пробуждения, она вскочила и осознала, что рядом нет старшей дочери.

– Саяна, – закричала она.

– Сейчас, – послышался голос дочери из предбанника, а затем журчание. – я заканчиваю.

Внезапно, сильный удар во входную дверь сотряс дом. Саяна вскрикнула и не закончив, подскочила устремляясь к двери в основное помещение. Мать распахнула дверь и подхватила падающую дочь со спущенными штанами. Ещё один удар сотряс дом. После, яростный рёв и быстрый скрежет когтей о дверь и половицы, снаружи. Хищник почувствовал запах и решил добраться до добычи.

Мать схватила быстро топор и закрыла вторую дверь, подперев её стулом. Оттесняя спиной дочь к кровати, женщина медленно отступала назад, где с испуганным видом сидела младшая. Все трое были охвачены страхом. Постепенно скобления прекратились и наступила тишина, которую прервали легкие шаги и скрип досок маленькой террасы. Около окна шаги прекратились. Все три пары глаз были прикованы к месту, откуда лился лунный свет. Внезапно его заслонила тень, то была та самая волчица. Поднявшись на задние лапы, она устремила свой взгляд в глубь помещения. Словно охотник, наблюдающий за своей добычей в засаде, она стояла замерев, изучая черноту помещения. Аико завизжала от ужаса. Волчица вздрогнула и бросилась прочь, в сторону леса. Быстрым движением мать подскочила к окну и задёрнула занавеску.

Когда все успокоились, предательский звук в животе дал понять Умсаре, что желание поесть посетило не только её. Она посмотрела по сторонам, на окно, дверь, на потолок. В темноте она что-то заметила наверху.

– Аико, дай мне, пожалуйста, свой телефон, – не глядя на дочь, попросила мать.

– Зачем? – встревожилась младшая дочь

–У тебя там хороший фонарик, а он мне так сейчас необходим, – спокойно, не отрывая взгляд от потолка, сказала мама.

Немного порывшись в куртке, Аико протянула матери телефон. Умсара, разобравшись где нужная кнопка, включила фонарик и холодным светом посветила на потолок. Там, наверху, были видны щели, образовавшие вместе люк. В люке было продольное, короткое отверстие, напоминавшее замочную скважину. Женщина пододвинула стул, встала на него и ногтем начала ковыряться в отверстии. Изучив дырку, она спустилась вниз и принялась осматривать полки и скрытые места, словно что-то выискивая. Видимо, в какой-то момент поиски увенчались успехом, держа найденное в руках, она снова поднялась на стул и попыталась открыть люк в потолке. Попытка удалась и люк откинулся вниз.

– Ничего себе, – восхищённо прошептала Аико.

Мать заглянула в отверстие, повертелась на месте немного, после чего слезла со стула и взяв пустую кастрюлю вернулась к лазу.

– Мама, что там? – поинтересовалась Саяна.

– Тут чердак, ничего полезного нет, но есть окно, которое возможно нам пригодится. – ответила она, ставя наверх кастрюлю и телефон. – Я сейчас кое-что посмотрю и вернусь. Не бойтесь.

Приложив усилия, она залезла наверх и судя по звукам, направилась в сторону противоположной стенки, там, где на нижнем этаже был предбанник. Спустя минуту на чердаке воцарилась тишина, нарушали которую шорохи. В определённый момент девочки услышали звук открывающейся ставни и сверху повеяло холодом. Снаружи раздался протяжный вой.

– Саяна! – позвала мать.

– Да, мама.

– Заберись на стул, мне кое – что надо тебе дать! – отдала приказ Умсара.

Девочка, забралась на стул и заглянула наверх. Яркий свет фонарика ударил ей в глаза, ослепив её.

– Я ничего не вижу. – возмущённо, шёпотом пожаловалась дочь.

– Извини, – глава семьи убрала свет, направив его в сторону. Снаружи, сквозь открытое окно, доносились звуки завываний и мельтешения. Мать протянула кастрюлю, наполненную снегом с горкой дочери. – Отнеси вниз, вывали на сковородку и верни обратно.