– Я в ванне читаю. Знаешь, меня у Климова одна вещь, нет, вернее две смутили. Это якобы послесловие какого-то профессора Сахарова. Кажется, что Климов сам его написал – уж очень стиль похож. И вообще, почему ты так активно мне его впихивал?

– Ты давала мне почитать Паланика, и мне хотелось дать тебе почитать что-нибудь в этом роде. А второе?

– Второе про любовь… Вот мы читаем с тобой Климова, Паланика. Восхищаемся их концепциями, верим теориям. Но посмотри, ведь ни у кого из них нет счастья, нет любви. Их герои искалечены. Возятся со своими проблемами и видят только грязь. Стоит ли этим восторгаться?

– И что же делать? Как жить дальше?

– Жить надо весело, любить и быть счастливыми.

– Любить говоришь? А что случилось с высоким белобрысым парнем, я вас как-то видел на Щелчке? Он мне не понравился.

– Было бы странно, если наоборот. Давай так: я рассказываю тебе свою историю, а потом ты поведаешь мне про свою большую любовь, которую я не имела чести видеть.

– Ты видишь ее каждый день в зеркале.

– Давай без этого, мы не в школе. Все как у всех – мы собирались пожениться, но в итоге расстались. Кажется, он мне изменял, хотя у меня нет доказательств. Последний год нашей совместной жизни он меня патологически ревновал, из-за этого мы постоянно ругались. Твоя очередь.

– Ну, мы жили два года, мне надоело, я ушел.

– Все так уныло? Или она бежала за тобой босиком по снегу и кричала: «Антоша, не уходи!»

– В один момент я понял, что это не мое, что я не готов к семье, что я ее не люблю. Это было как с тренировками. Мне показалось, что я чего-то упускаю, что я еще не пожил как следует. Она хорошая девушка, только нам разное нужно. Боюсь чего-нибудь упустить. Вот мне звонят, приглашают туда – сюда. Везде хочется успеть. Ты уже сама заметила: мы договорились не встречаться, а я все равно звоню – а вдруг.

– Ты же знаешь я всегда рада тебя видеть, слышать и так далее. Я сегодня смотрела футбол. До конца.

– Спартак-Зенит? (киваю) Да, я где-то читал, что женщины, начинают интересоваться увлечениями мужчины…

– Мужчины, думаю, тоже должны дать что-то взамен, ты так не считаешь?

Круглов сел рядом:

– Почему у нас не как у всех. Давай я просто подойду и спрошу: «Девушка, а можно с вами познакомиться?» Нам надо переспать, тогда понятно будет…Хотя с первого раза все равно не понятно, надо раза три-четыре…

Я проглотила дым и закашлялась, во рту привкус, будто я съела бычок.

– А что тебе не понятно?

– Расслабься, – он потрепал меня по плечу. Ладонь мокрая. – Я был сегодня на футболе, потом мы, как водится, выпили за победу, и ребята спрашивают: «У вас чего-нибудь было?». Я отвечаю – нет. Они: «Да, ладно! А что вы до шести утра делали? Разговаривали». «Михалыч, ты что ненормальный?» Нам надо переспать, тогда все будет нормально.

– Круглов, я не собираюсь ничего делать, чтобы наши отношения стали понятны твоим друзьям. Угомонись. Все нормально, если это устраивает нас обоих.

– Я не говорил, что меня устраивает.

– Да ты об этом даже не думал, пока тебя не спросили!

– Ты же знаешь поговорку: «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть об этом всю оставшуюся жизнь»?

– Не убедил.

– У меня была знакомая. Она приходила на площадку. Мутили немного, но я тогда не один был. Потом вспомнил о ней и позвонил. А мне ее мама говорит: «Она умерла, завтра похороны, приходите». Ее мама даже имя мое знала. Мы со Славкой ходили. Причем я не видел ее недели две всего.

– А от чего она умерла?

– Под машину попала. Черепно-мозговая травма. Вот тогда я и подумал, что нельзя ничего упускать в этой жизни. Надо везде быть.

– Разорваться не боишься?

– Пока, вроде цел…

– Круглов, это печально. Давай так – чтобы тебя не волновали всякие глупые вопросы, я даю тебе полную свободу. Я не претендую на твое тело. Ты можешь спать с кем хочешь, только не лишай меня своего общества. Мы не пара, мы собеседники, – первая капля упала мне на нос, вторая – на лоб. – Либо на меня кто-то писает, что маловероятно, либо начинается дождь. Пойдем ко мне, заодно Климова заберешь.

Мы побрели по мокрой дорожке, осыпаемой мелкими каплями, ее неравномерно высвечивали желтые фонари. Город умывался перед сном. Шли и постоянно сталкивались. Болтались, гремели, бились друг о друга, как бутылки в сумке, когда едешь по сельской дороге. Как ионы, которые никак не могут образовать молекулу, будто чья-то валентность мешает объединению. Наконец, Антоша протянул свою руку, я взяла ее, и мы больше не бились, а плавно скользили рядом.

***

Сидя на сухой кухне, мы слышали, как раздраженные капли стучали в карниз, смотрели «Бойцовский клуб», пили пиво, разговаривали ни о чем…

– Тебе чай с сахаром? – интересуюсь я, после того, как мы вылили остатки пива в раковину.

Молчание. Тридцать секунд. Минута. Молчание.

– Да, одну ложку.

– Я даже про лимон спрашивать не буду. Ты так долго думал, будто я предложила пожениться.

– Я за! Хоть завтра. Прости, просто я залипаю.

– Тогда ложись спать.

– Я не пойду домой, я буду спать здесь.

– Спи, где хочешь.

Через полчаса мы улеглись. Круглов положил на меня свою тяжелую руку и заснул.

***

«Я уже не помню, когда был в клубе и пил коктейльчики. Видишь, как ты на меня влияешь? Спасибо за замечательные выходные. Я отлично провел время. Мне ни с кем не было так хорошо. Даже без секса». Я выхожу из метро и улыбаюсь, читая Кругловскую смс; я теперь всегда улыбаюсь, вспоминая о нем, слушая новый альбом ««Linkin park»», переписываясь с ним. Люди смотрят на меня с опаской. Вспомнился значок, который был у моего брата: «Улыбайся, шеф любит идиотов». Если я опоздаю больше, чем на пятнадцать минут, любовь от шефа мне обеспечена.

Отвечаю: «Все взаимно».

Круглов обрушил на меня кучу разрозненных состояний, он – средство, которое выбило меня из маленького мирка в хаос.

Последние две недели были самыми увлекательными за несколько лет. Мы болтаем по телефону, гуляем, я пишу ему письма и боюсь принять, что он мне очень-очень нравится. Только не как парень.

Начинаю замечать, что у меня его интонация, словечки, да у меня его зажигалка с рваными от крышек краями! Даже иногда пахну им. И что я так отбрыкиваюсь? Но секс автоматически сделает нас больше, чем приятелями-собеседниками. Мы станем любовниками, даже если только попробуем. Неужели он не понимает?

***

      Сегодня он в красных трусах «Calvin Clein». Нет, он пока еще в джинсах, я вижу лейбл резинки, выглядывающей из-под пояса.

Он думает, что кого-то возбудят разные имена на трусах, как будто кто-то будет их читать, когда он разденется. Или кому-то более интересен его Channel, чем запах пота, особенно, если причиной потоотделения станет секс. Я выжидаю, начнет ли он складывать трусики после того, как их снимет.

Мне не нравиться, как целуется Круглов, но я знаю, что это ненадолго. Скоро мы притремся друг к другу.

Он раздевает меня. Раздевается сам. Входит. Замирает. Выходит. Ложится рядом, прикрывает глаза ладонью и произносит: «Я не могу».

7. «Хочешь ее дотрахать?»*

– У него физиологические проблемы, патология НПО*? – такое ощущение, что я не видела Ленку вечность.

Мы сидим в кафе «Ассорти». Я только закончила свое повествование о трех неделях без нее. Лежу на бежевом дерматиновом диване и курю, рассматривая венецианские маски и оленьи рога. Ленка пьет шампанское и ест клубничное мороженое. Она хочет, чтобы я разделила с ней запретный десерт. Я ковыряю клубнику ложечкой и отпиваю кофе.

– У него все в пределах нормы, без эректильной дисфункции, – заканчиваю осмотр.

– Ну, я просто не знаю, что предположить. Остается … ты у него первая. – Ленка явно довольна своей догадкой.